Синий перевал - Волосков Владимир Васильевич (читать книги онлайн .TXT) 📗
— Да, надо искать выход, — подтвердил третий — представитель геологического комитета Прохоров. — Видимо, в начальный период войны была допущена ошибка при бронировании рабочей силы. Геологоразведочная служба страны направила в армию лучшие свои кадры, причем в таком количестве, что восполнить убыль в специалистах мы теперь не в состоянии. Если вопросы с буровой и прочей техникой могут быть как-то решены, то геологов, и особенно гидрогеологов, — взять сейчас просто негде.
По залу снова пронесся шумок.
— У вас есть какое-то мнение? — поинтересовался Дубровин.
— Да. — Прохоров оглянулся на Голубничего с Рыбниковым — Мы тут посоветовались и… Нет иного выхода. Надо отозвать из действующей армии некоторых специалистов.
«Ого!» — в который уже раз за этот вечер поразился Купревич.
Военные всполошились. Опять вскочил моложавый генерал-лейтенант:
— Как? С фронта?
— Да.
— Товарищи, товарищи! — председательствующий вновь затряс колокольчиком. — Прошу внимания. Есть предложение объявить небольшой перерыв. Давайте немного отдохнем, обменяемся мнениями в неофициальной обстановке, а потом будем говорить конкретно, обсудим имеющиеся предложения.
В вестибюле к Купревичу подошел Дубровин. Он взял молодого ученого под руку и отошел с ним в пустынный коридор.
— Ну-с, и как вам?
— Оглушен, — мрачно признался Купревич. — В Москве такой порядок, такое спокойствие. Я очень ободрился сегодня днем, когда приехал. А на самом деле… Даже тревожно…
— Да, причин для тревоги больше чем достаточно. Создавшееся положение можно выправить только энергичными действиями. Общими, согласованными и обязательно энергичными.
— Конечно. Обстоятельства диктуют. Иначе, как говорится, просто нельзя.
— Вот и хорошо! — Дубровин охватил белыми пухлыми пальцами дряблый подбородок. — Очень хорошо, что поедете на новое место с полным пониманием своей миссии. При сложившейся ситуации это очень важно. Очень важно…
— Куда поеду?
— В Песчанку.
— Кем?
— Постоянным представителем научно-технического Совета по разработке химических проблем при Государственном Комитете Обороны.
— Всеволод Максимилианович, ведь я…
— Ничего, ничего, батенька, — сурово оборвал Дубровин. — Там тоже фронт. Вам предстоит на месте увязывать многие вопросы. Я говорю об этом заранее, так как после перерыва будет официально объявлено о вашем назначении.
— Всеволод Максимилианович… Я молод. Есть другие…
— Ничего, ничего. — Голос Дубровина подобрел. — Я все понимаю. И Лена ваша поймет. Она умница. Еще гордиться вами будет. Если в ближайшие месяцы Песчанка не начнет выдавать взрывчатку и пороха — положение на фронте может сложиться трагическое. Так что считайте себя на передовой, Юра.
Вам надлежит выехать в Москву
С утра, как обычно, майор Селивестров обходит позицию батальона. Нужды особой в том нет — уже более месяца как фронт стоит, с головой закопались и советские, и немецкие войска в стылую землю. Майору знакомы каждый ход сообщения, каждая огневая точка, но привычка есть привычка, и хотя за истекшие сутки не случилось никаких чрезвычайных происшествий — Селивестров следует по обычному маршруту, выслушивает доклады ротных командиров, делает замечания, а то и разнос, если попадется на глаза какой-нибудь распустившийся от спокойной жизни солдат, нарушающий приказ о строжайшем соблюдении маскировки.
Как всегда в это время, откуда-то из-за леса, что синеет за речкой, разделившей пополам нейтральную полосу, изредка постреливают немецкие орудия. Бьют куда-то в тыл. Наши не отвечают. Не то не желают обнаруживать себя, не то экономят снаряды. Иногда то там, то здесь завязывается ружейно-пулеметная дуэль. Погремит — и так же внезапно прекращается.
Все эти привычные утренние шумы не отвлекают Селивестрова от обязательных хозяйственных дум. Батальон — не дивизия, а все-таки хозяйство… За всем нужен глаз, все надо предусмотреть.
