Обман - Фрэнсис Клэр (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
– Значит, счета у них есть. А могут они работать, как банковские?
Этот вопрос я задаю, скорее, самой себе и не жду, что Маргарет ответит на него.
– Видите ли, миссис Ричмонд… – несколько неуверенно начинает она. – Я знаю, что мистер Ричмонд зачастую оставлял на некоторый срок деньги, полученные за осуществленные по его поручениям операции, на фондовом рынке, на счетах своих брокеров. Ему было нужно время для того, чтобы обдумать свои очередные решения. Может, он так же поступал и с людьми с товарной биржи?
Мы выходим из кухни и направляемся к кабинету. Перед моими глазами всплывает бледное лицо Гиллеспи и пренебрежительный жест, которым он сунул листок с номерами счетов в свою папку.
– «Симмондс Митчел» большая фирма? – спрашиваю я Маргарет.
– Не знаю, но в справочнике она выделена крупным шрифтом, а офис располагается в самом центре Сити.
Значит, большая. И заметная в бизнесе. Гиллеспи должен был слышать о ней. Почему же он не вспомнил название по аббревиатуре?
– Вот тот счет по мобильному телефону, – Маргарет быстро берет со стола и подает мне бумагу. – А это дополнительный список звонивших.
Он стал значительно больше. Я-то ведь почти никому не успела позвонить. Мой отец. Соседи, спрашивавшие, не хочет ли Джош навестить их. Дальние родственники Гарри. Молли. Леонард. Джек. За период с субботы он звонил уже дважды, последний раз два часа назад, чтобы сообщить, что приедет завтра, «если это будет для меня удобно».
– Я сказала ему, что вам вряд ли будет удобно, – объявляет Маргарет. – Могу позвонить ему и попросить не приезжать.
В принципе у Маргарет с Джеком отношения нормальные, хотя зачастую они и подшучивают друг над другом. Но я вижу, что иллюзий в отношении него у нее нет, а постоянные упражнения Джека в применении своих чар начинают Маргарет раздражать.
– Чего он хотел?
– Не сказал.
– Во сколько он собирался приехать?
– В десять. Но я объяснила, что уже в одиннадцать сюда прибудут полицейские. У вас будет слишком мало времени для Джека.
– Полиция приходит по поводу ружей?
– Да. Но я могу с ними передоговориться.
– Не надо. Уж лучше покончить с этим делом пораньше.
– Хорошо. А мистер Кроули?
– Он тоже пусть приезжает. Разберемся и с ним. Маргарет улыбается.
Боковым зрением я замечаю какое-то движение в саду. Это Морис. Он выкатывает из оранжереи груженую тачку и направляется к клумбе с розами.
Я тихо говорю Маргарет:
– Тот полицейский, который приходил сразу после исчезновения Гарри…
– Доусон.
– Да, Доусон. Вы с ним с тех пор общались?
– Вроде бы, нет… Хотя постойте… Да, да. – Она на секунду задумывается. – Он выходил на меня вскоре после вашего отъезда в Америку.
– После отъезда?
– Да, через несколько дней. Может, через неделю.
– Он что, приезжал сюда?
– Нет, в офис.
– Чего он хотел?
– Да в общем, ничего особенного. Задал несколько стандартных вопросов. Во всяком случае они показались мне стандартными.
Я молча жду подробностей.
Маргарет на секунду отводит глаза и говорит подчеркнуто бесстрастно:
– Доусон спрашивал, не произошло ли что-нибудь необычное в те несколько недель, которые предшествовали гибели мистера Ричмонда. Не было ли у мистера Ричмонда каких-то неприятностей. Я ответила, что во времена экономического спада проблемы есть у всех и что были они и у вашего мужа, но не такого рода, с которыми он бы не мог справиться.
– …Это совершенно правильно. Спасибо, Маргарет.
По ее лицу заметно, что она довольна успешно пройденным тестом.
– Да, еще звонил мистер Ричард Морланд. Он хотел заехать на минутку завтра вечером. Ему нужно о чем-то спросить, чего он не успел вчера во время поисков Джоша.
Морланд. Я благодарна ему за то, что он для меня сделал, но его внимание вызывает во мне неясное чувство тревоги.
– Он сказал, о чем именно?
– Нет, только оставил свой номер телефона.
