Французский поцелуй - ван Ластбадер Эрик (читать книги регистрация .txt) 📗
Резня, которую они вскоре устроили, наткнувшись на чарли, приносит им глубокое удовлетворение: почувствовав на руках кровь, они осознают, что честно выполняют свои долг. В одном из укрепленных бункеров, стоя по Щиколотку в цементной пыли, они подвязывают к потолку головы убитых вьетнамцев, как китайские фонарики, в то время, как Терри рисует на стене знак фенг хоанг.
Днем они спят чутким сном под сводами девственного леса, время от времени посещаемые жуткими сновидениями, в которых они видят себя такими, какими они стали. А когда большинство отряда бодрствует, они собираются вокруг Трепача, чтобы послушать очередную историю, один за другим засыпая по мере того, как успокаиваются его личные страхи.
В одном из лагерей, где ожесточенная рукопашная едва не стоила Че жизни, они освобождают шестнадцать кхмерских детишек, которых вьетнамцы силой держали у себя, подвергая издевательствам.
Пришедший в ярость Волшебник приказывает разжечь большой костер и покидать в пламя все отрубленные головы. Густой, зловонный дым, который начинает валить от костра, заставляет их всех зажать руками рот и нос. Краешком глаза Сив наблюдает за Домиником, боясь, что тот вскочит и убежит, не в силах переносить жуткое зрелище, но тот сидит с изголодавшимися детишками, тщетно пытаясь накормить их. Даже пища не может отвлечь их от новой увлекательной игры: они ногами загоняют головы своих мучителей в бушующее пламя.
Серым, зловонным утром Мун и Че охраняют подходы к лагерю, а остальные члены отряда раскапывают остатки костра, выкатывая оттуда черепа. Под руководством Вергилия они сооружают из них пирамиду. А потом Волшебник вырезает из бумаги фигурку ангела и водружает ее на вершину пирамиды, как на Рождественскую елку.
Отступив назад, чтобы полюбоваться плодами своего труда, Волшебник изрекает: «Умиротворяющая картина, верно?» — и издает резкий, неприятный смешок.
Транг наблюдает за Терри, который молча стоит, держа на руках сильно обожженного кхмерского мальчика, как бы противопоставляя той кощунственной Рождественской елке эту искалеченную жизнь.
Доминик, обхватив руками двух детишек, отворачивает лицо. Его глаза закрыты, будто он уже мысленно произносит свои обеты. Он настаивает, чтобы детей доставили в ближайшую кхмерскую деревню, где за ними будет надлежащий уход.
— Это просто смешно, — возражает Вергилий. — Мы на войне.
Терри, не спуская с рук ребенка, подходит к «Рождественской елке», пинает ногой черепа. Бумажный ангел исчезает в груде костей.
— Мы должны идти, — говорит он. — Этим пацанам нужна срочная медицинская помощь.
Транг переводит глаза с Терри на Волшебника, чувствуя странные спазмы в горле. Ему кажется, что судьба всей войны зависит от того, какой ответ даст Вергилий. Наконец тот, ворча, соглашается с Терри. Транг переводит дыхание, а затем снова съеживается, поймав на себе презрительный взгляд Мясника, как бы говорящий: «Ведь это скорее твой народ, чем мой. Тебе следовало бы замолвить за них слово».
На рассвете третьего дня их блуждания по джунглям Че возвращается из разведки. Менее чем в километре, сообщил он, стоит лагерем северо-вьетнамская часть, причем лучше вооруженная и большая, чем те, с которыми им уже приходилось иметь дело. Командует ей полковник.
— Человек, — говорит Вергилий, уже решивший напасть на них, — который знает местонахождение секретного штаба вьетконговцев.
Ночь на этот раз выдалась лунная, но, благодаря низкой облачности, застилающей все небо, свет луны слабый и рассеянный. Сразу после полуночи они берут врагов в клещи: Терри, Мун, Сив и Транг на одном фланге, а Доминик, Трепач и Че — на другом.
Где-то к западу уже идет дождь. Совсем рядом они слышат звук дождевых капель, бьющих по листьям, хотя вокруг них по-прежнему тишина, сквозь которую они скользят, как привидения по кладбищу.
