Сказка о девочке, о корабле, который она смастерила, и о путешествии, опоясавшем всё Королевство Фей - Валентэ Катарина М.
Дальнейшие слова потонули в заснеженном пространстве, наполненном скрипом каждого нового шага неостанавливающейся Сентябрь.
Увидев свежую краску на табличке, возвышавшейся над порогом хижины, Сентябрь облегченно вздохнула. Ей не терпелось попасть в тепло и снять, наконец, Маркизины туфельки, насквозь промокшие и хлюпавшие растаявшим внутри снегом. Толстые шапки снега лежали на крыше хижины, а по стенам были развешаны связки шишек, - абсолютно беспорядочно, преимущественно на одной стороне, словно кто-то задумал украсить дом к празднику, но такое занятие оказалось чересчур утомительным и было заброшено навсегда. Надпись, выведенная черным и красным, гласила:
УДИВИТЕЛЬНОЕ МИНИСТЕРСТВО МИСТЕРА АТЛАСА (СВЯТОЧНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ)
На дверь, довольно массивную с виду, была криво прибита железная роза ветров. Сентябрь вежливо постучалась. Изнутри в ответ раздался странный звук, похожий одновременно на фыркание, кашель, плевок и предложение «давай дружить».
-Прошу прощения! Сэр Атлас! Можно мне войти? Я от Цитриниты.
Дверь протяжно заскрипела.
- Мистер, киса, понимаешь. МИС - ТЕР. Ты что, видишь Орден Изумрудных Беретов на моей груди? А? Или Бриллиантовый Крест? То-то бы я удивился. Ради Бога, зови меня просто по имени, не печаль старика!
Прищурившись, - так что мешки под глазами подернулись тонкими полосками складок, как на древнем, неоднократно сминаемом папирусе,- старик рассматривал неожиданную гостью. Сентябрь также рассматривала его, и скоро пришла к выводу, что всё в его облике напоминает о часто используемых книгах. Морщины гораздо глубже, словно неаккуратно прижатые уголки страниц, испещрили всю кожу, цвет которой напоминал посеревшую от времени бумагу. Волосы, - длинные и тщательно расчесанные, - свивались локонами в старомодном стиле, свойственном Президентам, портреты которых она видела в школьных учебниках. Объемный живот и мясистые щеки не выглядели так уж неприятно; он не был тучным, а скорее крупным и толстым, как том с чем-то интересным, наподобие сказок. Вдобавок ко всему, всё разумное было словно помещено внутрь волчьей оболочки, ярко выдававшей себя крупными острыми ушами, заросшими сероватым мехом, - и которую не мог скрыть яркий синий костюм, настолько яркий, что действительно сверкал на фоне белого снега. Рукава пиджака были закатаны по локоть, открывая мохнатые крупные руки, покрытые морскими татуировками. Девочка и старик смотрели друг на друга, определённо желая, чтобы оппонент заговорил первым.
-Какай костюм… замечательный, - пробормотала Сентябрь, не скрывая того, что очень стесняется.
-В-общем, - встряхнувшись, ответил Мистер Атлас, - Вода в основном составляет мир. Какой смысл делать вид, будто это условность?
Не понимая, действительно ли ответ был продиктован соображениями логики, Сентябрь, наклонилась вперед и практически уткнулась старику в пояс. С одной стороны, такое поведение было конечно не вежливым, - но с другой, как иначе она бы увидела, что на самом деле костюм представлял из себя карту, всю исписанную мелким красивым почерком. Зеленые пуговицы на пиджаке служили для обозначения островов. Это же выражали и запонки на рукавах. А огромный искрящий бриллиант, который украшал пряжку пояса, имел очень и очень знакомую форму. И Сентябрь тотчас же вспомнила, как увидела впервые очертания этого острова, падая с небес таможенной терминала. « Самый главный остров» - подумала девочка. – « Королевство Фей».
Мистер Атлас вспомнил об отложенных делах и ушел с порога, не сказав ни слова. Сентябрь проследовала за ним. Они оказались в крохотной комнате, практически всё пространство которой занимал огромный мольберт, и Мистер Атлас в данный момент рисовал на нем крупного морского змея, покрывая тем самым безинформационное пространство океана, омывавшего цепочку маленьких островков. Карта, как оказалось, была не только на мольберте, - невероятным количеством разновидностей (геологическими, топографическими, картой морских глубин, плотности населения, декоративными зарисовками несуществующих местностей, и многими другими) была увешена вся комната. Проще было сказать, что было в комнате помимо карт: одно кресло, мольберт и маленький столик для кисточек и красок. Аккуратно, Сентябрь закрыла за собой дверь. Дверной косяк зафиксировал ее положение, и следом глубоко внутри деревянного тела двери лязгнула потайная щеколда.
