Ловушка для волшебников - Джонс Диана Уинн (онлайн книга без TXT) 📗
— Что значит «не за просто так»? — резко спросил Говард.
— Штука в том, что с вашим Арчером неладно, — объяснил Рыжик. — У меня от него аж мурашки по спине. Катастрофа вот говорит — он хочет править миром. Верно?
— Ему только дай волю! Гитлера переплюнет, — ответил Эрскин. — Видал, каков он в гневе? Пляшем вокруг него, чтоб не бесился. Иначе никак.
— От счастья у него тоже такое бывает, — напомнил Говард. — Эрскин, ты же знаешь.
— Ну понятно, — сказал Рыжик. — Прямо как мой папаша, чуть что — сразу буянить. Не, Шик — она другая, но ей тоже власть над миром подавай. Сколько их там всего?
— Еще Диллиан и Торкиль, — перечислил Говард.
— И он, — Рыжик мотнул конопатым подбородком в сторону Эрскина. — Он тоже из них, так?
— А я что? Мне бы только из труб выбраться, — проникновенно ответил Эрскин. — Вот чем хочешь клянусь. Мне бы поездить, мир повидать. Я, может, книжку накропать хочу. Думал, теперь у папаши твоего поучусь, — сказал он Говарду.
Тот прикусил губу, чтобы спрятать улыбку, но Эрскин уже повернулся к Рыжику:
— Говард тоже из нас. Ты ведь просек?
— Эрскин! — оборвал его Говард. — Я не желаю ничего окучивать!
Рыжик кивнул:
— Ну да, насчет тебя я уже давно заподозрил… Ладно, слушайте мои условия. — Он нацелился выпрыгнуть из кабины и замер на подножке. — Вы остановите Арчера и остальных, а я отвлеку Шик. Не согласитесь — пеняйте на себя, я ее на вас напущу! Ясно?
Говард хотел возразить, что остановить Арчера невозможно. Да и остальных тоже попробуй-ка уйми. Но потом его осенило: выход все-таки есть. Говард тяжело, горестно вздохнул. Подумать только, двадцать шесть лет работы, инженерные решения неимоверного изящества, запредельный технический уровень, звезды в иллюминаторах, планеты, мерцающие вокруг звезд, — и всем этим придется пожертвовать!
— Хорошо, согласен. Мы сделаем вот что: как-нибудь запихнем их в мой космический корабль и запустим в космос, пусть себе летят подобру-поздорову.
— Космический корабль! — ахнул Рыжик.
Он повис на окне экскаваторной кабины, и в его глазах — подбитом и здоровом — засверкал такой восторг, что Говард мигом понял: Рыжик такой же страстный любитель космических кораблей, как и он сам.
— Я тебе его покажу, — пообещал он Рыжику.
— Верю, — ответил Рыжик. — Про корабль наверняка мало кто поверил бы, но я почему-то тебе верю. Значит, договорились? Тогда я побежал отвлекать Шик. Увидимся!
Он спрыгнул наземь и помчался вниз по склону холма. Огненный дождь электрических искр у него над головой заметно редел.
Эрскин снова завел двигатель и на полной скорости погнал экскаватор к собору. Говард подавленно смотрел в одну точку. Какие-то два дня назад Рыжик изо всех сил старался его одолеть и победить. И вот теперь Говард одержал победу, не прилагая никаких усилий. Ему было до слез жалко космический корабль, свое любимое детище, тем более что потерять его предстояло уже во второй раз. Говард ехал, подпрыгивая на ухабах, и даже не замечал, как качается перед лобовым стеклом ковш экскаватора, который после штурма Арчерова обиталища держался на честном слове. Ковш колебался, экскаватор мотало из стороны в сторону. Тут Говард услышал сквозь рев мотора сдавленный хохоток Эрскина и очнулся. Эрскин утробно смеялся и в восторге лупил себя кулачищем по колену.
— Дожал я тебя! — выкрикнул Эрскин. — Ты все-таки это сказал! Сказал, что отдашь кораблик! А я тебя аккуратненько к этому подвел! — Он оглянулся на Говарда. — Еще поднажму — и ты не только скажешь, но и сделаешь!
Говард не выдержал. Он обругал Эрскина гориллой-громилой — это было, конечно, страшно глупо — и попытался его стукнуть. Эрскин выставил локоть и без малейшего труда удержал братца на расстоянии. Потом протянул другую лапищу, выпустив руль, отчего экскаватор закружило по мостовой, и съездил Говарду по уху. Наверно, сам Эрскин считал это шуточным братским тычком, но у Говарда из глаз посыпались искры вроде тех, что летели с проводов. В голове у него загудело, он чуть не упал, и ему показалось, будто громада собора надвигается, нависает над ним и вот-вот рухнет на кабину экскаватора. Они подъехали к воротам церковной ограды, и Говард подумал, что экскаватору нипочем не протиснуться в арку, тем более он еще и ковшом размахивает. Но Эрскин исхитрился и въехал в ворота. Посыпались искры — не у Говарда из глаз и не от Арчерова гнева, а оттого, что металлические бока экскаватора проскрежетали по каменным воротам. Катастрофа заливисто хохотала. Ей все это нравилось.
