Таня Гроттер и проклятие некромага - Емец Дмитрий Александрович (читать хорошую книгу .txt) 📗
Глава нетринадцатая
Десятый игрок сборной вечности
Шум толпы был заглушен треском пылесоса. С центра поля, с островка безопасности, резко стартовал Ягун. Он взвился под купол и повис на своей безумно громкой машине, с которой для увеличения мощности был снят глушитель. Обычно Ягун комментировал с трибун, однако на этот раз получил у академика разрешение находиться на поле. Правда, Сарданапал запретил ему даже близко подлетать к мячу. В конце концов, в состав сборной мира Ягун включен не был.
– Театр полон! Ложи блещут! Пушкин уже умер, и можно безопасно тырить у него фразы! С вами знаменитый Баб-Ягун! Тишина, господа, тишина! Я, как курица, стесняюсь нестись… в смысле нести чушь, в таком людном и шумном обществе!.. О, вот и долгожданная тишина! Десять тысяч глаз… э-э… пардон, забыл умножить!.. двадцать тысяч глаз… тьфу… десять тысяч пар глаз устремлены на поле, где никто пока не появился, кроме моей скромной персоны и парочки никому не нужных арбитров, которых все равно сожрут в первые же двадцать минут матча… Э-э, не надо так смотреть на меня! У меня не черный рот! Просто я знаю, как это обычно бывает. Статистика, друзья мои, великая наука! Недаром враг рода человеческого выдумал ее где-то после пьянства, но перед гильотиной!
Ягун развернул пылесос и медленно полетел вдоль защиты драконбольного поля.
– Подумать только! Лечу и млею! На гостевой трибуне собралась вся знать! Все шишки мировой магии висят на одной елке! Жмутся на одной скамеечке, как наказанные детки в садике! Маг Тиштря с тремя любимыми женами и одной нелюбимой. Эту взяли за компанию, чтобы она не изрезала дома ковры ножницами! Смотри, Тиштря, сыпанет она тебе когда-нибудь яду в кофе, когда ты попросишь еще одну ложечку сахара! Бессмертник Кощеев – любитель молоденьких Василис и выдержанного вина. Причем вино он с каждым годом ценит все больше, а василисков (хи-хи!) – все меньше… Спокойно, Бессмертник, не пунцовейте носиком! Я же клоун, а на клоуна грех сердиться!
А вот и Веня Вий, или как его иногда дразнят: Дядя-открой-глазки. Мое почтение! Рядом Грызиана Припятская – роковая дама с экрана зудильника. А вот и Графин Калиостров! Хотя какой там графин! Рюмашка, не больше! Примазавшаяся к знати пузатая мелочь, которую держат, чтобы было кому бегать за водкой! Элита, она ж не может послать кого попало! Ей нужны шестерки, которые выглядят как тузы!
Веня Вий ухмыльнулся. Он умел ценить меткие сравнения. Калиостров побагровел.
– Язву тебе в желудок! Фурункул на язык! – сквозь зубы произнес он.
Жилетка против сглазов, надетая на играющего комментатора любящей бабулей, выдержала удар. А в следующую секунду сам Калиостров слетел со скамьи.
– Хочу предупредить уважаемых посетителей цирка: сегодня пистолет клоуна заряжен боевыми патронами! Держите детей на коленях и не разрешайте им выбегать на арену! Проще говоря: у меня жилетка с самонаведением! Засекает источник сглаза и возвращает анонимное письмо по обратному адресу! Полезная штукенция! Бабуся целый месяц вплетала в нее талисманы! – пояснил Ягун, самодовольно похлопав себя по груди.
Он вздыбил трубу и спикировал туда, где из раздевалки на поле уже вылетали игроки.
– Сейчас без двадцати одиннадцать! Ровно в одиннадцать здесь, где вы имеете сомнительное счастье созерцать меня, материализуется сборная вечности! Ее противник – сборная мира уже здесь. Не думаю, что нужно кого-то представлять, но все же я это сделаю! Традиция есть традиция! Итак, игроки сборной мира!
Номер первый – Рамапапа. Вы можете узнать его по добрым глазам. Если вы не способны отличить добрые глаза от злых на расстоянии трехсот метров – это ваши проблемы. Вам, обделенным бедолагам, другая подсказка: у Рамапапы – орлиные лапы. Ой, да я же поэт! Двадцать лет прожил на свете и не подозревал о своем даре! Теперь держитесь: испишу все стены Тибидохса своими гениальными стихами, и пусть подлые завистники утопятся в пруду. Но вернемся к Рамапапе, одинокому холостяку, у которого нету Рамамамы. Да-да, перед вами гандхарв – спортсмен и музыкант. Разумеется, такое распыление таланта грешит дилетантизмом – ну да что с этим поделаешь? Возможно, с точки зрения человеческой эстетики его ноги несколько необычны, зато если этими коготками кого схватить – мало не покажется. И много не покажется. Вообще ничего не покажется.
