Французский поцелуй - ван Ластбадер Эрик (читать книги регистрация .txt) 📗
— Раз наша цель Ангкор, — говорит Терри Вергилию на ходу, — то было бы логичнее доставить нас вертолетом к границе с Таиландом. От Араниапратет там рукой подать.
— Исключено, — объясняет Вергилий. — Считается, что мы охотимся за секретным штабом вьетконговцев. Поэтому естественно, что нас доставили до Камбоджийской границы. Хотя это и противозаконно, но пусть у Никсона голова болит, который санкционировал подобные вылазки.
— Ты даже не сказал мне, зачем мы сюда забрались.
Волшебник усмехнулся.
— А тебе разве не все равно, Мясник? У тебя в голове ведь есть собственная программа действий.
— Не понимаю, что ты этим хочешь сказать.
— А то, что ты самый аморальный из всех сукиных детей, которых я встречал. Что касается меня, то я знаю, что такое закон, и я посвятил свою жизнь тому, чтобы научиться обходить его. Закон, видишь ли, писан для маленьких людей. Для них он необходим: держит их в узде. Но мне он страшно мешает, и я пытаюсь изыскать способы, как его культурненько нарушить. Ну а ты, со своей стороны, понятия не имеешь о том, что такое закон. Для тебя это абракадабра. Давай представим себе его в виде магнита. У большинства людей есть какая-то полярность: положительная или отрицательная, — и поэтому они или притягиваются им или отталкиваются. А ты, дружище, вообще лишен полярности. Ты существуешь вне закона, абсолютно оторвавшись от него.
Терри приходит в голову, как озарение свыше, что Вергилий ему в этом завидует. Вот уж не думал, что он способен на зависть.
И еще ему приходит в голову, что Волшебник так и не сказал ему, что отряд будет делать в Ангкоре. На первый взгляд, это место не имеет ничего общего с войной. Но затем он вспоминает слова Вергилия о том, что теперь война подошла к порогу Камбоджи. Никсон и Киссинджер знают об этом. Может, и генерал Абраме тоже знает, хотя, если судить по словам Волшебника, может, и не знает.
По мере их приближения к Меконгу они оставляют позади низменные, покрытые водой рисовые поля и возвращаются в более привычные им джунгли. Но теперь они не единственные ночные хищники. В этой части страны водятся тигры.
Их коричнево-зеленый, удушающе тесный мир кажется маленьким, как жемчужина, инкапсулированная в радужное тело какого-то жуткого морского животного. Они одни, отторгнутые от всего остального человечества, четыре дня и четыре ночи бродя по стране, которую, по словам Доминика, давно покинул Бог.
Кроме жары и влажности, есть еще нечто, давящее на психику в диких местах, через которые лежит их путь, и Терри буквально физически чувствует этот груз на своих плечах. Он ощущает себя сиротой без семьи и даже без утешения, которые могут дать воспоминания. Как будто эти проклятые места, этот воплощенный зеленый ад, задались целью высосать из него жизнь.
За густыми зарослями струится река. Они поворачивают к северу, следуя за ее змеиными извивами, и, наконец, выходят к скрипучему причалу. К нему привязано несколько лодок, но никого из людей поблизости нет.
Они тщательно обыскивают окрестности, затем, не найдя никого, забирают лодки и через семь минут причаливают к противоположному берегу и продолжают свой путь.
Теперь, когда до Ангкора им осталось идти не более трех дней, Вергилий особенно озабочен тем, чтобы избежать столкновения с враждебными отрядами. На своем пути они встречают несколько северо-вьетнамских и камбоджийских конвоев, но, заметив их заблаговременно, осторожно их минуют.
Дикие джунгли простираются во все стороны. Луна на ущербе, муссон постепенно захватывает окрестности. Влажность все повышается и повышается, и создается впечатление, что уже давно идет дождь. Тьма вокруг просто кромешная.
Один раз Терри слышит рядом рычание. Он останавливает отряд и вслушивается во тьму джунглей, где скрывается зверь. Наконец до него доносится его запах, что означает, что они находятся с подветренной стороны от тигра. Он дает знак двигаться дальше.
Под утро, когда весь отряд уснул, Вергилий и Терри потихоньку переговариваются.
