Мозг стоимостью в миллиард долларов - Дейтон Лен (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Ничего я не поддерживаю. То есть я кручу с ним роман, но девушке не возбраняется так себя вести, а мужчине не обязательно сходить по ней с ума. Я хочу сказать, что он просто вне себя, этот Харви. — Длинный шелковый халат Сигне, расшитый золотом по черному фону, колыхнулся, когда она встала. — Тебе не кажется, что в нем я похожа на леопарда?
— Слегка смахиваешь, — согласился я.
— Я и есть леопард. И могу наброситься на тебя.
— Не делай этого, будь хорошей девочкой. Пей чай, пока он не остыл.
— Я леопард. Хитрый и свирепый. — У нее изменился голос. — Я не поеду с Харви в Россию.
— Очень хорошо, — улыбнулся я.
— Харви говорит, что ты счел это прекрасной идеей.
— Видишь ли. — Я помедлил, прежде чем высказаться. — Харви очень привязан к тебе, Сигне.
— Очень привязан, — презрительно фыркнула она. — Леопарду нужно гораздо больше.
— О'кей, — не стал я спорить. — Он испытывает к тебе страстную, отчаянную и сумасшедшую любовь.
— Ты не смеешь говорить о ней так... так издевательски. Ты не имеешь права говорить так, словно он чем-то болен.
— Прошу прощения, но если бы ты испытывала к нему нечто подобное, я бы говорил с меньшим энтузиазмом.
— Вот оно что! Вот что ты думаешь о Харви! Все это время ты просто жалеешь его. А я-то думала, что ты ревнуешь, что ты мечтаешь обо мне, а на самом деле ты просто жалел Харви, что вот, мол, попался такой ужасной бабе, как я. Вот оно как! Мне, конечно, пора бы догадаться!
— Только не начинай рыдать, Сигне, — предупредил я. — Будь умницей, налей мне еще чаю.
— Ты больше не мечтаешь обо мне?
— Еще как мечтаю.
— В воскресенье Харви отправляется в Россию. В воскресенье! На дневном поезде до Ленинграда. Когда он попрощается и уедет в Россию, тогда все станет по-другому?
— В каком смысле?
— Станет все по-другому между нами? Ну, ты понимаешь.
— Прекрасная мысль. — Я погладил ее по голове. — Но я поеду в Россию вместе с Харви.
— Ты просто издеваешься надо мной! — заявила она.
— Не сыпь сахар мне на постель.
Сигне запрыгнула на кровать, награждая меня шутливыми шлепками, которые носили явно сексуальный подтекст.
— Я леопард, — рычала она. — У меня длинные и о-о-очень страшные когти. — Она вцепилась действительно длинными ногтями мне в спину и прошлась по позвоночнику до поясницы. — Я леопард-левша, — сообщила она. Теперь пальцы ее двигались легко и осторожно, как у археолога, который расчищает найденный хрупкий черепок. Растопырив четыре пальца левой руки, она всадила в меня ногти.
— Ох, — простонал я. — Или иди в постель, Сигне, или поставь еще воды в чайнике.
— А ты знаешь, куда ушел Харви? — Она потерлась мордочкой мне о плечо; лицо ее было липким от крема.
— Не знаю и знать не хочу, — ответил я, понимая, что сейчас она сама мне все выложит.
— Повидаться с доктором из Англии. — Она сделала паузу. — Вот теперь ты меня слушаешь.
— Слушаю, — признался я.
— Миссис Пайк — женщина-врач — привезла несколько тех яиц. Она думает, что они будут отправлены в Америку, но Харви должен прихватить их с собой в Россию, иначе русские не позволят ему остаться.
Должно быть, она успела получить их от агента в портонской экспериментальной лаборатории до того, как мы его посадили под замок. Если их держать при соответствующей температуре, яйца будут в отличном состоянии, о чем миссис Пайк осведомили во всех подробностях.
— Харви рехнулся, если рассказывает тебе все это.
— Я знаю, — прорычала Сигне. — Леопард хитер, безжалостен и коварен.
Она перегнулась через меня, дотягиваясь до выключателя настольной лампы. Эта чертова пижамная куртка была слишком свободна для нее. Лампа потухла.
— Как леопард с леопардом. — Я обнял ее. — Помни, что бабуины — это единственные животные, которые могут обратить нас в бегство.