-Мистер Атлас, простите, что я вас отвлекаю, но леди-алхимик сказала, что вам может быть известно, где мне отыскать моих друзей.
-Почему это должно быть известно мне? – не отвлекаясь от работы, Мистер Атлас лизнул кончик пера; аккуратная капля чернил осталась на нем, и старик спрятал черный, блестящий язык за зубами. Молчал он, правда, не больше минуты, - По-моему друзья потому и друзья, что знают где друг друга отыскать.
-Но их… похитили. Львы. Два Маркизиных Льва. Она тогда обмолвилась, что они черпают силы из сна, но я не поняла… А теперь, кажется, понимаю.
-Я тоже кое-что умею. Знаешь где я этому научился? – невозмутимо произнес Мистер Атлас, проглотив порцию горячего бренди из большой кружки, странным образом материализовавшейся в свободной руке; Сентябрь, несомненно видевшая каждое движение, могла поклясться, что со столика старик ничего не брал, кроме пера. – Поверь мне, я не просто так спрашиваю. Туда я возвращаюсь снова и снова, словно корабль, опоясывая землю.
-Нет, Мистер, не знаю.
-В тюрьме, киса несмышленая! Только там можно научиться чему-либо стоящему. Когда вокруг тебя только время и ничего больше. Ни справа ни слева. Ни тем более впереди. Можно Санскрит выучить, можно как магистр научиться играть в Робинзонаду, можно даже выучить все стихи, написанные про ворон, - а их ровно семь тысяч девяносто, (правда, любая даже бесталанная крыса в городе, не задумавшись, даст правильный ответ) – однако, я заметил удивительную вещь. Сколько бы всего интересного не открывало тебе время, в конечном счете увлекаешься лишь одним: хорошим, здоровым сном..
-За что же Вас в тюрьму посадили?
Снова глотнув бренди, Мистер Атлас прикрыл глаза и встряхнул лоснящимися кудрями. Потом он протянул кружку Сентябрь, - и она, махнув рукой на осторожность и предрассудки, тоже порядочно отхлебнула. Вкус напоминал пережженные орехи и немного сахарного сиропа. Потом она закашляла.
-Таков уж удел старых стражей, моя милая. Тех кто служит. Благодаря кому мир продолжает жить. Когда же в нем случаются перемены, нам находится место, где мы не смогли бы повернуть его вспять. – Старик открыл глаза и печально улыбнулся. – Говоря иначе, я преданно служил Королеве Мэллоу. Любил её.
- Вы были солдатом?
-Разве я это говорил? «Преданно служил», - повторил Мистер Атлас, смутившись. Вместо крови в лицо его залили чернила, а волчьи уши быстро запрядали. – Хоть ты и юна еще, но я уверен, ты поняла, о чем я. Может, в давние времена ты бы и правда не ошиблась, назвав меня Сэром.
-Надо же! – восхитилась Сентябрь.
-К лешему всё это! – чертыхнулся старик. – Дела минувших дней. Всё уже ушло, перебродило, выветрилось песнями. Стало историей. Еще одной королевой в Перечне Королев стало больше, и всего.
-А вот Виверте… мой друг Виверн говорил, что люди поговаривают, что она всё еще жива. Что Маркиза прячет ее в подвале или где-нибудь еще. Мест таких у нее, говорят, много…
Мистер Атлас взглянул на девочку, и в его глазах опять мелькнуло выражение скомканного в сердцах пергамента. Он попытался улыбнуться, и попытка эта была не лучшей.
-В тюрьме я встречал одну даму, - продолжил он, останавливая смущенное молчание Сентябрь, - Прыгучая такая была. Она хранила свою память в виде ожерелья, внутри камней, и носила его, никогда не снимая. Таким образом она могла быть уверена, что никогда не забудет того, что повидала. Ее звали Лииф, - ох, какими мохнатыми и длинными были ее прекрасные ушки! – вот она научила меня сохранять фрагменты памяти на пергаменте. Научила рисовать совершенный маршрут… туда, где осталось всё, что я любил и что знал, пока молодость не оставила меня. Все эти карты – мои, такие же точно, как и жемчужины у Лииф. И я сам – карта. Воспоминание. Желание когда-нибудь, не важно как, но вернуться домой. Я рисовал их всё время, - долгое, нескончаемое время, - пока Маркиза не подыскала мне место здесь, в дикой безлюдной глуши Резерваций Зимы, где не происходит вообще ничего. Ей от меня, конечно, не будет проблем. Но мне здесь даже некому путь подсказать, не то что рассчитывать на душевную успокаивающую беседу.
