Таня Гроттер и проклятие некромага - Емец Дмитрий Александрович (читать хорошую книгу .txt) 📗
– Пока я трачу свое драгоценное время на беседу с тобой, я мог бы найти клад или совершить научное открытие, которое сделало бы меня богатым! А из-за тебя я упустил выгоду! Расплачиваться сейчас будешь или возьмешь у меня деньги в долг? Давай, будто я заплатил их сам себе, а с тебя идут проценты! По рукам?
– Семь-Пень-Дыр, не семьпеньдырь! – сказала Таня, вспоминая, как дразнили его когда-то на младших курсах.
– Не, веселое дело! Оплати хоть упущенную выгоду! А? Может, я главой Тибидохса стал бы! – возмутился Пень.
– А со старым главой что будешь делать?
– С бородатым старикашкой? Ну его! Он уже вышел в тираж. Пусть путается со своей Горгошкой.
Таня скосила глаза.
– Повернись! – посоветовала она.
– Да ну…
– А я тебе говорю: повернись! – повторила Таня.
Семь-Пень-Дыр недоверчиво оглянулся. За его спиной меньше, чем в шаге, стояли Сарданапал и Медузия Горгонова. Из рук Дыра медленно, как в кино, выпала пачка денег. Ветер трепал и разносил бумажки по аллее…
Таня не стала дожидаться, чем все закончится, и пошла дальше. Машка Феклищева купала в фонтане чучело крокодила. Чучело ухало от удовольствия. Хотя не исключено, что это ухал поручик Ржевский, который, зависнув над водой, играл в утопленника. Утопленником он был классическим, раздувшимся, разве только зашкаливающе болтливым. Другого такого демагогически настроенного утопленника не отыскалось бы и на Лысой Горе. Разве только если поискать на кладбище менестрелей с металлоискателем.
Верка Попугаева и Дуся Пупсикова держались вместе. «Точно шерочка с машерочкой!» – подумала Таня.
– А вот это прокол! – произнес голос рядом.
Таня увидела Ритку Шито-Крыто, которая по своему обыкновению любила пастись в чужих мыслях.
– Почему прокол?
– Их тактика ошибочна. Если Попугаева с Пупсиковой надеются с кем-нибудь познакомиться (а они этого хотят, уж я-то знаю!), пусть держатся друг от друга подальше. Пока они вместе, к ним никто не сунется. Это все равно, что атаковать танк, рядом с которым взвод пехоты, – заметила Ритка.
– Я тебя не понимаю.
– Все же ясно! Если подойдет тот, кому нравится Пупсикова, – Попугаева из зависти порвет его, как тузик грелку. Если подойдут к Попугаевой – из тех же соображений это сделает Пупсикова, – сказала Ритка и исчезла, не попрощавшись. Это была ее обычная манера: она появлялась, не здороваясь, произносила что-то резкое, парадоксальное и улетучивалась.
Таня свернула в боковую аллею. На скамейке в конце аллеи сидел человек. В его позе было нечто мрачное и самоуглубленное. Перед ним на посыпанной песком дорожке два купидона играли в крестики-нолики.
Таня поняла, что это Глеб. Торопливо оглянувшись на Франциска и Вацлава, которые тащились следом, как две приблудившиеся дворняжки, Таня бросилась к Глебу. Пробежала пять шагов и, лишь услышав за спиной топот своих преследователей, остановилась. На скамейке сидел Ванька.
Таня провела рукой по лицу, стирая наваждение. Безумие! Перепутать Бейбарсова с Валялкиным! Хотя так ли это нелепо, особенно теперь, когда у Бейбарсова и Ваньки единая кровеносная система судьбы?
Полувампиры, раньше Тани осознав ошибку, ломанулись в кусты.
– Франциск, тебе не кажется, что кто-то выдал желаемое за действительное? – глумливым голосом спросил из кустарника Вацлав. Таня нахмурилась. Дяденькам смешно? Что ж, подождем немного, будет еще смешнее. «Хорошо смеется тот, чья шутка не записана на пленку», – любит повторять Семь-Пень-Дыр.
Таня подошла к Ваньке. На коленях у него лежал зудильник.
– Я не знала, что ты любишь слушать зудильник, – удивилась Таня.
– Я тоже не знал. Но одно и то же передают уже полчаса, – процедил Ванька, избегая смотреть на нее.
– Что именно передают? – не поняла Таня.
– Вы слушаете обзор завтрашних газет! – точно по заказу затараторил из зудильника голос молоденькой ведьмочки. – Гурий Пуппер прибывает вечером, чтобы принять участие в завтрашнем матче. В этой связи Таня Гроттер, бывшая пассия Гурия, сделала сенсационное признание…
– Какое еще признание? – удивленно пробурчала Таня.
