Таня Гроттер и проклятие некромага - Емец Дмитрий Александрович (читать хорошую книгу .txt) 📗

– Я ничего не думаю, – сказал Дурнев. – Однако если меня укусит сам Малюта или кто-то из его ставленников, я навеки стану их шестеркой! Право первого укуса и все такое! Ну уж нет! Наследник графа Дракулы никогда не падет так низко! Скорее уж он сам всех перекусает!

Глава 12

Равное неравенство

– Спешка нужна только при ловле блох. Тише едешь – дальше будешь. Festina lente. [7] Festinatio tarda est. [8] Величайшие умы рождали эти гениальные истины, чтобы куча ленивых болванов оправдывала ими собственное безделье! Веселая избыточность движений – вот мой девиз! Не помню, кто из великих это сказал! Вполне возможно, что это был я! – с пафосом произнес Ягун.

Таня с улыбкой оглянулась на него.

– Встань с моей кровати! Ты валяешься целый день! – сказала она.

Ягун оскорбился.

– Я не валяюсь! Я набираюсь сил перед завтрашним матчем!

– Тебя что, выпускают на поле?

– Я буду комментировать! Думаешь, болтать без остановки три-четыре часа подряд – легко? Скажи – легко? Я, может, молчун в душе! Может, я наступаю на горло своей внутренней застенчивости! – возмутился Ягун.

Таня отложила канифоль. Для контрабаса канифоль должна быть иная, нежели для скрипки. Густая, вязкая. Иначе сцепление смычка со струнами будет недостаточным. Если натереть скрипичной, о многих фигурах высшего пилотажа можно забыть.

Ягун наконец встал с кровати и от нечего делать стал крутить в руках зудильник. На его поцарапанном дне замелькали фигуры.

– Эта, с позволения сказать, дама… Эта, если можно так выразиться, девица… Это, да не изменит мне память, существо… – произносил негодующий голос трудноопределимого пола. То ли высокий мужской, то ли низковатый женский.

Ягун поморщился и смахнул изображение с зудильника.

– Скучно, сестры! Это мы уже слышали. Крутят одно и то же, – сказал он капризно.

– А я не слышала. О чем это?

– Тренер сборной невидимок комментирует твое участие в игре, – пояснил Ягун.

– А-а, ясно… Гурий еще не прилетел?

– Вроде вечером должен. По Тибидохсу со вчерашней ночи шастают толпы журналюг и в отсутствие Гурия снимают всякую ерунду: стены, мебель, Верку Попугаеву. Вроде как не теряют времени даром. Тарарах дал двенадцать интервью. Сарданапал – пятнадцать. Поклеп двадцать раз отказался поцеловать перед камерой русалку. Сколько раз Соловей указал журналистам на дверь – вообще не поддается исчислению.

– У драконбольного поля нет двери.

– А, ну да… Ну да, это я так, для красного словца. Соловей же выражается более определенно. Один из журналюг – рыженький такой, зубастенький, похож на делового суслика – обошел все блокировки и пролез в кабинет к Медузии в ее отсутствие. Вообрази, Медузия возвращается, а этот деловой роется в ее личных бумагах! – насплетничал играющий комментатор.

– О нет! И как он? – с беспокойством спросила Таня.

Ягун выдержал драматическую паузу.

– Бабуся настроена оптимистично. У парня хорошие шансы. Примерно через год он перестанет биться головой об пол, когда встретит женщину. Любую рыжую женщину, я имею в виду. Еще через два года с лица исчезнут все фурункулы. Что же касается волос, то каменные волосы – это, в сущности, довольно оригинально. Всегда есть тема для разговора с незнакомыми людьми.

– Ягун, прекращай издеваться! Тебе что, его не жалко?

– Не-а. Мне жалко того дуралея, что поднял слетевший с плеч Великой Зуби шарфик.

– И?..

– Готфрид Бульонский обещает больше не ревновать. Копье у него уже отобрали… – сказал Ягун, созерцая в зеркале свою жизнерадостную физиономию.

В дверь постучали. Заглянул Тарарах.

– Привет, Тань! Ваньки тут нет? – спросил он.

– Нет. А что такое?

