Мозг стоимостью в миллиард долларов - Дейтон Лен (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Операция завершилась успехом, — повторил я, — но пациент мертв.
— Вы не должны требовать слишком многого. Успех — это тоже всего лишь душевное состояние. Настроение. И не стоит стремиться только и исключительно к нему, разве что нас где-то подстерегает неудача. Беда с этими сегодняшними молодыми людьми в том, что они буквально преклоняются перед успехом. Но не надо быть таким честолюбивым.
— А вам не приходило в голову, — спросил я, — что Харви Ньюбегин получил приказ стать перебежчиком от ЦРУ или министерства обороны? Ведь он мог работать и на них. Это не исключается.
— В наши обязанности не входит распутывать хитросплетения обманов. Будь в настоящий момент Ньюбегин жив, мы бы сидели здесь, обеспокоенные его судьбой. А смерть Ньюбегина означает, что никакого риска больше нет. — Наклонившись, чтобы высыпать пепел из трубки в мусорную корзину, Доулиш оцепенел, словно ему в голову пришла какая-то мысль. Повернув голову, он уставился на меня. — Вы в самом деле видели его мертвым? — Я кивнул. — Видели его тело? Не мог ли оказаться на его месте кто-то другой? — Он стал наводить порядок на письменном столе. Доулишу было свойственно на редкость извращенное мышление.
— Не усложняйте ситуацию еще больше, — взмолился я. — Труп принадлежал Харви Ньюбегину. Вы хотите, чтобы я это засвидетельствовал в письменном виде?
Доулиш покачал головой. Он порвал пару листов бумаги и кинул их в мусорник.
— Закрывайте досье, — распорядился он. — Проверьте все данные из дополнительных досье и завтра к утру подготовьте все, что у нас есть, для передачи посыльному из военного министерства для Росса. Он, скорее всего, объединит их с досье на Пайка. Проверьте по телефону и внесите соответствующие изменения в наши документы. — Доулиш сгреб в кучу скрепки, булавки и ярлычки, оставшиеся от утренней корреспонденции, и выкинул их. Затем взял со стола почерневшую колбу лампочки. — Почему электрики оставляют тут валяться свой мусор?
— Потому что они не имеют права выносить его из здания, — объяснил я, хотя Доулиш был знаком с этим правилом не хуже меня. Доулиш подкинул лампочку на ладони и метко кинул в корзинку. Она разлетелась на осколки. Не знаю, хотел ли он такого результата. Но он не имел привычки уничтожать вещи, пусть даже использованные электролампочки. Посмотрев на меня, он поднял брови, но я промолчал.
Конечно, дело было далеко от завершения. Оно вообще никогда не могло быть завершено. Оно напоминало лабораторный эксперимент, когда какая-то бедная мышка получает инъекцию, после которой в течение ста ее поколений все идет нормально, — и вдруг начинают появляться отпрыски с двумя головами. Пусть даже наука утверждает, что они совершенно безопасны. В таком положении мы и оказались. Мы сообщили, что никакой опасности не существует, но не удивились появлению двухголовых чудовищ. Такая ситуация и возникла с самого утра: точнее, в девять сорок пять. Я только что явился в офис и читал послание от своего хозяина, в котором тот сообщал, что игра на пианино и исполнение песни «Все в цвету» после полуночи нарушает условия аренды. Хозяин обратил внимание только на одну эту песню, и я не мог понять, имеют ли его претензии музыкальную, политическую или общественную подоплеку. И более того, сообщалось в послании, у дома стоит небольшой автомобиль и выцарапанные на нем слова носят оскорбительный характер. Не буду ли так любезен помыть его или каким-то иным образом устранить их.
— Можно провести обработку паром, — говорила Джин, — но я думаю, что лучше прибегнуть к начесу. — Зазвонил телефон, она сказала «Очень хорошо» и повесила трубку. — Машина подана. Волосы — очень тонкая субстанция, и, если постоянно неправильно расчесывать их, они начинают ломаться.
— Что за машина? — спросил я.
— Для поездки в Сейлсбери. Сначала вы чувствуете, как они грубеют и становятся жесткими, а потом начинают раздваиваться на концах. Чего мне категорически не хочется.
— Зачем?
— Тебе надо ехать, чтобы повидаться в тюрьме с доктором Пайком. Но я обзавелась самым лучшим специалистом по этой части. Джеральдо. Он может так обработать их, что они снова идут в рост.