Чарли спят. Находясь далеко от линии фронта, они уповают на спасительную прослойку в виде территории нейтральной страны, где они нашли укрытие. Двое часовых умирают почти одновременно. Терри, как всегда, пользуется проволокой. Она поет, как струна, врезаясь в плоть и хрящи. Черной тенью кровь падает на землю, всасывается и скоро исчезает.
Транг, который сломал своему часовому шею одним резким движением руки, шепотом говорит, что он останется на границе лагеря, прикрывать их сзади. С этим шепотом, который мог бы быть и просто одним из звуков приближающегося дождя, Терри, Мун и Сив входят в лагерь врага.
Вергилий хочет взять полковника живым. Отряд поэтому проинструктирован резать всех, кроме него. Терри чувствует за своей спиной первое дуновение ветра, влажного, как смертная вонь гниющих джунглей. Они ныряют из хижины в хижину, убивая всех на своем пути.
Трудно сказать, кто из них действует с большим мастерством и спокойной уверенностью. Просто удивительно, как обстоятельства могут сделать из нормальных человеческих существ таких хладнокровных убийц! Какой сдвиг в сознании должен произойти, чтобы умножать смерть с такой чудовищной скоростью!
Чтобы быть в состоянии заниматься этой адовой работой, Терри уже давно стал слеп к жизни вокруг него, как Царь Эдип, из выколотых глаз которого кровь ушла, вымывая из души его не только грехи, но и страсти.
Для того, чтобы выжить, думает Терри, надо забыть о своих страстях, и при этом вспоминает молчаливого Транга, притаившегося во тьме, который, кажется, рожден вовсе без желаний. Он кажется Терри образом, появляющимся в зеркале, когда на него смотришь. Стоит отвернуться — и образ пропадает. Транг рожден для войны. Когда она, в конце концов, кончится, что он будет делать? Подымется ли он против Волшебника и подобных ему и начнет убивать их? Поймет ли он последствия того, что было навязано ему? И, самое главное, будет ли он в состоянии спастись от самого себя?
Вот такими мыслями он занимает свое сознание, механически продолжая выполнять свою страшную работу. Благодаря им, он сохраняет рассудок посреди полнейшего безумия.
Вергилий, когда они наконец находят его, занимается вьетнамским полковником. Он вытаскивает его в центр лагеря и бросает на колени среди отрубленных голов его людей. Волшебник обращается к полковнику непосредственно, презрительно отклонив предложение Че помочь ему в качестве переводчика.
— Где секретный штаб вьетконговцев?
Полковник смотрит в лицо Вергилия отсутствующим взором.
— Где он? Ты знаешь это и скажешь нам.
Полковник по-прежнему непоколебим.
Вергилий крикнул Трепачу и Че притащить один из минометов, захваченных в этом бою, и поставить его рядом с полковником. Сам заряжает его так, чтобы тот хорошенько понял, что сейчас произойдет. Затем он схватил полковника за волосы и сунул его лицо прямо в ствол, так что один глаз смотрел прямо в жерло миномета.
— И что же ты собираешься делать? — напевно, будто читая молитву, спросил полковник. — Послать мои мозги в заоблачную высь? Прекрасная идея. Я уже и без этого мертв.
Вергилий грубо оттащил полковника от минометного ствола.
— Нет, смерть тебе пока не суждена. — Его рука ищет у бедра рукоятку ножа, но, не найдя, протягивается к Трангу. Тот подает ему свой. — Жизнь будет твоим наказанием.
Без предупреждения он наступает ногой на шею полковника и вонзает ему нож сквозь форменные брюки прямо в пах.
Терри, стоящий поблизости, видит, как Сив хватает Доминика за руку, будто боясь, что его брат бросится на Вергилия, чтобы прекратить эти зверства. Они обмениваются взглядами, и Терри слышит шепот Доминика: «Господи, прости нас, грешных!» И он думает, а жив ли Бог? Неужели Доминику все мало доказательств того, что тот давно умер во второй раз?
Полковник кричит не столько от боли, сколько от стыда за то, что с ним делают. Такого рода травма — сама по себе наркотический затор.
Закончив свое дело, Вергилий убирает ногу с шеи полковника. Тот немедленно свертывается в клубок, зажав руки между ног.
— А теперь говори, — требует Волшебник, опускаясь рядом с ним на корточки, — где на территории Камбоджи находится штаб вьетконговцев?