Под досками и лапником, что набросаны на дно траншеи, похлюпывает. Подогревает повеселевшее мартовское солнце. Прибавляется талой воды. А что будет, когда настоящая ростепель нагрянет? Позиция батальона в низине, на речной болотине. Зальет начисто. Селивестров смотрит на свои валенки, и мысли его сами собой настраиваются на соответствующий лад. Пришла пора менять зимнюю обутку, надо послать в лес бойцов, чтобы наготовили половых решеток, надо найти способ, чтобы отвести от окопов и блиндажей паводковые воды…
Большой, неповоротливый, широкоплечий, занятый своими делами и думами, обходит майор Селивестров позицию, а вслед за ним уже мчится по траншеям ординарец.
— Хозяин прошел? Давно? Куда?
И мчится дальше. Настигает Селивестрова у блиндажа пулеметчиков.
— Товарищ майор, вас срочно к телефону.
— Скажи, что через полчаса вернусь, — хмурится Селивестров — не любит, когда отрывают от дела. Знают ведь в штабе полка, что утром он всегда на обходе.
— Срочно, товарищ майор! — круглые большие глаза ординарца округляются еще больше.
Что-то необычное.
— Кто? — тихо спрашивает комбат.
— Не знаю. Капитан Суворков приказал пулей лететь.
Начальник штаба батальона капитан Суворков — человек серьезный, бывалый. По пустякам горячку пороть не станет.
Майор поворачивает назад.
— Где тебя черти носят? — нетерпеливо гудит в телефонной трубке простуженный баритон командира полка майора Резника. — Добрый час жду.
— Сам знаешь.
Селивестров с Резником приятели, еще недавно были ротными в одном батальоне, потому позволяют себе не церемониться.
— У тебя что, какое-нибудь че-пэ?
— Нет. Полный порядок.
— А от тебя не скрыли?
— Еще не бывало такого.
— Пожалуй. От тебя не скроешь. Зачем же тогда первый вызывает?
— Меня? Вместе с тобой?
— В том-то и дело, что без меня.
— Зачем?
— А я откуда знаю. Приказал срочно тебя направить. Вот и все. А может, тебя тоже на полк переводят? — эта мысль, очевидно, только-только пришла Резнику в голову, он обрадованно хохочет: — А что, очень даже стоящая кандидатура. Ну, Петро, за тобой банкет! — И спохватывается: — Погоди! Это как же… Без всякого моего ведома забирают лучшего комбата!
— Ишь ты, уже успел собственником стать, — усмехается Селивестров.
— Погоди, на новой должности сам быстрехонько закуркулишься. Теории теориями, а своя рубашка в самом деле ближе к телу, — парирует Резник. — Ну, ни пуха ни пера. На обратном пути зайдешь.
— Добро.
«Первый» — командир дивизии полковник Гурьевских. Странный вызов. Гурьевских комбатов вниманием жалует редко. Вызывает лишь в исключительных случаях, когда предстоит поручить особо важное задание. И всегда вместе с командиром полка. Действовать через его голову полковник привычки не имеет. Это у него железный закон. А тут вдруг вызывает одного… Что такое могло случиться?
Полковник Гурьевских — кадровый командир. Не из запаса, как Селивестров с Резником. Несколько раз ранен. Контужен. Где-то в Белоруссии потерялась у полковника семья. Вдобавок ко всему во время январских боев под Старой Руссой погиб его брат, командовавший ротой в соседней дивизии. В общем, хватил лиха Гурьевских за восемь месяцев войны. Поэтому Селивестров прощает ему резкость, излишнюю грубоватость и безапелляционный тон. Прощать-то прощает, а бывать у полковника не любит.
Майор вздыхает и повторно садится бриться. Приказывает ординарцу приготовить свежее обмундирование. От беседы с полковником он не ожидает ничего хорошего. Так что надо быть с иголочки. Помимо деловой требовательности, Гурьевских невероятно придирчив к внешнему виду офицеров.
Командир дивизии приветствует майора обычным кивком и садится. Завести разговор не спешит, перебирает какую-то бумажку. Селивестров стоит возле стола и гадает, что последует за этой паузой. Ему неприятно затянувшееся ожидание. Обычно Гурьевских ценит и свое, и чужое время: пришли к нему — приступает к делу сразу.