Я беру из рук Маргарет маленький листочек с цифрами и кладу его на стол.
Маргарет собирает свои вещи и идет к двери. Я провожаю ее. У порога она порывисто обнимает меня. Раньше Маргарет так не делала. Что это? Выражение сочувствия? В ответ широко улыбаюсь ей, чтобы показать, что я в порядке.
Джоша я укладываю сегодня спать пораньше. На ночь читаю ему длиннющую историю, стараясь представлять персонажи в лицах. Он, конечно, все понимает. Он видит, что я из кожи лезу вон, чтобы восстановить наш контакт и утвердить себя в роли веселого, интересного товарища. Когда Джош думает, что я на него не смотрю, он украдкой бросает на меня быстрые взгляды и его рот растягивается в улыбке, но в основном слушает с серьезным лицом, отвлеченно глядя в потолок.
Мы обнимаемся на ночь, и в объятиях сына я чувствую какой-то холодок. Все понятно: это мне за то, что я пока не выполнила своего обещания обсудить вопрос об интернате.
Вниз я спускаюсь в подавленном настроении. Судя по всему, борьбу по этому вопросу я проиграла еще не начав ее. Если Джош твердо настроился на интернат, а я помешаю ему, он мне этого не простит.
Я забираю тарелку с хлебом и сыром в кабинет и уныло усаживаюсь за стол. Пододвигаю к себе счет за радиотелефон. Это счет за март, и занимает он три полные страницы, где перечислена почти сотня звонков. Я сразу отыскиваю двадцать шестое марта, день смерти Гарри. Он сделал в этот день шесть звонков, все во второй половине дня, следовательно – с яхты. Последний звонок был домой без десяти двенадцать. До этого он звонил Кэти, а точнее, на служебный номер ее школы, по которому родители могут связываться со своими детьми. Просматривая счет, я отмечаю известные и неизвестные мне телефонные номера, но не нахожу ничего неожиданного. Сложив бумагу, убираю ее в верхний ящик стола.
На листке, лежащем прямо передо мной, записан телефон Морланда. Набирая номер, я думаю, интересно, чем он может заниматься по вечерам: ходить в пивную, ужинать с людьми вроде Дартингтонов или сидеть в баре при яхт-клубе и болтать о море. Четкой картины у меня не вырисовывается.
Морланд поднимает трубку почти сразу.
– Здравствуйте, как дела?
– Ничего, спасибо.
– Как Джош?
– Трудно сказать. – Я действительно не знаю. – Он вбил себе в голову, что хочет перейти в интернат.
– Понятно. А вам эта идея не нравится?
– Я пытаюсь его разубедить, пытаюсь…
– Может быть, он сам забудет об этом через пару дней? – говорит Морланд.
– Может быть, – соглашаюсь я без особой уверенности.
Вдруг я понимаю, что было бы хорошо, если бы Морланд поговорил с Джошем. Он мужчина, Джош его уважает, так что его мнение будет иметь куда больший вес, чем мое. В то же время мне бы не хотелось особенно впутывать Ричарда в наши семейные дела. Во-первых, я до сих пор не понимаю, почему он нам помогает, во-вторых, что-то подсказывает мне держаться от него на некотором расстоянии. И все же я решаюсь рискнуть.
– Ведь вы сами попали в интернат в восемь лет, верно? Вы могли бы объяснить ему все минусы этой жизни. Расскажите ему, как он будет скучать по дому, как другие мальчики будут издеваться над ним, если он станет плакать, как из него будут делать образцового воспитанника закрытой школы, расскажите о суровости нравов, царящих там… – Я останавливаюсь, чувствуя резкость в своем тоне.
– Конечно, – отвечает Морланд с легким смешком, – я могу предупредить его обо всем этом, Эллен. Но сейчас условия в интернате намного лучше, чем раньше.
Во мне вскипают старые переживания.
– Они до сих пор выпускают из своих стен несчастных людей, – произношу я с внезапной горячностью, – которые приучены прятать свои чувства, которые никому не верят после того, как родители спихнули их в интернат. Они приучены жить в двух измерениях, они замкнуты глубоко в себе… – Я замолкаю.
– По-моему, мы не все такие уж безнадежные.
– Может быть, вы и правы, но все равно мне трудно согласиться. Не в восемь лет! В восемь они еще совсем маленькие.
