По праву закона и совести(Очерки о милиции) - Панчишин Игорь Николаевич (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Отряхиваясь от снега, Алехин кивнул на выбиравшегося из сугроба Павлова:
— Что будем делать с ним?
— Иди домой, — шагнул Никифоров к Павлову, — не дури больше! Завтра разберемся… — И, повернувшись к Алехину, добавил: — Ружье его жена забрала, небось не допустит больше.
Павлов молча выбрался на тропинку, двинулся к дому, а когда подошел к крыльцу, неожиданно заорал:
— Танька! Неси ружье, сейчас всех уложу тут.
Из Указа Президиума Верховного Совета СССР:
«Работникам милиции предоставляется право применять оружие — для отражения нападения на работника милиции, когда его жизнь подвергается непосредственной опасности…»
— Ах, черт! — выругался Никифоров и кинулся к крыльцу. Он уже ухватил рукой податливую ткань ватника Павлова, когда тот кинулся в сторону и — хрясь! — отломив в изгороди кол, на развороте сделал им сильный замах. Никифоров едва успел увернуться, и кол с треском впечатался в стену дома.
— Ни с места! — Никифоров, пригнув голову, ринулся на Павлова и тут же получил сильный удар.
— Ушел, гад! — сплюнув с досады, держась рукой за глаз, сообщил Никифоров подбежавшему Алехину.
— Надо брать, пока он… — не успел договорить Алехин, направившийся уже к дому, когда входная дверь с шумом распахнулась и на крыльцо выскочил Павлов, держа в руках ружье. Тотчас же два выстрела подряд разорвали ночную тишину.
— Бей красные штаны! — визгливо закричал Павлов, загоняя новый патрон в ствол. Пятясь и пригибаясь, Никифоров и Алехин выбрались к шоссе, где все это время находился возле своей машины Тимофеев.
Алехин еще издали замахал ему рукой:
— Быстрей уезжай отсюда!
— А вы? Давайте вместе, — предложил Тимофеев, опасливо озираясь на мрачно темневший невдалеке дом, откуда только что прогремели выстрелы.
— Нам нельзя, мы должны остаться здесь: видел, что вытворяет, а ты давай быстро! — снова повторил приказ Алехин.
«ЗИЛ» еще только начал набирать скорость, когда ему вдогонку от дома хлестнули два выстрела. В морозном воздухе тонко пропела картечь. Алехин и Никифоров разом попадали в придорожные кустики. Никифоров подул на окоченевшие пальцы и потянул из кобуры пистолет.
— Срезать его, подлеца, а? — приноравливаясь к стрельбе по черневшей на крыльце фигуре, обернулся он к Алехину.
— Возьмем и так, — возразил Алехин. — Подмога только нужна. Здесь недалеко есть телефон. Обложим дом — сразу пощады запросит.
Из спецдонесения прокурору области:
«В 21.40 поступила телеграмма: неизвестный при попытке его задержания стрелял в работников милиции. В 21.50 вооруженная группа в составе старшего лейтенанта Смирнова, сержанта Овчинникова, младшего лейтенанта Трофимова и шофера-милиционера Михайлова выехала на место».
Из показаний оперативного дежурного по УВД А. А. Сергеева:
«Позвонил из деревни Моглино Никифоров и сообщил, что он применил оружие (стрелял вверх), но преступника задержать не удалось, и попросил помощи. Когда на место уехала оперативная группа, я неоднократно пытался вызвать ее по рации, но связи не было. Я передал Никифорову приказ начальника УВД не вступать в бой до прибытия подкрепления. В 22.40 поступило сообщение, что кто-то из наших работников тяжело ранен. Я вызвал и послал на место событий пожарную автомашину…»
Увы! Как часто приходит к нам трезвая оценка экстремальной ситуации уже после случившейся беды: если б пожарную машину да сразу туда, к дому, когда только раздались первые выстрелы, и с брандспойтов — по окнам, залить все, устроить потоп до захлеба, чтобы те, обезумевшие пьянчуги, как дождевые черви, выползли бы из своего укрытия.
…Алехин встретил оперативную группу в деревне Моглино. Пересев в машину старшего лейтенанта Смирнова, он возбужденно рассказывал:
— Чуть не убил нас, стреляет прицельно. В доме и жена Павлова, пьяна, как и он, подзуживает мужа сопротивляться и не выходить из дома.
Оставив машины с потушенными фарами на шоссе, группа в составе 6 человек скрытно подобралась к дому. В доме стояла тишина, света в окнах не видно. Но стоило Алехину подойти к окну, как из дома раздался крик:
— Не подходи! Перестреляю, как куропаток!
Алехин отпрянул от окна и быстро проскользнул через калитку во двор. Смирнов дал короткую очередь из автомата вверх. Тут же Овчинников через мегафон потребовал:
— Павлов! Выходи без оружия. Не дури, Павлов, брось ружье и выходи к нам!
Через секунду-две в ответ из дома донеслась грязная брань.
Алехин и Смирнов крадучись прошли через двор к тыльной стороне дома и обнаружили еще одну дверь в коридор дома. Алехин наддал ее плечом, но дверь не поддавалась. Навалились на дверь вдвоем, и она с шумом распахнулась. И в ту же секунду откуда-то из глубины сеней ахнул выстрел. В ответ Смирнов открыл огонь из автомата.
Из показаний А. А. Смирнова:
«Произведя эти выстрелы, я не желал убить Павлова, а только хотел предупредить, чтобы он больше не стрелял, а сдался».
Из Указа Президиума Верховного Совета СССР:
«Работникам милиции предоставляется право применять оружие:
— для защиты граждан от нападения, угрожающего их жизни и здоровью;
— для задержания преступника, оказывающего вооруженное сопротивление».
Алехин высветил фонариком массивную дверь.
— Я открою — и оба броском вперед, постараемся сбить его с ног, — тихо прошептал он Смирнову и потянул дверь на себя. И в тот же миг грохнул выстрел, словно горный обвал, заполнил собой все пространство вокруг. Нажимая спусковой крючок автомата одной рукой, Смирнов другой рукой успел подхватить внезапно зашатавшегося Алехина.
— Алеша, Алексей, что с тобой? — закричал Смирнов, обняв обмякшее тело Алехина, уже поняв, что случилось непоправимое, но еще не веря в самое страшное.
Алехину уже не суждено было слышать, как сдержанно рыдали столпившиеся вокруг него его боевые товарищи, только что увидевшие страшную кровоточащую рану в груди, где еще пять минут назад билось его горячее сердце; не слышал он и трусливых причитаний убийцы, которого только что выволокли из подвала, где он пытался спрятаться, трясясь от страха.
Глухая декабрьская ночь обступила все вокруг. Легкая поземка курилась на шоссе, на тропинке, ведущей к нему, по которой в скорбном молчании двигалась печальная процессия. Четверо мужчин, забросив за плечи автоматы, бережно несли на простреленной милицейской шинели неподвижное тело своего товарища, и бусинки еще теплой крови, застывая на снегу, отмечали этот скорбный путь. Не так ли выносили на солдатских шинелях с поля боя бездыханные тела тех, кто отдал свою жизнь во имя победы добра над злом?
