Закон негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович (полные книги .TXT) 📗
– А как они живут? – изумился Дьюла.
– Воруют, господа, все воруют. Берут взятки, воруют, торгуют всем, что имеет продажную цену. А так как самую маленькую цену имеет собственная совесть, то ее уже давно продали все, кому была предложена хоть малейшая подходящая цена.
– Тебе не кажется, что ты пессимист? – нахмурился Лаутон.
– Я еще оптимист. Хорошо, если министры и прокуроры берут только взятки. Нет, они еще лично возглавляют банды рэкетиров, контрабандистов, мошенников, которые платят им определенный процент за защиту. Иначе им просто не выжить.
– Прокурорам? – пошутил Лаутон.
– И министрам тоже, – очень серьезно ответил Дронго, – а вообще эти Закавказские республики уже сами граждане называют Баклажанией или Лимонией. У людей не осталось веры. И нет никаких шансов на будущее.
– Мрачно, – Лаутон попробовал чай. – Горячий, – сказал он недовольно.
– Чай пьют очень горячим, – объяснил Дьюла, – я уже знаю этот обычай.
– Значит, у нас нет никаких шансов что-нибудь здесь наладить? – прямо спросил Лаутон.
– Если честно – почти нет.
– Что означает слово «почти»?
– Это если вам удастся в этих условиях все-таки произвести расследование и выйти на самые верхи. В таком случае руководители Закавказских республик просто для сохранения имиджа своих государств вынуждены будут принимать жесткие меры, убирая одних бандитов и заменяя их другими. Но только если вы самостоятельно сможете добиться успеха. Ни на какую помощь не рассчитывайте. Здесь правит «закон негодяев», Джеральд, и вам будет очень трудно.
– Никогда не слышал о таком законе, – удивился Дьюла, – что это значит?
– Главное правило очень просто, – охотно пояснил Дронго. – Успей предать своего друга раньше, чем он сдаст тебя. Успей продать свою совесть по сходной цене, пока это не сделали твои компаньоны. В общем, успей предать, иначе это сделают другие.
– Французы говорят, предают только свои, – вспомнил Дьюла.
– Да, – кивнул Дронго, – но это они говорят о разведчиках, среди которых встречаются предатели. Один на тысячу. А здесь соотношение наоборот.
– Значит, у нас есть какие-то шансы, – Лаутон снова потер подбородок, он явно нервничал.
– Минимальные. И только потому, что здесь срабатывает закон эволюции. Более крупные твари пожирают более мелких. Политикам, озабоченным собственной властью и сохранением этой власти, приходится жертвовать слишком одиозными фигурами из своего окружения. – Он вдруг обратил внимание на слова Лаутона. – Что в данном случае означает слово «у нас»? – поинтересовался Дронго.
– У нас, – невозмутимо повторил Лаутон. – У меня, у Дьюлы и у тебя.
В комнате наступило молчание.
– Я, кажется, еще не давал своего согласия, – тихо напомнил Дронго.
– Ты ведь сразу понял, зачем я приехал. Мы не знаем местных обычаев, у нас нет нужной квалификации. Твое присутствие здесь просто как подарок судьбы.
– Я никогда не работал в этом регионе, – напомнил Дронго.
– Ну и что? – удивился Лаутон.
– Мне здесь жить. Несмотря ни на что, я люблю эти места, люблю этот город, в котором сейчас столько грязи, люблю этих несчастных людей, среди которых много моих знакомых и просто друзей. Потом вы уедете, если, конечно, нам удастся что-либо сделать. А мне оставаться здесь. Если у нас еще есть хоть какие-то шансы, то после вашего отъезда у меня шансов не будет. Ни одного. Ни единого. Мне здесь больше не жить. Я должен заплатить слишком большую цену, Джеральд, а я этого не хочу.
– Ты так ставишь вопрос, – пробормотал Лаутон, – что я даже не могу тебя уговаривать.
– И не нужно, Джеральд. Я могу вам всегда помочь консультацией, выйти на нужных людей, обеспечить связью. Но на большее не рассчитывайте. Я устал от этих грязных игр. Конечно, я живу в дерьме. Но это мое дерьмо, Лаутон, и я к нему привык. Постарайся меня понять.
– Жаль, – вздохнул Лаутон, – мы рассчитывали на твое согласие.
