Открытая дверь - Рэнкин Иэн (книги без регистрации .txt) 📗

— Знаешь, — заметила она, — мы впервые в жизни можем позволить себе приличные чаевые.

Уэсти подмигнул в ответ и, взяв в руки газету, принялся читать о своих подвигах. Есть ему совершенно не хотелось, поскольку во время работы он успел основательно надышаться парами краски и растворителей. Тем не менее ему было приятно просто сидеть за столом и ничего не делать — только листать газеты, пить горячий сладкий кофе и смотреть, как постепенно меняется освещение и становятся длиннее тени.

Спустя какое-то время он очнулся от грез и заметил, что Элис отложила газету и глядит в окно с каким-то мечтательным выражением в глазах. При этом она ловко орудовала ухоженным розовым ногтем, выковыривая из зубов остатки застрявшего теста. Уэсти сомневался, что его подруга способна увидеть и оценить всю прелесть подступающего вечера, поэтому он спросил:

— О чем задумалась?

Элис слегка пожала плечами, словно раздумывая над ответом. Наконец она повернулась к нему и, подперев подбородок руками, проговорила негромко, будто размышляя вслух:

— Мне вдруг стало интересно… Почему каждый из них взял по две картины, а нам досталась только одна?

— Человек, который прислал нам на подмогу своих людей, тоже получил одну, — напомнил Уэсти.

— Но его-то там не было! Он не ездил на склад, не рисковал, как ты, и вообще… Я считаю, что ты вложил в это мероприятие куда больше остальных. Ты вкалывал как проклятый несколько дней и ночей подряд, а они. Нет, никто из них не сделал больше тебя, Уэсти!

— Но мне заплатили, разве нет?

Элис не спеша кивнула:

— Об этом-то я и толкую. Тебе заплатили за то, что ты нарисовал эти копии, но ведь ты сделал гораздо больше! Ты отправился в Грантон и помогал вставлять копии в рамы… Ты же сам рассказывал, профессор Гиссинг работал слишком медленно и к тому же едва не схватил инфаркт. Иными словами, ты показал себя настоящим молодцом, и своим успехом они обязаны тебе одному! — Она слегка наклонилась вперед и несильно пожала его пальцы, на фалангах которых еще видны были не до конца отмытые следы голубой, красной, зеленой и белой краски.

Уэсти кивнул. Да-а, он неплохо потрудился. И больше всего времени и усилий отнял у него потрет жены Монбоддо: на ее платье было слишком много кружев, мелких складочек, плиссировки…

Продолжая удерживать пальцы Уэсти, Элис указала свободной рукой на одну из газет:

— Вот, здесь говорится, что некоторые из картин стоят сотни тысяч. Сотни! А нам достался какой-то паршивый Де Рассе!

Ее слова неприятно потрясли Уэсти.

— Но ведь это один из наших любимых художников! — возразил он. — Де Рассе — последователь Мондриана, которого он воспринимал через призму контркультуры шестидесятых. Уж не хочешь ли ты сказать…

Элис состроила презрительную гримасу, которая, как хорошо знал Уэсти, означала только одно: переубедить себя она не позволит.

— Я хочу сказать только одно: все это чертовски несправедливо.

— Возможно, — покладисто согласился он. — Но, боюсь, с этим уже ничего нельзя поделать.

С этими словами Уэсти поспешно поднес к губам чашку, словно пытаясь укрыться за ней, но Элис метнула на него взгляд, который пронзил художника насквозь.

— Ты действительно так считаешь? — тихо спросила она. — Ничего?..

Уэсти медленно опустил чашку обратно на блюдце.

Майк был в квартире один. Он даже включил какую-то музыку, но она почти не доходила до его сознания. Оба Аллановых Култона стояли на стульях рядом с камином. Абстракции этого художника Майку никогда особенно не нравились — не нравились широкие, жирные мазки, не нравились крошечные червячки и прочие «загогулины», исполненные, как утверждали любители, «глубокого символического значения». Вот и сейчас, бросив на них лишь беглый взгляд, Майк налил себе виски и повернулся к портрету жены Монбоддо. Это был настоящий шедевр. Майку часто казалось, что полотно источает какой-то призрачный, живой свет, согревавший самый воздух в комнате. Не в силах справиться с собой, он взял портрет в руки и прижался лбом к губам мягко улыбающейся женщины на холсте. При взгляде со столь близкого расстояния он, однако, обнаружил, что поверхность картины покрыта сеткой тоненьких волосяных трещин. Еще немного, и краска начнет осыпаться, а он даже не сможет отдать картину в реставрацию, чтобы остановить ее разрушение.

