Пешие прогулки - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (бесплатные серии книг txt) 📗
Должен вам сказать, не только мы ищем толковых умельцев, изобретателей, талантливых инженеров, но и они нас, потому что знают: их детище тут же воплотят в металле, и дадут путёвку в жизнь без проволочек, и с оплатой не поскупятся.
Амирхан Даутович вспомнил слова Файзиева о Шубарине: «Знаете, как его в Москве называют? Японец! Потому, что ему удаётся наладить даже то производство, что всегда прогорает и считается нерентабельным».
– Когда нужное оборудование не удаётся купить по безналичному расчёту или получить по фондам, в ход идут деньги, большие деньги – мало кто устоит перед такими суммами. Деньги эти принадлежат пайщикам; может, со временем и вы станете пайщиком, или, как у нас говорят, войдёте в долю. Половина оборудования принадлежит пайщикам, и первейшая задача – вначале вернуть вклад пайщикам, это свято; потом пайщикам идёт процент с доходов. Сложная на первый взгляд бухгалтерия, но это только на первый взгляд. Счётные работники у нас тоже самые толковые, к тому же у каждого пайщика в кармане своя многофункциональная счётная машинка «Кассио» с памятью – она никогда не ошибается. Так могу ли я такое оборудование разместить где попало, как предлагает Хаитов? К тому же этот вопрос решаю не я один, а вместе с влиятельными пайщиками, хозяевами оборудования, а пайщиком может быть и прокурор, и начальник ОБХСС, и крупный партийный работник, и даже директор завода или министр, добывший по нашей указке и за наши деньги уникальное оборудование.
Услышав о влиятельных пайщиках, Амирхан Даутович сразу вспомнил Хаитова: «…Всех купил, все у него пляшут, как Санобар, только пошибче…»
– наверное, Адыл Шарипович хорошо знал ведомство Шубарина. Припомнились ему и другие слова прокурора: «…ваши покровители и опекуны, а точнее прихлебатели, обложили меня со всех сторон…»
«Все правильно рассчитал Артур Александрович: вложив деньги, кто же не будет способствовать своему процветанию, – думал Азларханов. – Прямо-таки синдикат тайный…»
Он ещё раз внимательно оглядел Артура Александровича, спокойного, уравновешенного, уверенного в себе. Надо отдать должное, перед ним сидел далеко незаурядный человек, незаурядный и очень опасный. Вероятно, в иных ситуациях он был влиятельнее самого министра финансов и председателя Госбанка республики, потому что, исходя из сложившейся ситуации, молниеносно оперировал огромными живыми деньгами; к тому же, как всякий хозяйственный руководитель, пользовался поддержкой казны, имел счета, кредиты, ссуды… Здесь Азларханову как правоведу было над чем подумать.
Конечно, прокурор понимал: чтобы разобраться в «хозяйстве» Шубарина, ему нужно будет ещё много потрудиться: необходимо срочно пополнить свои знания по экономике, хозяйствованию, банковскому делу; но и тогда трудно сказать, удастся ли разгадать все финансовые махинации – слишком уж изощрён был в делах Шубарин, надо отдать ему должное.
Азларханов спросил:
– Почему могла зародиться и процветать теневая экономика?
– Вполне логичный для прокурора вопрос, – непринуждённо пошутил Артур Александрович. – Но я не закончил свою мысль об оборудовании, иначе вам не понять ответа на ваш новый вопрос – у нас все взаимосвязано.
Основные производственные мощности, наиболее рентабельные, находятся у нас в Заркенте. Там я начинал, там я оперился, получил кое-какую поддержку, а главное, я нашёл через «лоббистов» подходы к первому человеку в области, к хозяину. С ним я теперь накоротке, пребываю в числе тех редких людей, которые могут прийти к нему в любое время, а ведь он далеко не демократ. В свою очередь, он один из приближённых, можно даже сказать любимчиков, первого человека в республике. Его вы знаете получше меня, наверняка встречались не раз, будучи областным прокурором, думаю, властную руку самого ощущали повсюду, и не однажды. Вот почему я не вижу особых преград, почему бы вам при случае не стать министром местной промышленности – у нас есть прямой выход на первого, а в республике кадровый вопрос решает только он, повсюду только его люди.
