Обман - Фрэнсис Клэр (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
– Что касается вас, – торопливо продолжает Гиллеспи, – то вам сейчас ничего не надо делать. Ничего. Пропускайте их Обращения мимо ушей. В конце концов они отвяжутся. Но будьте с ними вежливы. Говорите, что хотели бы им помочь, но ничего не можете сделать.
В течение нескольких секунд я смотрю Гиллеспи прямо в глаза и хочу спросить его: «Значит, поступать, как поступаете вы?» Но я ничего не спрашиваю, я вообще ничего не говорю. Просто молча собираю свои вещи и поднимаюсь.
Гиллеспи тоже встает.
– Вы меня поняли? – спрашивает он.
– Да, – отвечаю я после небольшой паузы.
Он одаривает меня почти довольным взглядом. Судя по всему, не ожидал, что я окажусь такой понятливой.
Гиллеспи провожает меня до лифта. Мы говорим о погоде. Я думаю, что он забывает обо мне еще до того, как закрываются двери кабины лифта.
Я еле успеваю на поезд, который отправляется в 12.48. Едва прикрыв глаза, чтобы немного вздремнуть, проваливаюсь в тяжелый сон и сплю почти до конечной станции. Просыпаюсь я от толчка уже где-то в окрестностях Инсвича. Усталость не прошла. Этой ночью я спала не больше трех часов. Энн с Чарльзом ушли только в десять. Потом я долго лежала в спальне Джоша на кровати рядом с ним, прислушиваясь к его ровному дыханию и изредка приподнимая голову, чтобы взглянуть на сына. В голове у меня роились бесконечные мысли.
Им не нужно задавать направления, они движутся сами по себе. Сначала прошлое. В малейших деталях. Когда я устаю от воспоминаний, то переключаюсь на настоящее. Я анализирую свои поступки, стараюсь посмотреть на себя глазами других людей. Обдумываю ситуации. Определяю серьезность подстерегающих меня опасностей.
Гоняю и гоняю мысли по кругу. Я хорошо умею делать это.
Добравшись до места, забираю от станции машину и еду в школу Джоша. На парковке я забиваюсь в самый угол и жду сына в автомобиле, стараясь не привлечь к себе внимания других родителей. Но мне это не удается. Очень быстро меня находит Рут, которая тоже приехала за своим сыном пораньше. Скоро к нам присоединяются еще две-три мамы. Они всячески демонстрируют мне сочувствие, и в то же время в их глазах я читаю любопытство. Они говорят, что их сыновья тоже доставляют им неприятные минуты. Сообщают о своей радости в связи с тем, что с Джошем ничего не случилось. Я благодарю их. Стараюсь свести все к шутке: дескать, после долгого приятного времяпрепровождения на пляже Джош, разумеется, не рвался в школу.
Когда мой сын вылетает на крыльцо, прошедшие десять минут кажутся мне вечностью. Джош рассеянно целует меня в щеку. Он выглядит усталым. Судя по всему, у него нет настроения разговаривать. Я не обращаю на это внимания и начинаю оживленно обсуждать планы на уик-энд. Как мы будем с Джошем играть в пинг-понг, а может, съездим в кино в Инсвич. О вчерашнем я не упоминаю. Думаю, сейчас не следует спрашивать Джоша, почему он убежал. Мальчик и так испугался, когда обнаружил дома полицию и понял, какой вызвал переполох. А чего стоили долгие и слезливые просьбы Энн, без конца умолявшей племянника больше ее так не пугать! Я вообще считаю, что не надо излишне наказывать детей за ошибки. Жизнь и так преподносит им тяжелые уроки.
Я болтаю и не замечаю, что подавленное настроение Джоша не рассеивается. Это доходит до меня только на нашей аллее, уже в полумиле от дома. Я осторожно спрашиваю сына, что случилось. Несколько секунд сижу молча, потом мягко говорю:
– Джош, пойми, дети бывают иногда глупыми. Они просто завидуют тому вниманию, которым ты сейчас окружен. Это нужно перетерпеть.
Джош смотрит на свои колени и теребит манжеты на шортах. Он горестно поводит головой, не соглашаясь со мной.
Я жду.
– Я хочу куда-нибудь перейти. Подальше, – наконец говорит он.
– Подальше? Что ты имеешь в виду? – Я прекрасно знаю, что он имеет в виду, и внутри у меня холодеет. Джошу, видимо, трудно выразить словами свои мысли, и я это делаю за него: – Ты имеешь в виду интернат?