– Саблезубому тигру надо из лапы вытащить занозу и обработать там все. Здоровенная такая заноза. Нагноение, воспаление лимфоузла и всякие прочие радости. А тигр буйный – один к нему не сунешься, – пояснил Тарарах.

– Я могу помочь! – вызвалась Таня. – Есть прекрасное заклинание третьего уровня сложности – Держихапкус. С его помощью трехлетняя девочка может жонглировать бегемотами. А занозы лечатся заклинанием второго уровня – Гидрохлорокарбонатонитросульфамицинум! Единственное условие – заклинание надо повторять в течение десяти минут. Одна ошибка – и на месте сантиметровой занозы появится метровая.

Тарарах невнимательно кивнул. К высшей ветеринарной магии он относился с пренебрежением фельдшера, который раз и навсегда уяснил для себя, что все болезни, которые не лечатся антибиотиками, либо смертельны, либо пациент их выдумал.

– Угу-угу… Но я уж лучше как-нибудь по старинке. Ну, я помчался! Появится Ванька – скажи, что я его ищу!

– Обязательно! – пообещала Таня.

Дверь закрылась.

– Он не верит в ветеринарную науку! У него сознание медбрата! Зеленкой помазал, плюнул, дунул и пошел! Где полостные операции? Где пересадка внутренних органов от кентавра пегасам? Где клонирование клеток печени заклинанием Ещеухнемс! Сплошная рутина! – сказала Таня с обидой.

– Ну звери-то у него выздоравливают. Чего тебе еще надо? – сказал Ягун.

– Мне – ничего! – произнесла Таня и тотчас поняла, что ляпнула чушь.

– Ну и прекрасно! Тогда не дуйся и вынь ноги из супа. Мешать проще поварешкой, – ответил Ягун философски.

– До аспирантуры Тарарах лучше ко мне относился!

– Ничего подобного! Тарарах умчался, потому что переживает из-за тигра. Саблезубые тигры – его единственная слабость после дубин и губной гармошки.

– Что ты несешь, Ягун? Какая гармошка?

– Неважно. Просто деталь. Буйство фантазии. А после тигра он будет переживать из-за пегаса, сфинкса, вепря или кого-нибудь еще. В игре в заботу нет финального свистка.

– А почему он не захотел, чтобы я ему помогла?

– Фиг его знает почему. Может, считает этот твой Держихапкус садистским заклинанием? Зеленка полезнее всего аптечного киоска, если применить ее вовремя. А может, и это более вероятно, Тарарах просто дорвался до Ваньки. Тебя-то он каждый день видит, а по Ваньке скучал. Я вчера слышал, как он просил бабусю телепортировать к Ваньке в избушку пару толковых домовых в помощь тому, что уже есть. Они там и за жеребенком проследят, и за хозяйством, – авторитетно сказал Ягун.

Поняв, что хочет есть, хотя завтрак с обедом позади, а ужин впереди, Таня вышла в коридор. В Зале Двух Стихий всегда можно было разжиться съестным, разумеется, если найти общий язык с молодцами из ларца. Учитывая, что они были фанаты драконбола, у Тани с этим проблем не возникало. Однако до Зала Двух Стихий Тане добраться не удалось. В гостиной светлых к ней подскочили четыре журналиста. В руках – блокнотики. В глазах – преувеличенный интерес. Таню ослепили фотовспышки.

– Ждете ли вы Пуппера? В каких вы с ним отношениях?

– Не боитесь неконтролируемой ревности со стороны Джейн Петушкофф? Как известно, Джейн грозила облить вас кислотой…

– Ваши прогнозы по поводу завтрашнего матча? С каким счетом сборная вечности разгромит сборную мира? Сможете ли вы забить их дракону хотя бы один мяч?

– Целовались ли вы когда-нибудь с Пуппером? Ваши ощущения?

– Лучше не бывает. Отстаньте от меня! – раздраженно крикнула Таня.

Журналисты не отставали. Тогда Таня произнесла: «Шухериус!» и выпустила зеленую искру.

Коридор заволокло едким дымом. Воспользовавшись дымовой завесой, Таня попыталась оторваться от погони. Журналисты, сумев как-то определиться, в какую сторону она движется, ломанулись следом. Понимая, что дым сейчас рассеется, Таня метнулась к стене и, нашарив первую попавшуюся дверь, толкнула ее.