Экскаватор, лязгая и сотрясаясь, вперевалку покатил по церковному двору, мощенному булыжником. Из прожекторов, подсвечивающих собор по вечерам, все еще сыпались искры и с шипением затухали в лужах, но шаровые молнии на шпиле угасли. Экскаватор со скрипом затормозил у западного входа в собор. Эрскин спрыгнул наземь.
Говард вслед за Катастрофой выбрался из кабины, придерживая пострадавшее ухо, ставшее горячим. Вольно же Эрскину оплеухи отвешивать! Попробовал бы, что такое трижды превращаться в грудного младенца ради космического корабля, так по-другому бы запел!
— Значит, когда мы оба были взрослыми в том огромном доме, ты был Вентурусом? — вспомнила Катастрофа, поднимаясь вместе с Говардом по ступеням собора. — Я знаю твой секрет! Теперь ты будешь меня слушаться, не то я все расскажу маме с папой!
У Говарда неожиданно полегчало на душе. Значит, Катастрофа тогда все-таки узнала его.
— Только попробуй! — пригрозил он. — Вентурус тебе задаст!
Дверь собора была на замке из-за хулиганья и вандалов. Но Эрскина это не остановило. Он вытащил нож, замок покорно щелкнул, дверь отворилась, и Эрскин вошел внутрь. Навстречу ему поспешил приземистый служка.
— Авария. Я электрик, — сообщил Эрскин служке. — По всему городу короткое замыкание.
И, не задерживаясь, размашисто прошагал дальше. Служка, может, и возразил бы, будь Эрскин пониже ростом, а так — побоялся. Говард ощутил, что жар, которым полыхает ухо, растекается по всему лицу. «Ну вот, сейчас снова будет как тогда в Городском совете», — подумал он и обреченно последовал за Эрскином между рядами стульев. Они миновали стайку дам, которые расставляли и прихорашивали цветы у церковной кафедры. Дамы встрепенулись, словно вознамерившись остановить Эрскина, но, осознав, какой он громадный, тут же принялись сосредоточенно восторгаться одной из лилий в букете. Эрскин двинулся дальше.
Торкиля отыскали в боковом приделе. Зная Торкиля и его нрав, Говард ожидал, что придел будет посвящен святому Торкилю, если, конечно, такой существует. Но нет, оказалось, это придел Уединенной Молитвы. Эрскин туда не вошел — замер у входа и с виноватой ухмылкой умостился в нише, которая очень кстати подвернулась у двери.
— Ты с ним лучше сам потолкуй, — шепнул он Говарду.
Тот ответил Эрскину подозрительным взглядом: знаем мы ваши коварные штучки! Эрскин напустил на лицо заискивающее выражение.
— Торкиль меня на дух не выносит, — объяснил он и ухватил за руку Катастрофу, чтобы она тоже не совалась к Торкилю.
Тут уж Говард окончательно убедился: Эрскин хочет втравить его в какую-то передрягу, но в какую именно, пока неясно. Он открыл кованую дверцу в боковой придел и двинулся вперед. Торкиль, казалось, не заметил появления Говарда. Он сидел на алтарных ступенях, облаченный в сутану, и, обхватив колени, понуро глядел в одну точку. Над ним со стен свисали знамена с надписями «Британский легион» и «Союз матерей». Надо же, удивился Говард, субботний вечер, а Торкиль сидит в тишине, вместо того чтобы играть музыку, петь и отплясывать в большой компании. Что-то не похоже на Торкиля! Говарду стало неловко: он понял, что Торкиль хочет побыть один.
Мысли Говарда переключились на то, что он вспомнил о шестерых братьях и сестрах, когда побывал в будущем. К одиночеству стремился не только Торкиль, но и Арчер, и Диллиан. Да и сам он, Вентурус, предпочитал обитать один-одинешенек в своем мраморном храме. Шик подпускала к себе кое-кого, но только подручных, которые были у нее на побегушках. Эрскина окружали его люди в желтых комбинезонах, но и они тоже были подручными. Выходило, что единственным, кто окружил себя равными и не страдал от одиночества, был Хатауэй, и то ему ради этого пришлось переселиться в прошлое. «Вот так семейка, — грустно подумал Говард. — Сидим как сычи, каждый сам по себе, шпионим друг за дружкой, а больше ни с кем не общаемся. Может, я и младенцем дважды становился вовсе не ради космического корабля? А просто от одиночества?» Постепенно Говард начал понимать, что гнетет Торкиля.
