Пешие прогулки - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (бесплатные серии книг txt) 📗
Хотите верьте, хотите нет, но до сих пор мы не заплатили ни копейки ни за электроэнергию, ни за воду, ни за газ, хотя пользуемся термическими печами, а цехи наши работают с напряжением, коэффициент сменности оборудования у вас, наверное, самый высокий в стране – спасибо горному ведомству за его бездумную щедрость.
Наверное, даже вы, не экономист, понимаете, какая у нас низкая себестоимость изделий, если учесть, что и сырьё, кроме фондов, мы покупаем чаще за наличные – когда за полцены, когда за четверть, а когда, пользуясь полной бесхозяйственностью, и за бесценок.
Артур Александрович на секунду сделал паузу, оглянулся, наверное, желая увидеть, какое впечатление производит его рассказ на собеседника.
Амирхан Даутович был весь внимание. («Интересно, – думал он, – удачно сделанное дело и похмельная расслабленность подвигли Японца на такую лекцию, или он и впрямь ничего не боится – такая у него поддержка в республике? Меня, во всяком случае, он не боится – точно…»)
– Однажды, лет десять назад, я прочитал в «Известиях» статью о некоем авторемонтном заводе в Армении, которого фактически не было в природе – по указанному адресу находился пустырь. Хотя предприятие значилось в республике в числе передовых, рентабельных и неоднократно награждалось, поощрялось, были о нем и статьи в прессе. Всю его бухгалтерию, отчётность вёл один-единственный человек, на мой взгляд, финансовый гений, а создали это предприятие несколько аферистов, хорошо изучивших наш неповоротливый хозяйственный механизм, идеально функционирующий только на бумаге.
Тогда ещё, не обладая ни нынешней властью, ни капиталом, ни возможностями и связями, я сделал для себя вывод, что предприятие, которое я когда-нибудь создам, должно быть реальным, процветающим, легальным, передовым во всех отношениях, но… построено по принципу айсберга, подводная часть которого в три раза превышает надводную, видимую, предназначенную для витрины и официальной отчётности. А для этого нужны бухгалтеры, экономисты не хуже того, из Армении; со временем я отыскал таких людей, не говоря уже о том, что я сам одолел экономику и планирование. Руководитель, не разбирающийся в экономике в совершенстве, – нонсенс, абсурд, такое в теневой экономике невозможно, здесь выживают только асы своего дела, киты, имеющие, кроме головы, капиталы и надёжную страховку.
Любое выражение – «двойная бухгалтерия», «тройная» – не отражает нашей финансовой сути, она должна определяться понятиями высшей математики: пятимерное, что ли, измерение, если такое в природе существует. Наши предприятия в отрасли самые рентабельные, механизированные, у нас высочайшая выработка, самая низкая себестоимость, самая лучшая фондоотдача, стопроцентная реализация продукции, лучшие условия труда, не говоря уже об оплате. Мы рекордсмены по всем показателям, даже самым надуманным, если хотите – образец социалистического предприятия, как ни кощунственно это для вас звучит. Нас невозможно сравнить с какой-нибудь отраслью в округе, да и в целом по республике – мы идём впереди по всем статьям. Мы награждены какими хочешь знамёнами: союзными, республиканскими, областными, городскими, отраслевыми, знамёнами ВЦСПС, Совета Министров, ЦК комсомола, переходящими и вручаемыми навечно, у нас есть специальный зал наших наград
– и это впечатляет. Не удержусь от похвалы себе: я имею орден Трудового Красного Знамени и являюсь депутатом горсовета в «Лас-Вегасе».
Прокурор вдруг случайно поймал в зеркальце над лобовым стеклом лицо Ашота и какое-то время наблюдал за ним. Он уловил, что Ашоту неприятны похвальбы подвыпившего шефа, возможно, такое откровение Артура Александровича для него было новостью. Но как бы там ни было, Амирхан Даутович почувствовал, что в каких бы отношениях он ни находился с его шефом, симпатией и доверием у Ашота он сам не пользуется. Для парня, наверняка знакомого с Уголовным кодексом не понаслышке, бывший или настоящий прокурор в любом случае оставался «ментом». И там, за решёткой, его учили никогда, ни при каких обстоятельствах не доверять им. У Ашота этот принцип сработал, может, не от широты ума, а инстинктивно, но сработал, хотя он не выказывал внешних признаков недружелюбия, даже наоборот; но вот случайно пойманный взгляд, выражение лица сказали Азларханову о многом, и он отметил для себя, что Ашота следует остерегаться.