Гандхарв мельком посмотрел на свои когти.
– Рамапапа – гений спонтанных атак! – продолжал Ягун. – Еще можно упомянуть, что он хорошо держится в воздухе, но это будет уже масло масляное. Это все равно что сказать про бегуна, что он резво переставляет ножки. Вообще-то гандхарвы живут в воздухе. На земле им и делать особо нечего. Разве что глотнуть чуток водицы и поймать какую-нибудь вегетарианскую лань, потому что мяса, по утверждению самих гандхарвов, они не едят. Ну не едят и не едят. Поверим им на слово! Я тоже, по официальной версии, не ем после шести часов вечера!
– Что-то сегодня Ягун много болтает! – с неудовольствием сказала Медузия, обращаясь к Великой Зуби.
Зуби сдула со лба прямую, как у пони, челку и поправила очки. Увеличенные толстыми стеклами, глаза ее казались выпуклыми.
– А когда он болтает мало? Ягге как-то говорила, что он разговаривает даже во сне, – заметила Зуби.
– Я имею в виду, что сегодня он много болтает сам про себя. Для комментатора это непростительно.
– Мне кажется, он исправится, – сказала Великая Зуби и не ошиблась.
Ягун действительно сменил пластинку.
– А вот и номер второй! Бесподобный метлоносец Гурий Пуппер! – с интонацией балаганного зазывалы завопил Ягун. – Кто не узнал Пуппера – подсказываю: он стоит рядом со слабоумной девочкой в синем капюшоне!
Десять тысяч зрителей с интересом стали искать глазами девочку в капюшоне. Дав им поискать получше, а некоторым и найти, играющий комментатор схватился за голову.
– Ой, извините, обознался! Позор на мою седую голову и новые подтяжки! Мне подсказывают, что это не девочка, а знаменитый английский тренер – Максимилианус Португессе! Аплодисменты, господа! Если кто-то скажет, что Пуппер прилетел сюда за Таней, я приведу верблюда, чтобы тот плюнул негодяю в лицо! Пуппер прилетел сюда за славой!
Гурий Пуппер боком сел на метлу, чем дал Ягуну возможность брякнуть: «Дамское седло пристегнуть забыли!», и описал традиционный круг приветствия. Фаны встретили англичанина радостными воплями.
– Впервые на арене цирка Гурий Пуппер! Его таланты общеизвестны: любит нашу Таньку и хорошо летает на средствах санитарии и гигиены, или как там называется метла по-научному? – продолжал Ягун.
Таня поморщилась.
– Ягун! Ты хоть сам понимаешь, какую чушь несешь? – крикнула она.
– Нет. А разве это обязательно? – удивился Ягун.
– Но должен же быть смысл!
– Тем, кому смысл что-то должен, он прощает. Где заканчиваюсь я, там начинается он… Но хватит о Пуппере!.. Номер три – Маланья Нефертити! Полузащита, защита, нападение! Воспитана в катакомбах египетскими жрецами! Дорогие мамы, если планируете поездку в Египет, не оставляйте детей в туристических автобусах – иначе лет через пятнадцать будете сильно удивлены! Не правда ли, Маланья прекрасна? Эти руки, этот профиль, эти темные волосы, этот задумчивый роковой взгляд! Кто думает иначе, пусть пойдет и повесится!.. Эй, почему так много народу повскакивало со своих мест? В очередь, друзья мои! В парке не так много деревьев!
– По-моему, твой Ягун влюбился! – сказала Верка Попугаева, обращаясь к Лотковой.
Однако Катя не собиралась впадать в панику.
– Это он меня дразнит. И вообще, такую, как Маланья, такое трепло, как мой Ягун, заинтересует только в бальзамированном виде. На худой конец, в мумифицированном.
Попугаева с досадой отвернула свой приплюснутый дверью нос. На этот раз ей не удалось никого поссорить. Перспективная тема для сплетен была утрачена на старте.
– Номер четыре – Умрюк-паша. Бабай. Если вам некем пугать маленьких детей – вот вам прекрасный персонаж. Руки волосатые и длинные. Лицо… хотя чего я вам лицо описывать буду? Медведя видели? Гориллу видели? А теперь вообразите нечто среднее и дополните картину милыми глазками людоеда. В драконбол Умрюк-паша играет превосходно. Спортсмен агрессивный, напористый, но вместе с тем не прямолинейный, гибкий, умный! В общем, как я в молодости! Удачи тебе, сынок! – сказал Ягун, подпустив в голос некое количество слез.