— Впервые слышу.
— Памятная записка лежит под твоим пресным бисквитом. Никаких больше начесов и никаких паровых ванн, пока они снова не станут мягкими.
— Почему ты меня не предупредила?
— Я подумала, что ты первым делом заглянешь в нее. Но если волосы начинают сечься, это довольно серьезно. По сути, они перестают расти. И теперь я не знаю, означает ли это...
— Ну, хорошо, прошу прощения. Когда я вчера сказал, что мне от тебя ничего не надо, кроме умения печатать и отвечать на телефонные звонки, я вел себя отвратительно. Приношу свои извинения. Ты своего добилась, и не надо больше заниматься саботажем. — Встав, я засунул памятную записку в папку. — Тебе лучше отправиться со мной. Скорее всего, мне понадобится самая разная информация, которой владеешь только ты.
— Совершенно верно, — заявила Джин. — Если бы ты аккуратно просматривал все досье, вместо того чтобы уделять углубленное внимание лишь полдюжине из них, забывая все остальные, ты был бы в курсе своего ежедневного расписания. Есть предел тому, с чем я могу справиться.
— Да, — сказал я.
— И в среду я хотела бы...
— Сделать прическу, — закончил я ее фразу. — О'кей. Я все понял. Можешь больше не намекать. А теперь поехали. — Джин подошла к столу и нашла на нем запечатанное досье с кодовым словом «Тернстоун» и порядковым номером. В углу была еле заметная карандашная пометка — «Пайк». — Я бы хотел, чтобы ты больше этого не делала, — ткнул я пальцем в пометку. — На Саут-Одли-стрит чуть не рехнулись, когда на обложках пары наших досье увидели имена. Это же ужасное нарушение правил секретности. Больше не делай так, Джин.
— Это не я, — возразила Джин. — А мистер Доулиш.
— Двинулись!
Джин сообщила централи, где нас искать, сказала Алисе, чтобы та не готовила на нас утренний «Нескафе», спрятала в металлический ящик копирки, ярлычки и так далее, подновила губную помаду, сменила обувь, и мы вышли.
— Почему Пайк оказался в Сейлсбери?
— Его содержат как душевнобольного в военной тюрьме и лечат там. Он под строгим надзором, и они не очень обрадовались нашему желанию навестить его, но Доулиш настоял.
— Насколько я знаю Росса, меньше всего он хотел бы видеть именно нас.
Джин пожала плечами.
— Росс не имеет права держать его у себя больше месяца, — сказал я. — Если пациент сам выразил желание госпитализироваться, он вообще не может держать его у себя.
— Такого желания, как пациент, Пайк не выражал, — заметила Джин. — Он дико протестовал. Росс подсунул ему на подпись кучу бумаг, и Пайк выяснил, что попросил освидетельствовать себя комиссию из Королевского медицинского общества. А после освидетельствования его прямиком направили в тюрьму. Он разнес всю свою камеру, и теперь его держат в отделении для душевнобольных. Росс прямо вцепился в него. Похоже на то, что сидеть ему, пока Росс окончательно не убедится, что вся сеть Мидуинтера окончательно разгромлена. Понимаешь, Росс так и взвился, узнав о похищении яиц из Портона. Кабинет страшно разозлился и между строк дал ему понять, что каштаны из огня таскали именно мы.
— Росс должен только радоваться, — не без некоторого удовлетворения сказал я. — Так что мне там надо делать — что-то подписать?
— Нет. — Джин покачала головой. — Ты должен убедить Пайка написать письмо своей жене с советом покинуть страну.
— Ха-ха.
— Да. Кабинет весьма озабочен, чтобы не устраивать в этом году очередной крупный шпионский процесс, американцы и так усложняют нам жизнь. Эта история — с любительской шпионской сетью Мидуинтера — получит колоссальный резонанс в Штатах и повлечет за собой очередные настойчивые требования, чтобы США не делились тайнами с Британией.
— Так что миссис Пайк придется присоединиться к огромной армии беженцев из всех стран Восточной Европы до того, как к ней, отдуваясь и пыхтя, явятся ребята из специальной службы со свеженьким ордером на арест, на котором еще не высохли чернила. Это только вопрос времени, но специальная служба наконец разберется, что к чему.