– «Поцелуй с Пуппером. «Лучше не бывает!» – сказала Гроттер корреспонденту «Скандаликона»… «Таня грезит наяву. «Поцелуй с Пуппером – это нечто! Я запомнила его на всю жизнь!» – поправляет «Скандаликон» журналист из «Желтых магвостей»… – продолжала ведьмочка.
– Чушь какая! Какое еще «нечто»? – возмутилась Таня, выхватывая у Ваньки зудильник. – Я не говорила такого бреда! Это ложь!
– А «Лучше не бывает!» говорила? – спросил Ванька.
Таня смутилась.
– Кажется, да. Но не в том смысле. Они меня достали, и я…
– Не надо. Меня не интересуют подробности! – тихо сказал Ванька, упорно вглядываясь в песок аллеи.
Таня внезапно поняла, что он так ни разу и не поднял на нее глаз.
– Почему?
– Мне страшно. Я боюсь за тебя и боюсь сам себя, – сказал Ванька и с силой метнул зудильник. Вращаясь, как летающая тарелка, зудильник скользнул над кустарником. Он летел и на лету продолжал сплетничать.
– Почему?
– Раньше сама мысль, что я могу причинить тебе боль, даже случайную, была мне отвратительна.
– А теперь?
– А теперь нет. Я способен причинить тебе боль. Поэтому уйди! И попроси уважаемого Пуппера, равно как и еще кое-кого, держаться от меня подальше, – сквозь зубы сказал Ванька.
– Ты не прав. Я не буду ничего тебе объяснять. Думай, что хочешь, – сказала Таня.
– Уходи! Я не хочу сказать или сделать что-то такое, о чем потом пожалею, – сказал Ванька.
Таня легко коснулась Ванькиных волос (он резко отстранился) и поспешила к драконьим ангарам. Шагов через пятьдесят Таня обернулась. Ваньки на скамейке не было. Он быстро шел по одной из боковых аллей.
В его движениях было что-то замкнуто-решительное. Бейбарсовское. Неожиданно Таня подумала, что у Ваньки и прежде, до истории с зеркалом, было с Глебом немало общего. С одной только разницей. Ванька мучительно боролся со своими недостатками, стремился заместить темные движения души, которые бывают у всякого, светлыми. Бейбарсову же все было безразлично. Как некромаг, он не классифицировал свои желания как светлые и темные. Он просто существовал и добивался своей цели. Идти по трупам или по ковру из ромашек – ему было все равно.
За спиной у Тани зашуршала листва. Даже не оборачиваясь, она поняла, кто это. Таня прищурилась. Пожалуй, хорошо, что эта парочка решила вывести ее из себя. Они хотят вынудить ее занервничать и искать Глеба? Прекрасно. Теперь хотя бы появился повод спустить пар.
Она прищурилась и быстро направилась к драконьим ангарам. Метров через пятьдесят перешла на бег и нырнула в кустарник. Бежала, петляла. Ветви цеплялись за одежду. Колючкой разодрало щеку. Горло сипело, как проколотая шина. Спустя минуту Таня оглянулась. Сердце маятником прыгало в груди. Так и есть! Полувампиры немного отстали, но со следа не сбились. Еще бы! Все кровососущие – действующие или завязавшие – без разницы – отлично видят тепловое излучение. Пульсация крови – великая вещь. Если ты не мертвяк – у тебя нет шансов скрыться.
Таня усмехнулась. Как раз прятаться-то она и не собиралась. Упыри разгорячены? Что ж, тем лучше. Когда кровь кипит – разум отдыхает. Подпустив Франциска и Вацлава поближе, Таня снова побежала. Правда, на этот раз не очень быстро. Погоня висела у нее на хвосте. Их разделяло теперь метра два.
Таня выскочила на открытую, посыпанную площадку перед ангарами, промчалась между джиннами, которые, как всегда, больше валялись на песочке, чем трудились, и, подбежав к главному ангару, ворота которого были открыты на треть, крикнула:
– Глеб, прячься! Скорее! За тобой гонятся! Глеб!
Ее вопль был услышан. Причем не Глебом, а именно тем, кому он и предназначался. Таню оттолкнули. Крича: «Стоять! Не двигаться!», Франциск и Вацлав вломились в ангар. Тане осталось только произнести заклинание, экстренно захлопывающее ворота, и еще одно заклинание, чтобы их невозможно было открыть слишком быстро.
