Пешие прогулки - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (бесплатные серии книг txt) 📗
Конфликты, конечно же, бывают и с рабочими, но не на такой основе, как вы предполагаете. Чаще разногласия случаются в верхах, в отношениях с пайщиками, но и тут мы всегда готовы пойти на разумный компромисс. Тех, кто хочет выйти из игры, мы не держим, возвращаем пай, тем более что желающих войти в долю хоть пруд пруди, да и не всякого мы берём – просто денежный вклад нас теперь мало интересует. Но если конфликт становится неконтролируемым, может нанести ущерб делу, тут уж на все приходится идти. В крайнем случае обращаюсь к Ашоту и его друзьям, – бесстрастно заключил Шубарин.
– И помогает? – поинтересовался бывший прокурор.
– Мы ведь не уговорами занимаемся, – зло засмеялся Ашот.
– Но это вынужденная, крайняя мера, как я сказал, – поторопился вступить в разговор Артур Александрович, наверное, чтобы Ашот не сболтнул чего лишнего.
– А что касается второго вопроса – об уязвимости айсберга и насколько я завишу от покровителей-пайщиков, я бы ответил так: что-то добыть, что-то организовать, произвести, продать, даже с большой выгодой, это, на мой взгляд, талант мелкого махинатора, цель которого – заработать, ну, скажем, сто тысяч, двести, на большее при таких жизненных устремлениях не потянешь. Давно, когда я уже имел чёткую модель своего айсберга, я прочитал интересную статью о японском судостроении – это одна из древнейших и одна из наиболее современных отраслей человеческой деятельности. Здесь ныне сфокусировались все достижения науки и техники. Японцы строят в принципе непотопляемые суда. Раньше достаточно было пробоины, и корабль шёл ко дну. Теперь же редко какой удар может оказаться для корабля роковым, страдает только его часть, остальные отсеки, неповреждённые, держат судно на плаву. Больше того, из соседних отсеков можно успешно устранить аварию, если не возникла паника.
Ещё не ведая о специфике судостроения, я создал примерно такую же модель непотопляемого айсберга. Полную картину знают, кроме меня, двое: главный бухгалтер и главный экономист, можно сказать, мы денно и нощно стоим на вахте. Но вряд ли кто принимает их за членов мозгового треста, да и мне нет резона выпячивать их роль. Даже пайщики уверены, что все сосредоточено у меня в руках, хотя некоторые думают, что ответственность со мной разделяет Икрам Махмудович.
За людей, составляющих мозговой трест, я не тревожусь и доверяю им как самому себе. Нет, не потому, что запугал их или они чем-то намертво завязаны… Просто они люди умные и знают, что айсберг непотопляем. При любой неудаче, провале страдает только какой-то участок, в конце концов, ответственность за это всегда можно принять, у кого не бывает упущений. Притом существуют разработанные нами, как на случай пожара, варианты отступления из огня – без паники. И как на японском корабле, в момент удара автоматически подключаются соседние отсеки и начинают тушить пожар, дабы не пропало и своё добро. Только моя модель даёт мне уверенность и силу, а не покровители-пайщики. Хотя их помощь нельзя недооценивать. Раньше, в пору становления, мне нужны были деньги, теперь особой надобности в них нет, колесо закрутилось, да и сырьё дают под залог. Теперь нам нужны вкладчики на должностях: одни – добывающие дефицитное сырьё и оборудование, другие – гарантирующие свободную, без помех, реализацию, третьи – выступающие в роли «пожарных». Вкусив выгоду, они теперь сами ищут контактов со мной. Видели, что творилось на свадьбе? Каждый торопился засвидетельствовать своё почтение, попасться на глаза.
Артур Александрович сделал паузу и, обернувшись, посмотрел на Амирхана Даутовича, словно приглашая его задать следующий вопрос. Азларханов моментально воспользовался этой возможностью, хотя вдали уже поблёскивали огни пригородных кишлаков. Важно было удержать Шубарина в состоянии приятного возбуждения, расположенности к разговору; конечно, Ликург понимал, что ему ещё предстоит оценить эти откровения, степень их искренности, правдивости, соответствия фактам.
– И все-таки вы развернулись не только оттого, что взяли в долг пятьдесят тысяч у влиятельного человека, получили его покровительство? Наверное, были и объективные причины для вашего быстрого роста? Я понял так, что вы не только удваивали капитал, но и удваивали, утраивали мощности производства?
