По праву закона и совести(Очерки о милиции) - Панчишин Игорь Николаевич (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
— Ногу я тогда повредил, а звать вас побоялся: вдруг погоня, услышат… — буркнул Никифоров, косясь на дробовик, который держал на изготовку Урка.
«Нет, не успеть сдернуть с плеча „шмайсер“, изрешетит дробью Урка», — подумалось тоскливо.
— Ногу, говоришь, повредил? — спросил насмешливым голосом Борисов. — А мы уж крест хотели на тебе поставить. Да вот зашли на всякий случай к твоей сестренке, спрашиваем тебя. Нету, говорит, Ивана, и знать не знаю, где он, говорит. Хотели было подаваться отсюда, ан, вишь, какая встреча вышла, — все больше веселился Борисов.
«Еще бы полчаса — разминулись, — чертыхнулся про себя Никифоров. — И откуда они узнали про Ольгу? Черт, да я же сам проболтался в камере, и деревню, кажется, называл», — вспомнил он тогдашний разговор и свою дурацкую откровенность.
— Ну вот что, Ваня, — продолжал Борисов, уже подойдя вплотную к Никифорову и снимая с его плеча автомат, — побегал ты в одиночку — и будя! Ребятами моими брезгуешь, што ли? — Борисов кивнул на ухмылявшихся в стороне бывших сокамерников. — Убегли вместях, вместях и держаться надоть. Так что извиняй, браток, забираем мы тебя с собой, а то, неровен час, опять к энкавэдэшникам подашься, тебе это не впервой, — уже под хохот остальных добавил Борисов, намекая на «сделку» Никифорова с начальником Пустошкинского отдела МВД Бекреневым, о которой, от нечего делать, тоже поведал сокамерникам сам Никифоров.
— Так что, образуем мы «лесное братство», как и порешили, — продолжал Борисов. — Веди нас теперича к своему ружейному складу, сам ведь хвастал, что есть у тебя такой, — закончил Борисов, забрасывая за спину автомат Никифорова.
Аппетитный запах мясной похлебки, тянувшейся от костра, прервал мрачные мысли Никифорова.
— Попугали мы колхозников сегодня здорово, — услышал он довольный голос Борисова. — Будут теперича знать наше «лесное братство»: заходи опосля этого в любую деревню и спокойно бери все, что хочешь, голыми руками, сами вынесут на порог. Я ж говорил: страху побольше нагнать на народ, тогда будут все как шелковые. Вот как наш Урка: гаркнул свое «Хальт!» — дед в валенцах аж присел с перепугу, небось в штаны напустил, — под гогот остальных веселился Борисов.
— Я еще в лагере пленных заметил, — продолжал он, — как Урка под немцев подделывался: «Шнель! Форверст! Битте шейне». Вот вишь, и пригодилось это счас. А как Урка ту старуху-то заставлял за упокой души фюрера молиться! — заржал Борисов, схватившись за бока.
Хохотали и остальные бандиты, вспоминая сцену, когда Урка, не найдя в избе ничего из съестного, поставил на колени согбенную старуху и орал на нее, тыча стволом винтовки в иссохшую грудь женщины: «Молись, старая курва, за светлой памяти фюрера!»
Слушая разглагольствования Борисова, Никифоров морщился. Нет, не такую он представлял себе жизнь на воле. Переждал бы, пока о нем забудет милиция, и — иди куда-нибудь подальше от этих мест, документы вот только какие-нибудь раздобыть бы. Может быть, и новую жизнь со временем начал бы Ваня Никифоров… А с Борисовым, Уркой и другими, которые, по всему видать, не остановятся и перед «мокрым» делом, ему не с руки, может все и «вышкой» кончиться.
— Вань, иди есть! — услышал Никифоров женский голос.
Он повел головой в ту сторону и увидел фигуру Зинки Ильиной, прибившейся к банде еще до появления в ней Никифорова. Плосколицая, на оба глаза косая, с неприятным голосом, одетая во все мужское, даже кепка на коротко остриженной голове, эта бесстыжая девка, невесть откуда появившаяся в их краях, вызывала у красавца Никифорова глубокое отвращение. Иван знал ее еще раньше, до своего ареста, это ее он имел в виду, когда говорил Бекреневу про разведчицу в том, несуществующем, бандитском отряде. Еще тогда, во время своих редких визитов в деревню, куда прибилась Зинка, Никифорова бесило, когда она бесстыже приставала к нему. И сейчас Зинка униженно искала с ним уединения, старалась положить ему лучший кусок.
