Запоздавшее возмездие или Русская сага - Карасик Аркадий (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Мероприятие намечено на субботу. По убеждению Семенчука, самое подходящее время. Что делают деревенские мужики по суубботам? В баню идут, водку жрут и баб дерут.
В пятницу Сидякин поехал в Москву. Повидаться с сыном. Его мучило чувство смутной вины. Да, хлипкий пацан, да, не в отца пошел, все правильно, но, как не крути, сын.
Приехал на Маросейку, издали оглядел нищую братию, нашел взглядом хилую былинку-сына, малость успокоился. Кажется, Марк приноровился к новой своей жизни, нашел себя. И — слава Богу, значит никакой вины на отце нет, сделал все правильно.
Осмелился подойти к кривляющемуся подростку, положил в положенную перед ним кепку пару рублевок.
— Как живешь, сын, — прошептал он. — Никто не обижает?
Марк не ответил — работал. Подражая «наставнику» подрагивал ногами и руками, вывалил из перекошенного рта язык. Тут не до родственных бесед.
Сидякин понял и двинулся дальше. Для маскировки положил рубль в подставленную ладонь Хмыря. Одарил полтиником худющую женщину с младенцем на руках. И окончательно успокоившись, поехал в Горелково…
Днем в субботу компаньоны попарились. Потом, разнеженные, сидели на кухне, блаженно прихлебывали крепкий чай. От самогона, к удивлению Настьки, отказались — берегли силы для любовного свидания.
В хате самогонщицы гостей встретили приветливо. Поглядел Сидякин на широкобедрую, грудастую подружку хозяйки и ужаснулся. Справится ли он с горой жира и мяса, не опозорится ли? Но отказываться, поворачивать оглобли поздно. Будто подслушав сомнения компаньона, Семенчук легонько подтолкнул его к улыбающейся бабе.
— Серафима, — представилась та, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
— Можно — Сима. Вас знаю — Прохор да Федор.
Такая же уродина, как и самогонщица. Толстая, потная от волнения, с ногами-тумбами и огромной грудью. Но не кривая и не хромая.
— Проходьте, мужички, сичас поснедаем, попоем.
На чисто выскобленном столе — обычная деревенская закуска: огурцы с помидорами, отварной картофель, жеранное мясо. Под лавкой спрятана бутыль с самогоном.
Устроились попарно. Ближе к стене — Федька и Фекла, напротив —
Прошка с Серафимой.
— Никаких тостов, — предложил Семенчук. — Вначале — на брудершафт.
— Енто как? — застыдилась Сима, покосившись на соседа. — Охальничать не позволю!
А сама придвинулась к Прохору, прижалась жарким бедром.
— Вот так!
Федька обхватил Феклу за необъятную талию, другую руку запустил за пазуху и впился в заранее приоткрытый рот женщины. Та притворно охнула, но возражать не стала, наоборот, выпятила об"емные груди.
— А вы так можете? — кокетливо спросила Серафима, будто невзначай положив широкую ладонь на колено Сидякина.
— Выпьем — проверите, — буркнул он, в свою очередь ощупав жирное колено соседки. Оно под его ладонью вздрогнуло.
Ну, почему ему так не везет, чем он провинился перед Всевышним? Семка, вечный его соперник женился на красивой и умной девушке, Прохору досталась костлявая и глупая Галилея. У Клавки родился здоровый, веселый пацан, у супруги старшины — больной Марк. Теперь он полезет на грудастую уродину…
Застарелая зависть набухала внутри Сидякина, вот-вот лопнет и зальет все его существо внючей жидкостью.
Ослабевшая от страстного поцелуя, Фекла дрожащей рукой извлекла из-под лавки бутыль, разлила самогон по кружкам. Положила на тарелку Федьки несколько кусков жаренного мяса, картошку. Серафима последовала примеру товарки. Заполняя тарелку Сидякина, будто случайно, прижалась к его плечу пышной грудью.
Прохор запылал. Охватившее его мужское желание подавило отвращение к жирной бабе. Прав Федька, какая разница — красива или некрасива, изящна или безобразно толста? Главное — женщина!
Федька под столом многозначительно толкнул его протезом, поймав вопрошающий взгляд, неприметно кивнул на дверь боковушки. Дескать, там — твой «станок».
