Вольный стрелок - Миленина Ольга (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
А он, кажется, подумал, что слова мои означают, что я собираюсь замуж — и не хочу изменять будущему мужу. Потому что через пару месяцев вдруг ни с того ни с сего поинтересовался, не надумала ли я заиграть собственную свадьбу и избежать ее отмечания в реакции. А я, не поняв сразу, о чем речь, тем не менее среагировала достойно — неопределенно качнув головой и выдавив нечто неконкретное. Видимо, оставив его при том же мнении, при котором он и находился.
Замуж я, понятно, не собиралась — а вот он женился где-то год назад черт знает в какой раз. И до сих пор пребывает в браке. И, насколько мне известно, приключений на стороне не ищет — то ли любовь у него с женой, то ли постарел и утратил интерес к частой смене партнерш. Но тем не менее отношения у нас остались очень хорошие — безо всякого секса. И мне приятно вспомнить о том, что между нами было, — как в этот момент, когда он разговаривал по телефону, а я сидела напротив, посматривая на него искоса. И вынырнула из воспоминаний о совместном нашем прошлом, как только он положил трубку — а потом, посмотрев на меня со значением, набрал какой-то номер.
— Шульгина из горкома помнишь — он у нас большой банкир нынче. — Главный подмигнул мне, тут же отворачиваясь. — Шульгина. Воробьев спрашивает.
Сергей Воробьев, «Молодежь Москвы». Паш, привет, это Сергей — как жизнь? Да, мне передавали — в Лондоне я был, дела. Надо бы пообедать как-нибудь — в конце этой недели или в начале той пойдет? Ну и ладненько…
Шеф сделал паузу, подтягивая к себе ежедневник, листая его деловито.
— Пятница или понедельник — тебе как удобней? Вторник? Давай во вторник — записал, да. Слушай, что хотел спросить — у тебя с «Нефтабанком» как контакт, есть? Да тут спецкор мой ко мне приходила, на «Нефтабанк» жаловалась — а по ассоциации про тебя и вспомнил. Ну да — банк, банкиры, Шульгин. Дай, думаю, позвоню, узнаю, как Пал Иваныч поживает. «Нефтабанк»? А, да мелочь. Ты Улитина знал — умер недавно? У меня спецкор про него материал делать начала — девушка серьезная, источники свои есть, накидали там фактов. Но спецкор мой человек грамотный, к слухам осторожно относится, вот и подумала подъехать туда, побеседовать о покойном — он же у них первым президентом был. А пресс-служба в отказ. Нет, статья все равно будет — просто напишем, что они от встречи отказались, с выводами соответствующими. Не захотели встречаться — их проблема.
Все, Паш, — во вторник днем созваниваемся. Привет!
Главный повесил трубку, глядя на меня, — и я уважительно покивала, без слов выражая восхищение. Информация заброшена — пусть я и не стала рассказывать главному, о чем узнала, использовав его, так сказать, втемную, — и если они ее проигнорируют, то для меня это будет лишним подтверждением в пользу того, что они причастны к смерти Улитина. А если нет — тогда у меня появится еще один ход, за которым, возможно, откроется еще один и еще.
— Цени! — Главный подмигнул мне, и я приложила руку к сердцу, склонив голову в шутливом поклоне. — А теперь услуга за услугу. Там Абросимова такая у нас работает, в отделе информации, — вот ты мне скажи, что она за человек? И в рабочем плане, и в личном. Есть у меня на нее кое-какие виды…
Я усмехнулась внутренне. Какие у него виды на Ленку Абросимову, худенькую блондинку лет двадцати, пишущую полные соплей и слез материалы, но весьма щедрую на любовь, было вполне очевидно. И это при том, что я только похвалила его за то, что он остепенился. Вот уж точно — седина в бороду, бес в ребро.
Хотя, с другой стороны, мне следовало радоваться, что он не попросил меня о какой-нибудь другой услуге. А эту я готова была ему оказать — точно так же, как когда-то оказывала услуги другого рода. С тем же энтузиазмом — пусть и в ином качестве. И при этом — без малейшего сожаления по поводу смены ролей…
Глава 14
Я проследила направление жеста, уткнувшись взглядом в кучу разнокалиберных бутылок со спиртным. Красивых таких, несомненно, жутко дорогих бутылок, заполнивших солидных размеров столик-каталку. И отрицательно мотнула головой:
— Я бы предпочла кофе.
