Обман - Фрэнсис Клэр (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
По лицу Гиллеспи проскальзывает тень сардонической усмешки.
– Так просто это не выйдет. Существует понятие среднерыночной цены. Совет директоров не будет нарываться на крупные неприятности, он полагает, что предложенная цена далека от этого понятия.
– Может, покупатели все-таки увеличат свою цену? – добавляю я еще более осторожно.
– Нет, торговаться они не собираются. Я уверен – единственно правильный путь – это ждать и надеяться на то, что на долю «Эйнсвика» выпадет удачный вариант.
– Значит, положение не блестящее?
Секунду мне кажется, что Гиллеспи меня не расслышал, но тут же понимаю, что сделанное им тяжелое движение веками и почти незаметный кивок – это и есть его ответ. Который означает: положение не только не блестящее, но просто-напросто ужасное.
Я делано улыбаюсь. Это у меня такая давняя привычка – разряжать тяжелые моменты деланой улыбкой. Появилась она из-за матери – та любила наказывать меня своим бесконечным молчанием.
– Что, безнадежно?
Гиллеспи сжимает свои тонкие сухие губы в одну тонкую линию. Кажется, он утрачивает интерес к разговору со мной. Вероятно, мне лучше сейчас попрощаться. Но что-то в выражении лица и жестах Гиллеспи заводит меня. Так легко я не сдамся.
– Кто сейчас входит в совет директоров «Эйнсвика»? – спрашиваю я, упираясь взглядом в свой листок.
Гиллеспи медленно моргает.
– Я. Недавно в совет был включен Раймонд Керр. У него большой опыт с продажей безнадежных объектов недвижимости.
Я упорно продолжаю:
– А риэлтерская фирма? Они делают все, что могут? – Я наслушалась немало историй о некомпетентности риэлтеров. Правда, эти истории в основном относятся к периоду, предшествовавшему экономическому спаду.
Гиллеспи немного наклоняет голову набок и исподлобья смотрит на меня.
– Без сомнения. Это очень хорошая фирма. С отличной репутацией.
Мой следующий вопрос, видимо, наивен, но я все равно задаю его:
– Что насчет цены продажи? Она реальная?
– Абсолютно. – Тон у Гиллеспи жесткий, глаза холодные. – Но вы должны понимать, что в среднем по стране сейчас двадцать процентов офисных помещений не находят спроса. А здесь, в Лондоне, да еще рядом с Сити – и все тридцать. Экономика в кризисе. Это рынок.
– Понятно, – произношу я и читаю по листку свой очередной вопрос: – Сколько может продержаться «Эйнсвик» при условии, что здание в Шордитче так и не будет сдано или продано?
Гиллеспи глубоко вздыхает.
– Думаю, могли бы выжать месяца четыре. И это намного больше того, что мы на самом деле заслуживаем.
Я не спрашиваю его, почему мы заслуживаем так мало, мне не хочется услышать о том, чего недоделал или в чем ошибся Гарри.
Мне нужно задать еще несколько вопросов, а Гиллеспи всем своим недовольным видом сбивает меня с толку. Приходится собрать всю свою волю в кулак.
Я продолжаю. Рассказываю о номерах счетов, которые нашла в старой записной книжке мужа. Сообщаю о том, что два из них Маргарет установить не может, и передаю Гиллеспи листок с отпечатанными на нем злополучными номерами.
Он смотрит на листок буквально долю секунды, затем небрежно сует его в лежащую перед ним папку.
– Я выясню, – бесстрастно говорит Гиллеспи. Нет, так дело не пойдет.
Я подаюсь вперед и жестом указываю на папку.
– Вы не обратили внимания на аббревиатуру «С и М»? Что это может означать? У нас такое впечатление, что это какая-то строительная фирма.
Гиллеспи рассеянно смотрит на меня.
– Строительная фирма? Нет, не думаю…
– Может, банк?
– Я же сказал, что постараюсь выяснить. Подозреваю, что ему просто хочется от меня отделаться.
– А второй номер?
– Извините? – он непонимающе поднимает брови.
– Я думала, может, он вам знаком?
Гиллеспи с явной неохотой вытягивает листок из папки и изучающе смотрит на него.