Глава 25
Теперь все мои планы были подверстаны под воскресенье. Я успел проинформировать Лондон. А также получить визу в Ленинград — и Харви, похоже, радовался, что я согласился составить ему компанию. В воскресенье утром мы встали поздно и неторопливо собрали вещи. Сигне в это время пила кофе и, слушая результаты чемпионата Англии, делала отметки в своем купоне футбольного тотализатора. Выиграть ей не довелось. «Лидс юнайтед», вместо того чтобы свести встречу вничью; проиграл как раз к тому моменту, когда мы кончили укладываться. Поздний завтрак состоялся на вокзале в ресторане на первом этаже, откуда открывался вид на длинный центральный зал, в котором киоски торговали гамбургерами, рубашками, цветами, сувенирными кружками, «Популярной механикой» и «Плейбоем».
Двое полицейских в меховых шапках и синих макинтошах прочесывали ряды сидений в поисках бродяг, а другой коп в штатском околачивался у круглосуточной автоматической камеры хранения, поедая хот-дог. На холодном перроне без крыши бок о бок стояли вереницы вагонов, выкрашенных в темный коричневато-серый цвет. Внутри они разделялись тонкими высокими перегородками. Угловатые и неуклюжие, они имели на крышах по дюжине огромных уродливых вентиляторов. В хвосте последнего поезда были прицеплены три красных цельнометаллических вагона. Под их широкими окнами тянулась желтая полоса, и на каждом вагоне красовался герб Советского Союза и висела белая пластина с надписью «Хельсинки — Москва». Из труб вагонов тянулись тонкие черные дымки.
У ступенек купейного вагона стоял русский проводник — крупный мужчина в черной шинели и меховой ушанке. Взяв наши билеты, он с бесстрастным интересом посмотрел, как Сигне обнимается с Харви. Обилие снега вокруг, шипение пара и перекличка паровозных свистков предоставляли Сигне прекрасную возможность сыграть Анну Каренину. Казалось, она и подготовилась к этой роли, облачившись в пальто с высоким воротником, меховую шляпку и муфту. Я по-братски поцеловал ее, а она прошлась ноготками по ноющему месту на моей спине, когда я уступал место Харви, уже готовому к сцене прощания. Потрясающе, до чего оба они обожали театральные сцены. Она заботливо поправила воротник пальто Харви, словно провожая сына в первый день в школу. На глазах Сигне стояли такие крупные слезы, что я был готов поверить — она сейчас передумает и прыгнет в вагон, если бы только не сложности, которые будут ждать ее в Ленинграде.
Когда Харви наконец присоединился ко мне в купе, он тут же уткнулся носом в стекло и не переставал махать Сигне, пока она не превратилась в неразличимую точку на заснеженном перроне. Проводник снял шинель и принялся засыпать уголь в странную маленькую печку, что стояла в конце коридора. Вскоре он принес нам слабого чая с лимоном в мельхиоровых подстаканниках с изображением спутника и пачку московского печенья. Харви откинулся на спинку дивана. Он принял решение и сейчас невозмутимо попивал чай, наблюдая за длинными вереницами платформ с лесом и цистерн с керосином и мазутом, которые, позвякивая на стыках, двигались в том же направлении, что и мы. На небе цвета серого сланца дым выписывал причудливые каракули. Поезд дернулся и с лязгом остановился. По обеим сторонам состава низко лежало тусклое северное небо, и на его фоне виднелись черные точки и линии, напоминавшие о цивилизации — изгороди, столбы, провода и дороги с ползущими по ним машинами; уткнувшись бамперами друг в друга, они следовали вереницей, как муравьи по пепельно-серому трупу.
— Эта зима никогда не кончится, — с тоской произнес Харви, и я кивнул. Я понимал, что он имеет в виду.
Послышалось шипение тормозов. Какой-то маленький зверек, скорее всего заяц, испуганный этим неожиданным звуком, выскочил из-за деревьев на дальнем конце прогалины.
— Ты думаешь, что она шлюха, — посмотрел на меня Харви. — Тебе не понять, что я такое в ней увидел.
«Ну и парочка, — подумал я, — оба озабочены, лишь бы не казаться идиотами, вместо того чтобы в самом деле не быть ими», а вслух сказал:
— Она мне очень нравится.
— Но?
Я пожал плечами.