— Гы-ы-ык! — сытно рыгнул объевшийся мясом Борисов. — Значитца этак: всем спать после удачного похода, а ты, Зинка, собери все кости и зарой в землю.
— Зачем это? — недовольно отозвалась она.
— А затем, мать твою так и перетак, — вскипел Борисов, — чтоб воронье на кости косяком не слеталось и мильтоны по этой примете нас не застукали, поняла, дубина стоеросовая?
В течение мая бандиты совершили нападения на деревни Запеклево, Макушино, Орлово, Кресты, Сидорово. Выходила банда грабить и на шоссейные дороги Опочка — Себеж, Опочка — Красногородск. 17 мая бандиты остановили у деревни Кожино колхозника Иванова и сняли с него солдатскую шинель. На следующий день у деревни Заверняйка люди Борисова отобрали 80 килограммов муки у колхозницы Николаевой, в самой же этой деревне у вдовы Степановой забрали шесть кур, две рубашки, керосиновую лампу. «Лесные братья» находили колхозное зерно, приготовленное к посеву, и топили в мочилах, болотах, втаптывали в грязь.
Закрывшись в своем кабинете, Бекренев читал оперативные сводки за последние дни, протоколы допросов потерпевших и очевидцев грабежей.
«Ночью ко мне в дом заявились двое, — записал следователь показания жительницы деревни Погорелово Федоровой Валентины. — Один из бандитов — высокий, лицо корявое — вооружен автоматом, на ремне две гранаты. Второй — низкорослый, с винтовкой. Они загнали меня в горницу, перерыли сундук, все самое хорошее забрали, а потом направились за поросенком, которого тоже взяли».
Устинов Денис из деревни Ермолово рассказывал:
«Ночью постучали в окно. Я выглянул и увидел трех мужчин с автоматами. Один из них заорал: „Открывай дверь, а то стрелять будем!“ Пришлось открыть. Они забрали у меня весь табак-самосад, патефон с пластинками…»
Бекренев собрал работников отдела.
— Бандиты день ото дня наглеют, — начал он. — На сегодняшний день ими совершено двадцать семь ограблений. Вчера они заявились на сельское кладбище, где люди поминали на могилах усопших, и глумились над стариками и старухами. По каждому поступившему сигналу мы мчимся к месту события, но застаем только ограбленные колхозные амбары, магазины и обобранных до нитки людей, бандитов же — поминай как звали. Что будем делать, товарищи?
Все долго молчали, наконец поднялся лейтенант Лукин.
— Слишком поздно узнаем о появлении бандитов, — заявил он. — Налетят, натворят дел, а нам сообщают об этом, в лучшем случае, на другой день…
— Обязать главаря банды Борисова звонить нам накануне своих вылазок, — сострил кто-то в заднем ряду.
По кабинету прошелестел сдержанный смешок.
— Нет, я серьезно, — продолжал Лукин. — Мы — все сами, а к помощи народа не прибегаем. Люди же люто ненавидят бандитов, и каждый готов помочь нам. Вон в деревне Бабишино, когда бандиты стали выходить с награбленным из избы, один парень напал на последнего, по приметам — на Александрова, пытался вырвать у него винтовку, но неудачно, подоспели к тому на помощь бандиты. Парню удалось бежать, хотя и стреляли по нему залпом. В деревне Аюхново сторож-старик не побоялся стрелять из берданки в бандитов, когда те срывали замок с колхозного амбара. Надо только поговорить с людьми в каждой деревне…
— Дельный совет Лукин подает. — Бекренев поднялся со своего места. — Надо действительно поговорить с людьми, попросить их помощи, чтобы в каждой деревне у нас свои глаза и уши были. И еще: в деревнях следует организовать ночные дежурства из мужиков. У кого есть охотничьи ружья — пусть не боятся применять их против вооруженных непрошеных гостей. Наша задача — поднять народ против этих выродков, да так, чтобы у них земля под ногами горела, как у их бывших хозяев — фашистов.
Рано утром 14 июня после очередного успешного набега бандиты возвращались на свою базу в Трухановском лесу. Тяжелые мешки с награбленным и оружием оттягивали плечи, пот заливал глаза. Когда миновали деревню Матюшино и стали приближаться к лесу, Борисов бросил взгляд на дорогу и встал как вкопанный.