Он кивает, избегая моего взгляда. Я издаю короткий смешок.
– Но, дорогой, это ведь ничего не решит. Я поговорю с миссис Ротсэй и…
– Мам! – Джош смотрит мне прямо в глаза. Лицо у него напряжено, он взволнован. – Со школой все в порядке, просто я хочу куда-нибудь уехать, и все. – Он снова опускает голову вниз.
Я подавляю в себе боль. Несколько секунд я молчу.
– Но почему, дорогой? Ты должен сказать мне.
Он судорожно подыскивает слова. И уже было найдя их, останавливает себя. Снова открывает рот… Наконец произносит:
– Просто в другом месте будет веселее.
«Веселее». Это застигает меня врасплох. «Веселее». В последнее время я вспоминала это слово нечасто. И при мыслях о детях оно не приходит мне в голову. Я много думала о том, что нам необходимо быть вместе, поддерживать друг друга, но, чтобы нам было весело? А ведь в словах Джоша есть рациональное зерно. В последние месяцы ни я, ни Кэти особым весельем не блистали.
– Ну, хорошо. Я хочу сказать, мы обсудим это.
Сын бросает на меня весьма скептический взгляд.
– Обещаю, – добавляю я поспешно. – Мы подумаем об этом. Так вот на ходу вопросы не решают. – Тут я дерзко шучу: – Надеюсь, ты не задумал удрать от своей старой мамочки? А?
Это уже шантаж. Так похоже на методы моей матери. Лучше бы я не говорила этого. Но прежде, чем успеваю что-либо добавить, Джош сильно мотает головой из стороны в сторону, хватает свой портфель, выпрыгивает из машины и бежит по направлению к кухонной двери.
Я устало выбираюсь из машины, стараясь понять, в чем же состояла моя ошибка?
Из гостиной доносятся голоса героев мультфильмов. Я начинаю готовить Джошу бутерброды с огурцом, и тут на кухню входит Маргарет, чтобы заварить себе чай. Рассказываю ей, что встреча с Гиллеспи прошла в целом неплохо, в детали не вдаюсь. В свою очередь, Маргарет сообщает о том, что ей, кажется, удалось расшифровать аббревиатуру «С и М» из старой записной книжки Гарри.
– Оказывается существует такая фирма «Симмондс Митчел». Раньше между этими фамилиями стояло «и», а теперь они просто «Симмондс Митчел». Разумеется, фирм с таким названием много, но что-то подсказывает мне: эта может оказаться именно той, которая нам нужна. А я перерыла не один справочник.
Я наливаю сок для Джоша.
– Чем они занимаются?
– Работают в качестве брокеров на товарной бирже.
– Ах вот как, – отвечаю я, будто понимая, о чем идет речь. Но ведь я говорю с Маргарет и чего уж тут притворяться? – Я слышала о брокерах, но честно говоря, не имею ни малейшего понятия, что это такое, – добавляю я.
– Думаю, это то же самое, что и брокеры на фондовой бирже, – смеется Маргарет. – Только торгуют они не акциями, а товарами – пшеницей, сахаром, кукурузой, чаем.
Держа в одной руке стакан с соком и бутерброды, я открываю дверь в гостиную. Джош расположился на полу буквально в полуметре от телевизора. Зная, что я не разрешаю ему сидеть так близко, он машинально отодвигается чуть-чуть назад, не сводя глаз с экрана. Взяв у меня еду, сын бормочет «Спасибо». Я задерживаюсь на несколько секунд и смотрю на него сверху вниз. На эти детские ноги-спички, что торчат из шорт, на вздернутый нос, на округлившиеся от жевания щеки. В моей душе борются сомнения. Ведь это мой сын. Такой родной и одновременно вдруг такой непонятный. Почему он хочет уйти в интернат? Откуда это желание убежать? Неужели нить, связывавшая нас, порвалась? В чем я ошиблась?
– И торгуют они в расчете на будущие цены, – продолжает Маргарет, когда я возвращаюсь на кухню. – Это так называемые фьючерсы. Скажем, они считают, что через некоторое время должен подорожать сахар. Вот они и покупают его сегодня дешевле, а несколько месяцев спустя продают дороже. «Симмондс Митчел» выступают на биржевом рынке как брокеры и берут свой процент.
– Значит, у них должны быть свои счета?
– Я проверяла. – Маргарет делает жест рукой. – Нет, я не говорила, откуда я. Просто спросила, сколько цифр в их расчетных счетах. Они сказали, шесть.