– Номер… – произносит Гиллеспи с некоторым нажимом, будто объясняя тупому ученику очевидные вещи. – Номер… Это может быть что угодно. Номер кредитной карточки, платежного поручения, еще что-то. Определить с ходу невозможно. – Он несколько картинно пожимает плечами.
– А номер счета? Это может быть номер счета в банке?
– Конечно, может.
– У вас есть список банковских счетов Гарри?
– Финансовый консультант знает ровно столько, сколько ему считает нужным говорить клиент, миссис Ричмонд, – насмешливо произносит Гиллеспи. – И позвольте мне дать вам совет: не тешьте себя надеждой, что в один прекрасный день вы обнаружите забытый счет с уймой денег на нем.
Несколько секунд я изучаю лицо Гиллеспи – белесая кожа, водянистые глаза.
– Ни на что подобное я не надеюсь, мистер Гиллеспи.
– Вот и отлично. – В его тоне слышатся покровительственные нотки.
Ну что же, я все равно буду добиваться своего. И снова смотрю в свою шпаргалку.
– Этот благотворительный концерт в пользу румынских сирот, – говорю я со вздохом. – Ко мне приходил Тим Шварц, спрашивал о компании под названием «Маунтбэй». Она каким-то образом участвовала в организации мероприятия. Шварц сказал, что пропали счета, которые компания должна была выставить благотворительному обществу…
– Шварц уже обращался ко мне по этому поводу, – ловко прерывает меня Гиллеспи. – И я объяснил ему, что ничем не смогу помочь.
– Но у вас же есть какие-то материалы, связанные с концертом? Они что-нибудь могут прояснить?
– Нет.
Интересно, он намеренно уходит от этой проблемы или мне только кажется?
Я отворачиваюсь. Геометрические линии на модных обоях прыгают у меня перед глазами. Несколько раз моргнув, я снова взглядываю на Гиллеспи. У него спокойное, равнодушное выражение лица.
– Мне кажется, что Тим Шварц считает… – Я в нерешительности делаю паузу. Хотя Гиллеспи должен быть на моей стороне, и следовательно, я могу быть с ним откровенной, мне не удается отделаться от ощущения, что его интересы не полностью совпадают с моими. Но с кем же мне еще говорить в открытую? – Он считает, что некоторая финансовая и юридическая ответственность за ситуацию с благотворительным обществом может быть возложена на Гарри.
– Что? Это чепуха.
– Ну… Тим намекает, что аудиторы покажут пальцем на Гарри. Может создаться впечатление, будто он совершил это осознанно.
– Совершил что? Шварц не понимает, о чем говорит. В конце концов, бухгалтерию ведь вели в самом обществе.
– Ах вот как… – Мне трудно понять значение его слов. – Вы имеете в виду…
– Если там возникли проблемы, то решать их должны они.
– Значит, переложить вину на Гарри им не удастся?
Как бы мне хотелось, чтобы это было именно так!
Гиллеспи делает неопределенный жест рукой. Неожиданно выражение лица у него становится обеспокоенным.
– Послушайте, это благотворительное общество получило от концерта хорошие деньги. Больше миллиона. Чего они ноют?
– По словам Тима Шварца, аудиторы не могут сейчас подписать акт проверки, или что там они должны подписать. А общество не может воспользоваться своими деньгами.
– Но вы-то здесь при чем? – отрывисто спрашивает Гиллеспи.
Я решаюсь.
– Вы не считаете, мистер Гиллеспи, что в этой ситуации было бы целесообразно… Ну, обратиться к юристам?
– К юристам? С какой стати? – Гиллеспи подается вперед и упирает в меня свой взгляд. – Послушайте, миссис Ричмонд, благотворительное общество поднимать шума не станет. Поверьте мне. Это не в их интересах. Они накажут кого-то там внутри, замнут дело с концертом, но огласки не допустят. Они не смогут отказаться от того, что сами должны были вести бухгалтерские учеты. Им не удастся свалить все на первого попавшегося козла отпущения. – Он иронически усмехается. – И им нужны деньги. Где бы еще взяли они этот миллион? Поверьте, они уговорят аудиторов подписать мягкий вариант заключения и утвердят его на попечительском совете. Затем заберут этот миллион и будут довольны. Поднимать сейчас шум вовсе не в их интересах.
У меня возникает ощущение, что я прикоснулась к чему-то холодному и склизкому.