Он кивнул, выходя в соседнюю комнату, набирая короткий номер из трех цифр — судя по всему, внутренняя связь — и отдавая кому-то распоряжение. И тут же тоненько запищал мобильный, и он ответил, снизив голос, и, судя по шагам, отошел подальше от меня.
Я не прислушивалась и не собиралась — при этом допуская, что разговор идет обо мне. И вместо этого огляделась, отмечая, что дорогие здесь не только бутылки — но и вообще все. Деревянная мебель, отделанная кожей, картины на стенах, ящички с сигарами, витражи на окнах. Все со вкусом, без дешевых понтов и жутко дорогое. Как и положено солидному банку.
С улицы особнячок показался мне весьма убогим. Я даже не сразу поняла, что мне надо именно сюда, в двухэтажное здание за металлическим забором, которому больше пристало отделять от улицы овощебазу. И, с трудом припарковав «фольксваген» в забитом машинами переулке, еще раз заглянула в блокнот, чтобы уточнить номер дома. И даже подумала, что перепутала что-то, неверно записала.
Но и рядом не было ничего похожего на дом приемов одного из крупнейших банков страны.
Офис их я видела, гигантское современное здание, в котором не стыдно было бы расположиться какому-нибудь «Майкрософту». И дом приемов в моем представлении должен был быть таким же-а тут кругом были сероватые двух-и трехэтажные домишки. Никакой охраны, престижных машин, броских вывесок и прочих наворотов. Вообще ничего.
Когда я наконец подошла к металлическому заборчику и нажала на кнопку звонка, я не сомневалась, что звоню не туда и просто уточню сейчас у того, кто мне откроет, где находится нужная мне контора. Однако когда заборчик открылся — только после того, как я назвала свое имя и имя того, кто мне нужен, — я поняла, что попала куда следовало. Сразу увидев и скрытые этим самым заборчиком красивые ворота, управляемые фотоэлементом, и видеокамеры, и два припаркованных «мерседеса», как минимум «трехсотых». А когда вошла в сам дом после предметной проверки документов, то поразилась тому, что скрывалось за неприметным фасадом.
Такое ощущение было, что его специально налепили, фасад, на шикарно отреставрированный, фантастически обставленный особняк — просто нарисовали на картоне и налепили, чтобы не привлекать ненужного внимания.
И тот, кто через какое-то время спустился со второго этажа на первый, туда, где изучала мои документы вторая пара секьюрити, он тоже был солидный и богатый, под стать обстановке. Мужчина лет сорока с небольшим в дорогом темно-сером костюме, холодноватый, подчеркнуто вежливый — с аккуратной бородкой, в которой попадались седые волоски, с бледным, истонченным лицом.
Костюм мне показался лучшей и самой приятной чертой его образа — потому что все остальное мне не понравилось. Он весь такой из себя был утонченно-претенциозный, чересчур ухоженный, надменно-брезгливый, подчеркнуто аристократичный. Я почему-то подумала сразу, что на ночь он умащивает лицо кремом, что в кармане у него надушенный кружевной платок, что он боится пыли и сквозняков, а стоит кольнуть в боку, тут же звонит врачу и капризно требует немедленно приехать.
Такой вот педерастичный образ у меня сложился сразу, буквально через пару минут с момента нашего знакомства. Возможно, это было предвзято — возможно, он даже был привлекательным. Но у меня к нему была изначальная антипатия — потому что он заставил меня ждать внизу, а когда спустился, смотрел на меня как на низшее существо, до которого вынужден был снизойти и играть роль гостеприимного хозяина, хотя существо это ему бесконечно противно. Но он снизошел — по той причине, что эта мерзость может бросить тень на ту организацию, которую он имеет честь представлять.
Вряд ли стоит удивляться тому, что мне это не понравилось. И я, приехавшая сюда с достаточно серьезными намерениями и собиравшаяся поиграть вдоволь, дабы хитростью выудить из него кое-что, сразу сказала себе, что мой визит ему запомнится. И надолго — уж я постараюсь.