Прокурор бросил взгляд за окно и, несмотря на темень азиатской ночи, по огням тянувшихся вдоль дороги, кишлаков понял, что они уже недалеко от города, – и пожалел об этом. Сегодня он хотел, чтобы дорога не кончалась, согласен был и на ремонт в пути, хоть на прокол шины, как случалось не раз, когда спешил куда-нибудь; но «Волга» шла ходко, минут через сорок они наверняка будут у себя в гостинице. Значит, у него оставалось ещё время задать несколько вопросов разоткровенничавшемуся дельцу, и он этим воспользовался.
– А как реагирует на такую постановку дела основная масса ваших рабочих и средний персонал? И попутно ещё один вопрос: насколько уязвима созданная вами модель айсберга – или это целиком зависит от покровительства власть имущих пайщиков и одариваемых чиновников?
Артур Александрович на минуту задумался, а Ашот впервые за вечер подал голос:
– Вот такие они, прокуроры, все им вынь да положь – расскажи обо всем сразу… – и, довольный собой, рассмеялся.
Рассмеялся и Шубарин. И Амирхан Даутович мог бы принять сказанное за шутку, если бы опять боковым зрением не зацепил в зеркальце холодный взгляд тёмных навыкате глаз.
– Жёсткие вопросы, да, но если бы я вступал в дело, наверняка задавал бы их в такой же чёткой и ясной форме. – Японец похлопал Ашота по плечу, то ли одобряя шутку, то ли предупреждая: мол, не лезь не в своё дело.
Прокурор лишний раз отметил про себя неоднозначность поступков и жестов Шубарина.
Артур Александрович тем временем продолжал:
– Насчёт рабочих… Вы, я думаю, зря преувеличиваете их социальную активность. Для них важны заработок, хорошие условия труда и справедливое отношение. Эти основополагающие, на мой взгляд, факторы мы стараемся обеспечить максимально, и, отладив это триединство, я меньше всего думаю о социальной стороне вопроса и всяческой словесной демагогии, в которой мы скоро утонем. Я твёрдо знаю одно: без внимания к человеку и хорошей оплаты его труда рассчитывать на успех бесполезно. К тому же, я говорил, мы не берём с улицы – в этом краю, где избыток рабочей силы, можно позволить себе выбор. А потом, что они могут знать? Им я подобных лекций не читаю, а структура создана таким образом, что вряд ли и инженеру понятна картина целиком. Все раздроблено и, уж поверьте, не для утайки, а для эффективности: кроят, положим, в нескольких местах, шьют в десятках других мест, реализуют в сотнях населённых пунктов.
Да и куда им, рабочим, пойти, если что-то у нас не устраивает? Где выбор? На такой кирпичный завод, где работали вы? Где ни заработка, ни порядка? Я пожинаю плоды не своих усилий: людей приучили помалкивать, не высовываться; мол, есть начальство – оно о вас и думает. И мы своих рабочих пока устраиваем, но, если возникнет какое-то недовольство, мы тут же его устраним – думаю, что разумный компромисс всегда возможен.
Каждый год одна, а то и две группы наших рабочих едут по путёвкам, как представители самой передовой организации в области, за границу, в социалистические страны. И страны эти я подбираю с учётом специфики труда – к своим коллегам, значит, с возможностью позаимствовать опыт.
Скорняки наши ездили в Югославию, обувщики – в Чехословакию, занятые пошивом одежды и трикотажники – в Венгрию и Польшу, и везде, по предварительному согласованию, у людей была возможность побывать на интересующих нас предприятиях. Не было случая, чтобы они не привезли десятки предложений, которые мы тут же, без проволочек, использовали в производстве. Бывает, что, сложившись, они покупают там какую-нибудь новейшую швейную машинку, о существовании которой мы и не догадывались, а она, оказывается, в десять раз ускоряет и улучшает процесс. А то накупят целые чемоданы особо прочных ниток, которых у нас днём с огнём не сыскать, или десятки коробок иголок «зингеровских» и кучу запчастей; привозят коробками какие-нибудь заклёпки, пистоны, кнопочки, все, что может пойти в дело и улучшить нашу продукцию. Мы, конечно, компенсируем затраты не скупясь, поощряем подобное отношение к делу – нас это радует. Некоторые рабочие вместо отдыха и развлечений, бывает, не один день пропадают в цехах, чтобы научиться необычному для себя раскрою или иному технологическому процессу, и все это потому, что мы платим за конечный результат всего коллектива, и им не все равно, реализуется их продукция или нет, нам об этом им напоминать не надо, это всегда отражается на зарплате. И я пытаюсь свои отношения с людьми строить на интересе, а не диктате.