Артур Александрович, явно пребывавший в хорошем расположении духа, рассмеялся:
– Амирхан Даутович, если бы я не располагал подробнейшим досье на вас, я бы подумал, что вы состояли в доле у себя в области у артельщиков, как называют нас в народе. У меня такое впечатление, что вы знаете ответы на все ваши вопросы. Но я шучу, ведь догадываться одно, а получить подтверждение своим мыслям, прогнозам у человека компетентного – совершенно другое. Не так ли?
– Вполне резонно, – согласился прокурор. – Почерпнув информацию из нашей беседы, меньше буду отвлекать вас потом, когда займусь бумагами. В принципе я уже понял, что от меня требуется. – И он откинулся на спинку сиденья, предоставляя слово Шубарину.
– Да, вы правы, наличие денег и воли мало что решает в нашем деле – должны созреть объективные экономические предпосылки. Конечно, взяв на очередное удвоение капитал первого человека в области, я получил, так сказать, режим наибольшего благоприятствования в торговле. Но все это благоприятствование по отношению ко мне и к моему делу не стоили бы и гроша ломаного, если б рынок оказался насыщен товарами. Я и сам не однажды мучился этим вопросом, да и сейчас порой задумываюсь. Как могло так случиться, что наш рынок планомерно, из года в год все меньше и меньше насыщался товарами?
А знаете, Икрам Махмудович, не мудрствуя лукаво, объясняет это так: мол, есть люди поумнее нас с тобой, которые несут в Госплан, Госснаб, Внешторг, Минторг деньги чемоданами или сумками и говорят: это не закупать, это не производить, этим не торговать, – вот и создаётся дефицит, напряжёнка, а этот вакуум, мол, заполняем мы с тобой.
Я отвечаю ему: в том-то и загвоздка, что никто никуда ничего не несёт, никто на них не давит, не стоит у них за спиной Ашот с друзьями, а они тем не менее с каждым годом наращивают в стране дефицит. Тогда Икрам тут же предлагает вторую версию – он вообще скор на решения, имейте в виду. Он говорит: если за это ещё и ничего не берут, значит, наверху сидят или дураки, или враги. Видите, какую он выстраивает логику. Я, конечно, не разделяю ни первой его версии, ни второй, но и логики, здравого смысла в таком планировании и производстве не вижу.
Вот вам первая причина нашего подъёма – наличие дефицита на широкий круг товаров. Вторая причина, которую я бы отметил, на мой взгляд, даже важнее первой. Это стоимость изделия, нет, не того, что производим мы, а того товара, что имеется в государственной торговле.
Сапоги меньше ста рублей уже не стоят – это, заметьте, цена на сапоги из искусственной кожи. Дублёнка импортная тянет на тысячу, а наши, семипалатинские, казанские, на которые ещё больший спрос, – по шестьсот рублей. Босоножки – два шнурочка и ремешочек – пятьдесят рублей… да так все, на что ни глянь. Мужские рубашки дошли уже до двадцати рублей, а шапка из искусственного меха сравнялась по ценам шестидесятого года с ондатровой, копейка в копейку, головой ручаюсь. Шуба из искусственного меха тянет на три средние зарплаты, а мужской кожаный пиджак из лайки, а проще из козлинки – мы шьём их тоже – так на все пять.
Поэтому ценообразование для нас не проблема, есть ориентиры. Мы, конечно, не прыгаем выше государственных, но и не отстаём, что называется, дышим в затылок. Честно говоря, радуемся каждому повышению, а наверху вроде кто-то специально, как по Икраму Махмудовичу, прислушивается к нашему желанию и радует нас все чаще и чаще – у нас даже есть люди, следящие за розничными ценами в торговле. Если откровенно, то только цены и натолкнули меня на создание своего айсберга. Глядя на ту или иную вещь, я сразу определял её стоимость и приходил в трепет при мысли о той прибыли, которую мог заполучить, организуй её производство. Я даже знал приблизительно, во сколько обойдётся её выпуск. Не посчитайте за бахвальство, просто это моя стихия, у меня такой дар, талант. Никакому капиталисту такие прибыли и не снятся, но опять же такую ситуацию в экономике и ценообразовании создал не я