Бабы после первого же стакашка захмелели. Беспричинно смеялись, трясли грудями, бесстыдно прижимались к мужикам. Второй стакан окончательно свалил Феклу. Пошатываясь, крепко ухватившись за партнера, она потащила его в другую комнату.
Через несклько минут оттуда донеслись сладкие крики, скрип лежанки.
Судя по всему, оголодавший инвалид, не теряя времени на подготовку, вторгся в распластаное под ним женское тело и теперь трудолюбиво обрабатывает его.
И опять Прохор — на втором плане! Сюсюкает, тискает коленки и ляжки податливой Серафимы. А вот Семенчук сразу врубился… Быть на втором плане, видеть превосходсво компаньона — обидно до сердечной боли.
Симка еще держалась. О чем-то болтала, хихикала, прижималась, бесстыдно ощупывала мужчину. Будто он курица, готовая снести желанное яичко. Но не последовала примеру товарки, не потащила его на лежанку.
Пришлось Сидякину проявить инициативу.
— Куда ведет эта дверь?
— В боковушку. Желаешь поглядеть?
Не отвечая, Прохор поднялся со скамьи. Часто дыша, пошатываясь, баба пошла за ним. В вытянутой руке — лампа с остатками фитиля.
На дощатой лежанке все приготовлено заранее — постелен сенной матрас, в изголовье брошена тощая подушка. Одна на двоих. Одеяло и простынь отсутствуют, они только помешают.
— Раздевайся, — приказал Сидякин, стаскивая сапоги и расстегивая брюки. — Покажу… брудершафт.
Симка дунула на лампу, боковушка окунулась в непроглядную темноту. Шуршание, шорох — женщина торопливо сбрасывает с себя одежду. Голый Прошка лег на спину и принялся ожидать, когда к нему прижмется такое же голое женское тело. Схватить Симку, перевернуть на спину, раздвинуть жирные до безобразия ноги…
Именно так он поступил с Галилеей в первую брачную ночь. Костлявая супруга только тихо ойкнула, когда он навалился на нее. Неопытная, глупая. Прохору тогда пришлось малость поучить неумеху бабьему мастерству.
Неужели и Серафиму тоже придется учить нехитрой науке?
Не пришлось. Наверно, боковушка не первого мужика приютила. Но того, что произошло, ему в самом дурном сне не снилось. Симка не прилегла рядом, не обняла мускулистое тело партнера, даже не похихикала — взгромоздилась на него, оседлала, будто скакуна.
Тишину деревенской избы нарушали женские всхлипывания, трудное мужское сопение. Компаньоны, дорвавшись, наконец, до сладкого, трудились на славу.
— Какой же ты могучий мужик, — громко хвалила партнера Серафима. Явно желая быть услышанной подругой. — Всю, как есть, меня пропорол, бесстыдник этакий. Теперича цельный месяц буду заглядывать… Чегой ты в гипсе? — — наконец, она нащупала корсет. — Пораненый на фронте, да?
— Да, — односложно ответил Сидякин. — Поранен.
— Не мешает?
— Ты так оседлала, что корсет — не помеха.
Замолчали. Из другой комнаты отлично слышны голоса второй парочки.
— Ты, милок, уж не протезом ли работал? — так же громко хвалила Семенчука Фекла. — До чего ж сладко получилось. Давненько не доводилось играть с таким мужичком.
— А у меня — что на ноге, что в штанах, — так же громко хвастал Семенчук. — Могу — и тем и этим.
После первого раунда парочки вернулись к прерванному застолью. Кавалеры в штанах и нательных рубахах, «дамы» в наспех натянутых длинных юбках, в наброшенных на обнаженные плечи шалях. Зажгли потушенную лампу, устроились на старых местах. На этот раз — без смущенного отмахивания и скромно потупленых глаз. Ласкались к мужикам, подставлялись под ответные ласки.
Под влиянием самогона и поглаживания жирных пальцев соседок и Федька, и Прошка скоро ощутили возвращающееся мужское желание. Бабенки, как водится, повизгивали, в свою очередь теребили мужчин, призывно охали.
Им нравилась процедура подготовки, местные мужики не радовали ласками, сразу наваливались. А эти ведет себя культурно, не охальничают. Если и щщупают, то мужикам так делать положено, такая уж у них «природа».
— Чего-то я устал, — не переставая обжимать вываленные голые груди партнерши, проинформировал Федька. — Не пора ли отдохнуть?