– Его не может быть, – твердо парировал Дронго, – ты ведь помнишь одно из главных правил «ангелов» Интерпола – никогда не проводить операции там, где тебе нужно закрепиться. А я все-таки хочу закрепиться здесь, мистер Лаутон. У меня нет другой родины. И бросать ее в этот сложный для нее момент я не намерен.
– Извини, – встал Лаутон, – но я понимаю тебя. И уважаю твои мотивы. Значит, будем действовать самостоятельно. Но, думаю, от консультаций ты не откажешься?
– Никогда. И от дружеского вечера тоже. У меня все-таки есть старые запасы валюты. Поэтому я приглашаю вас вечером в ресторан. В какой гостинице вы живете?
– Вот наш адрес. Мы оформлены официально по линии Интерпола, – протянул свою карточку Лаутон. – Вчера мы потеряли целый день, пока встретились с представителями правоохранительных органов. Поэтому о развале в твоей стране мы знаем уже из собственного опыта. До свидания.
Он протянул ему руку. Дронго крепко стиснул ладонь Лаутона. Больше не было произнесено ни слова.
Дьюла на прощание весело подмигнул, пожимая руку Дронго. Кажется, он был готов к такому.
Когда за гостями закрылась дверь, Дронго подошел к окну. Лаутон и Дьюла под пристальным вниманием соседских мальчишек садились в ярко-красный джип, вызывавший такой восторг у ребят.
Перед тем как уехать, Лаутон еще раз посмотрел на окно. Он не мог увидеть Дронго за занавеской, но Дронго видел его, и ему было тяжело. Он чувствовал себя предателем, бросившим в трудный момент своих товарищей. Сейчас он вспоминал многодневное ночное бдение Джеральда у его постели, и ему было обидно и больно, словно он впервые в своей жизни поступил непорядочно, обманув своих друзей. Лаутон все правильно понял, но от этого было не легче. И в этот момент зазвонил телефон...
Глава 3
В среднем за время его дежурства в районе случалось пять-шесть преступлений, из которых одно-два требовали его личного участия. В прокурату-ре не хватало людей, и следователи дежурили чаще обычного. Вот и теперь – получив сообщение об очередном преступлении, он вызвал машину, чтобы выехать непосредственно на место происшествия.
Следователь Евгений Чижов был молод и полон честолюбивых замыслов. Именно поэтому он отличался особым рвением, стараясь всегда докопаться до истины, въедливо копаясь в каждой детали происшедшего преступления. В отличие от своих коллег – потухших циников, невозмутимо присутствующих и при вскрытии трупа, и при осмотре белья изнасилованной, с участием потерпевшей, разумеется, он еще старался добиться хоть каких-то успехов, продолжая верить в торжество добра и справедливость закона. Хотя с каждым днем работы в прокуратуре иллюзии таяли, как весенний снег. А ведь ему было всего двадцать восемь лет.
Ехать было недалеко. На этот раз убийство было совершено в гостинице «Украина», находящейся на территории их Киевского района, Западного административного округа Москвы. Из УВД уже выходила группа и, обнаружив убитого, дала срочное сообщение в прокуратуру. Конечно, следователи МВД были рады избавиться от сложного дела; по закону, наиболее сложные преступления, в разряд которых, безусловно, попадало и убийство, должны были расследоваться следователями прокуратуры.
Вокруг было уже почти светло, когда Чижов прибыл к месту преступления. Шел шестой час утра. Недовольные, хмурые дежурные и двое милиционеров проводили его к лифту, где он поднялся на десятый этаж. Махнув рукой сопровождающим, он вошел в лифт один и нажал кнопку. На этаже его уже ждали. Руководителя группы из Киевского УВД майора Михеева Чижов знал уже два года. Константин Игнатьевич Михеев работал в органах милиции более двадцати лет и был блестящим профессионалом своего дела. Но и только. Участия в общественной жизни он не принимал, при прежнем режиме в партию вступил, когда ему было под тридцать, да и то под нажимом парткома. При нынешнем не скрывал своего брезгливого отношения к властям и к собственному руководству в городе и в стране. Во время октябрьских событий девяносто третьего, когда напротив гостиницы «Украина» танки в упор расстреливали парламент России, он занимался несвойственным офицерам милиции делом – спасал бежавших от артобстрела людей, помогал им скрываться. Точных фактов, правда, не было, и его не могли просто так выгнать из славной когорты «защитников порядка». Поэтому ему просто не дали уже прошедшее все инстанции решение о присвоении ему звания подполковника. И начальник уголовного розыска Киевского района так и остался единственным в городе майором на этой должности.