Однажды я пришёл к первому в области и сказал, что мне позарез нужны пятьдесят тысяч, обещал через год вернуть с удвоением – деньги нужны были, чтобы срочно заполучить фонды в Москве на дефицитное сырьё. Деньги он мне дал, там же в кабинете, вынул из личного сейфа пять аккуратных банковских упаковок – он любит крупные купюры и крупные суммы, и вообще масштабный человек. Не стал даже расспрашивать, на что мне они. Я, конечно, вернул их день в день, как обещал, с удвоением – десять таких же пачек. Но на этот раз он, как бы шутя, спросил, нет ли возможности пустить их ещё в оборот. А я оговорился, что только в случае его поддержки кое в чем, хотя в тот момент планов у меня конкретных не было; да заодно и удвоил срок оборота капитала, поскольку понимал, что он опять имеет в виду только двойной рост.
Так неожиданно я получил, что называется карт-бланш и уж тут развернулся вовсю. Имея в доле такого пайщика, я мог вовлекать в дело самых осторожных людей, мог без страха приобретать дефицитное и высокопроизводительное оборудование, работать с перспективой, с долгосрочной программой. Так я открыл в сорока местах цехи по пошиву шуб из искусственного меха – и мужских, и женских, и детских. Кроили в одном месте наши лучшие закройщики, опять же в три смены, непрерывно, и даже успевали следить за модой и менять ассортимент, хотя и так отрывали с руками – поистине у нас ненасытный рынок. Вышел я на поставщиков, и за наличные, за треть цены, вагонами получал сырьё, опять же отправляемое только в Заркент.
Вот почему в Заркенте и самой области я насыщал предприятия оборудованием – у меня не было причин опасаться кого-то, я там застрахован от всего, только дерзай. Но, как видите, центр тяжести наших предприятий все же переместился сюда, в «Лас-Вегас», где мы с вами познакомились. Но открытие «Лас-Вегаса», я думаю, самая большая удача, выпавшая мне.
Однажды, когда рудник ещё был в силе и действовала мощная производственная база, обслуживавшая строительство и эксплуатацию шахт, меня привели сюда дела. Я пытался открыть цех резинотехнического литья: всякие кольца, прокладки, сальники, модная пляжная обувь – опять дефицит из дефицита, и хотел, чтобы мне помогли здесь с пресс-формами, поточной линией; хороший проект и технические условия были у меня на руках. Побродив по предприятиям день-другой, поговорив кое с кем из руководства, я, наверное, раньше, чем кто-либо, понял, что дни рудокомбината сочтены: не позже чем через год его расформируют, и останутся мощнейшая, современная производственная база и производственные площади, на создание которых обычно уходят годы и деньги, реки денег.
И я тут же смекнул, какой я окажусь палочкой-выручалочкой для местных властей, если предложу открыть на этих площадях наши цехи по выпуску товаров народного потребления, с отчислением в бюджет города от реализации наших изделий. Конечно, о подлинных масштабах производства я не собирался ставить их в известность, зато собирался оговорить долгие сроки становления, набора темпа.
Когда случилось то, что я и предвидел, я оказался первым на пепелище, и у меня с моими влиятельными пайщиками была определена чёткая программа, которую не без нажима со стороны приняли городские власти.
Никогда прежде я не работал так масштабно, с такой энергией… На фоне растерянности, беспомощности городских властей я действовал по-пиратски, так, как мне хотелось, получая к тому же всяческую поддержку местной администрации.
– А ещё обиделись, когда Адыл Шарипович назвал вас гангстером… – попенял Азларханов.
Шубарин усмехнулся, приняв это за остроумную шутку, и продолжал:
– Ведь для них, ориентированных на добывающую промышленность, моё дело оказалось тёмным лесом, а я их, естественно, просвещать не собирался. Ещё не имея никаких прав, мы провели тщательную ревизию того, что хотели заполучить. И хотя по распоряжению горного ведомства многое подлежало демонтажу и вывозу, мне удалось оставить абсолютно все, на что мы нацелились. А при существующей неразберихе, бесхозяйственности, безответственности большая часть оборудования до сих пор не взята нами на баланс и висит где-то в воздухе – фантастика!