Не обнаружил Майк и подписи художника. Впрочем, Монбоддо почти никогда не подписывал свои работы. На выставке — той самой, где Майк впервые увидел этот портрет, — хватало картин, принадлежность которых кисти Монбоддо была определена ошибочно. Впоследствии, по мере роста популярности художника и накопления научных знаний о нем, большинство ошибок было исправлено, однако до сих пор немало полотен лишь «приписывались» Монбоддо или принадлежали «к той же школе». Относительно «Портрета…», впрочем, никаких сомнений не было: его автором был сам Монбоддо, а жена ему позировала. Как бишь ее звали?..

Майк подошел к книжным полкам и взял в руки биографию художника. Беатриса, ее звали Беатриса… Правда, сам художник назвал свое полотно «Задумчивость», однако на нем, безусловно, была изображена его жена, которую Монбоддо запечатлел еще как минимум на четырех своих картинах. Биограф утверждал, что художник изобразил супругу при «максимально льстящем» освещении — возможно, для того, чтобы скрыть «врожденную асимметрию лица, которую ни при каких условиях нельзя было назвать нормальной».

«Врожденная асимметрия…»

«Нельзя назвать нормальной.»

Майк испытал легкий приступ тошноты и решил, что на сегодня с него хватит виски. Кроме того, Гиссинг так и не позвонил, и это начинало его беспокоить. Правда, они с самого начала договорились свести к минимуму все контакты, «пока пыль не уляжется», и все же…

Поставив Монбоддо обратно на диван, Майк потянулся к мобильнику, рассудив, что, если он пошлет профессору эсэмэс, большого вреда не будет. Главное, чтобы текстовое сообщение было коротким и выглядело как можно безобиднее. «Вы где? Как насчет пропустить по стаканчику?» — что-то вроде этого.

Пока он размышлял, телефон у него в руке внезапно засигналил, и Майк едва не уронил его от неожиданности. Входящее сообщение от Гиссинга… Майк попытался нажать кнопку, чтобы прочесть текст, но попал только с третьего раза — так сильно у него тряслись руки.

То, как Гиссинг зашифровал сообщение, Майку понравилось. Сам он знал, что к чему, но посторонние вряд ли могли об этом догадаться. «Человек с фото…» — это, конечно, Рэнсом, детектив-инспектор Рэнсом, которого уверенно опознал Кэллоуэй. По словам Чиба, ему уже приходилось сталкиваться с этим легавым, который теперь расследовал ограбление склада. Новость не слишком хорошая, но Майк был уверен, что они сумеют выкрутиться. Обязательно сумеют.

Ничего другого им просто не оставалось.

Тут Майк обнаружил, что незаметно для себя самого снова наполнил бокал. Выйдя на кухню, он вылил виски в раковину. Похмелье, когда мысли еле ворочаются, было нужно ему как зайцу пятая нога. Впрочем, кроме похмелья существовало еще несколько крайне нежелательных вещей, и оно, кстати, было не самым страшным…

Сполоснув стакан и поставив его сушиться, Майк вернулся в гостиную и бросился на диван, так что его картины оказались по обе стороны от него. Второе полотно, кстати, он почти не рассматривал. Это был ранний Кэдделл, пляжная сценка, почти этюд. Уэсти картина не понравилась, точнее, он отнесся к ней достаточно пренебрежительно. «Краска наложена толстым слоем, много острых углов и густых теней. Я могу скопировать ее с закрытыми глазами.» Но если Рэнсом «докопается до правды», отвечать за Кэдделла придется почти как за «Мону Лизу».

Майку захотелось позвонить Гиссингу. Он надеялся услышать от него обнадеживающие новости, а заодно — посоветоваться с ним насчет Чибова залога. CMC-сообщение для этого не годилось, но Майк никак не мог решиться и только бесцельно крутил в руках телефон. Наконец он покрепче стиснул зубы и по памяти набрал номер профессора. Ответом ему были гудки — один, другой, третий… У Гиссинга наверняка был определитель номера, и он не мог не знать, кто ему звонит, но трубку никто не брал. В конце концов аппарат переключился на «голосовую почту», и Майк услышал приятный, но совершенно невыразительный женский голос, который предложил ему оставить сообщение. Он, однако, просто нажал кнопку, разрывая связь.