— Так ты обдумываешь ту проблему? — спрашивает Вергилий.
— Какую? Как остаться живым и не свихнуться?
— Очень смешно. Я имею в виду, как действовать, общаясь с тем Французом, о котором я тебе говорил, и его азиатами.
Терри задумчиво разгрыз витаминную таблетку. — Обдумываю потихоньку. Но многого не придумаешь с такой скудной информацией, которой ты снабдил меня.
— Не прибедняйся. Ты знаешь все, что надо знать, общаясь с вьетнамцами.
Терри пожал плечами. — Сомневаюсь. Но, в любом случае, речь не о них, а о Французе. Что он из себя представляет?
— А что, это так важно знать?
— Конечно, важно. Его стратегия тесно связана с его личностью, а личность оказывает влияние на взгляды его подчиненных и, следовательно, на их действия, которые мы должны предвидеть.
Волшебник посмотрел на него с уважением.
— Да ты у нас психолог, Мясник. С моей стороны глупо недооценивать в тебе это качество. — Он кивает головой, словно в подтверждение своих слов. — Ну ладно. Беда с этим Французом заключается в том, что он настолько радикально настроенный человек, что даже в его собственной стране у него были неприятности на этой почве. Многие там отказываются иметь с ним что-либо общее. Он там своего рода пария. Но, как ни странно, весьма влиятельный человек. И вот периодически они его направляют сюда, где он создал проблему номер один.
— Это каким образом?
— Здесь он в своей стихии. — Вергилий закашлялся и глотнул воды из фляги. — Ты слыхал про Красных Кхмеров?
— Головорезы, кажется? Бандиты и преступники, отбросы общества.
Вергилий пожал плечами.
— И да, и нет. Пожалуй, они действительно такими считались, когда начинали. Но не сейчас. Француз радикализовал их, придал их движению политическую окраску, и, таким образом, они получили свою нишу в мироздании, откуда они наносят свои удары, одновременно требуя, чтобы их признали как законную политическую силу. Теперь они крайне левое крыло, находящееся в оппозиции режиму Сианука. И вообще новоявленные борцы за свободу Камбоджи. Ну, если и не все они, то, во всяком случае, их лидер, некий Салот Cap, в полном смысле детище этого Француза. С этим псом лучше не встречаться на узенькой дорожке, особенно одному и без оружия.
— С кем: с Французом или с Салот Саром?
Волшебник рассмеялся.
— Вообще-то я имел в виду Салот Сара, но, коль уж ты так поставил вопрос, то могу сказать, что это определение распространяется на обоих. Оба они крайне опасны. Француз, к тому же, еще и умница, в придачу. Полюбуйся, что он сотворил здесь, в этих вонючих джунглях! Фактически, из ничего, прямо-таки из говна, сделал влиятельную политическую силу. Но, с другой стороны, этого Салот Сара и самого отличает прямо-таки дьявольская природная хитрость. С ним тоже шутки плохи.
У Терри появилось какое-то отсутствующее выражение на лице.
— Значит надо полагать, что Француза охраняют Красные Кхмеры?
— Да.
— А что у него есть такого, что тебе позарез нужно?
— То, что они здесь называют седьмым кругом ада, — ответил Вергилий. — Слезы мака.
Долгое время Терри ничего не говорит, только смотрит в туманную даль. Наконец, прерывает затянувшуюся паузу:
— А какая связь между Французом и опиумом?
— Не опиумом. Героином. — Вергилий вскрывает дыню, начинает резать ее на тоненькие ломтики боевым ножом. — Я уже тебе говорил, что Француз — умница. По словам Муна, он наладил связь с бирманцами и через них контролирует путепровод, по которому наши ребята снабжаются героинчиком.
— Новый способ убивать нас.
— Новый, — соглашается Вергилий, закладывая кусочек дыни себе в рот. — И, к тому же, радикальный.
Как раненый бегемот, переваливаясь, вползает хмурый день. Беспрестанная капель с листьев приветствует его запоздалый приход. Они приканчивают дыню и Вергилий выбрасывает корки.
— Значит, тебе нужен этот путепровод, — резюмирует Терри. — Так?
— Если опустить несущественные детали, так. Терри подымает глаза на Волшебника.
