Опасная тихоня - Яковлева Елена Викторовна (читать книги без .txt) 📗
Я начала самым идиотским образом оправдываться:
— Да я на минуточку, по срочному делу…
— Ты это… — буркнул Валентин, оборачиваясь к жене. — Не знаешь, Люська уже пришла из своего ларька?
— Должно быть, пришла, — отозвалась Валентинова жена. — А чего тебе надо?
— Поговорить, — сухо ответил Валентин и прямо в растоптанных домашних тапках шагнул за порог квартиры.
Я, естественно, за ним.
Валентин пересек лестничную площадку, остановился возле двери квартиры напротив и нажал на кнопку звонка. Сразу же донесся приглушенный женский возглас:
— Кто там?
— Люсь, это я, — лаконично отрекомендовался Валентин.
Замки щелкнули, дверь распахнулась, и в ее проеме возникла дородная бабенка в атласном халате, который едва сходился на ее аппетитных статях. Ничего себе Люся. Между прочим, она тоже жевала. И еще удивленно смотрела на меня. И это ее удивление, между прочим, постепенно трансформировалось в какую-то подозрительную задумчивость, сопровождаемую усиленной работой челюстей. Наконец она что-то шумно проглотила и всплеснула руками:
— Господи, да я же вас только что по телику видела! Ну точно, пять минут назад в «Новостях» показывали, когда рассказывали, как у нас кого-то грохнули!
Ну вот, ко мне, оказывается, пришла слава во всероссийском масштабе, а я и не заметила. Значит, Вислоухов успел перегнать в Москву свой знаменитый репортаж с места событий. Слава Богу, что я его не видела, могу себе представить, какая у меня там рожа!
Валентин обескураженно на меня уставился: наверное, у него на кухне нет телевизора, а потому он еще не в курсе, что я стала телезвездой. Переждав, когда его соседка Люся немного угомонится, он наконец объяснил ей цель нашего визита:
— Люсь, мы к тебе по поводу этой твоей знакомой, ну, помнишь, что фотографию переснимала?
— Из-за Надьки? — быстро сообразила Люся. — А что эта швабра еще натворила? — И снова перевела взгляд на меня. — Это вы ее разыскиваете?
Я только кивнула.
— Тогда я знаю, по какой причине — она у вас что-нибудь свистнула, — неожиданно догадалась она.
Я не стала подтверждать ее предположение, как, впрочем, и опровергать его.
— Вот до чего докатилась, — с тяжким вздохом изрекла Валентинова соседка и предприняла безуспешную попытку запахнуть халат на груди.
— Вы не подскажете, как мне ее найти? Люся поежилась и сгребла ворот халата короткопалой ладонью с облупившимся маникюром:
— Да на Бочарной, в шестнадцатиэтажке, ну, в башне, знаете? Квартира у нее шикарная, от родителей досталась…
Дом на Бочарной, о котором шла речь, я хорошо знала, да кто его у нас в городе не знал. Так называемый итальянский, построенный на заре перестройки по экспериментальному суперпроекту. Такими планировали застроить целый район, да тут случились все эти пертурбации с шоковой терапией, кризисом и отсутствием финансирования, в результате супердом оказался первым и последним. Зато он известен буквально всему городу: достаточно сказать «башня на Бочарной», и никто не ошибется.
— А квартира? — спросила я. Люся мучительно наморщила лоб:
— Я была у нее только раз, и то давно… Какая же у нее квартира?.. А ну, точно — тринадцатая! Если бы какая-нибудь другая, я бы сроду не запомнила. А тринадцатая — это же чертова дюжина… Вообще-то мы с Надькой в школе учились, а потом виделись время от времени. В прошлом месяце встретились на рынке, то да се… Я ее к себе пригласила, а она, гадина такая, на руку нечиста стала, оказывается…
Люся все рассказывала и рассказывала, и ее просто невозможно было остановить. Я взглянула на часы: начало одиннадцатого вечера — не лучшее время для пространных разговоров. Особенно если учесть, что я рассчитывала еще сегодня заглянуть к нечистой на руку Надьке.
На помощь мне пришел Валентин, переключивший на себя внимание словоохотливой соседки. Я же тем временем молча пожала ему руку и заспешила вниз по лестнице. До Бочарной от Валентинова дома не так уж и далеко, но, учитывая поздний час…
— Вам кого? — На меня смотрел пожилой мужчина в спортивных брюках и уютной вязаной кофте.
Только тут я сообразила, что не спросила у Люси фамилию ее вороватой подружки, и разозлилась на себя. Это ж надо быть такой бестолковой!
— Мне бы… Надежду, — не сразу выдавила я из себя.
— Кого? — Мужчина совершенно искренне меня не понимал.
— Надежду, — повторила я упавшим голосом, решив, что Валентинова подружка перепутала номер квартиры.
Я уже потеряла всякую надежду, когда лицо мужчины из тринадцатой квартиры прояснилось:
— Ах, вот вы о ком… Да она уже два года здесь не живет.
— Не живет?
— Ну да, — подтвердил он, — мы же с ней поменялись. Мы переехали сюда, а она в нашу квартиру, на Рылеева…
Меня словно обухом по голове ударили:
— Поменялись с доплатой?
— Ну да, — растерянно произнес мужчина. Черт, как же меня сразу не насторожило это имя — Надька! Ну нет, не может быть, скорее всего это все-таки совпадение, но какое!
— Номер дома и квартира? — приказным тоном изрекла я.
— Что? — растерялся мужчина. — А, ну да… Дом восемнадцать, квартира десять…
Я даже не поблагодарила его и не извинилась за позднее вторжение, так меня заинтриговало то, что я узнала. Быстрее, быстрее, чтобы проверить, проверить…
Что бы вы думали, дом оказался тем самым, и квартира тоже, я в этом убедилась, едва поднявшись на третий этаж. Постояла у ободранной двери квартиры, полюбовалась на кусок бумаги с печатями, приклеенный чуть повыше замочной скважины, и медленно двинулась восвояси. Вышла к автобусной остановке, минут пять там поторчала, а потом, догадавшись наконец, что ждать можно и до утра, пешком пошла домой.
Прогулка получилась довольно продолжительная и достаточно поздняя, но полезная для здоровья. Черт его знает сколько лет я так не бродила, не торопясь, под тихим и невесомым февральским снежком, может даже, и никогда. Это было просто чудо чудное и диво дивное, но я ни о чем не думала, просто медленно плелась по тротуару, который этой многоснежной зимой дворники не успевали как следует расчищать. Может, вам покажется странной и неестественной такая моя прострация, но даже мне нужна небольшая передышка, иначе я просто свихнусь. Вот войду в свою квартиру, захлопну за собой дверь, и тогда начнется… Тогда-то мозги у меня закипят, как чайник на плите…
Однако на этот раз я все же переоценила свои самоедские возможности. Усталость и прогулка по морозцу сделали свое дело: меня хватило только на то, чтобы стащить с себя ботинки и накрутить московский номер Богаевской. Ее автоответчик словно только меня и дожидался, сразу же выдал свое дежурное приветствие и в который раз с холодной вежливостью предложил оставить сообщение после сигнала. Я, злая, как собака, ехидно у него осведомилась: «А что Майя делает в Н-ске?» — и шмякнула трубку на рычаг. Потом разделась, небрежно разбросав одежду по всей комнате, и грохнулась на диван, накрывшись с головой одеялом. Когда спаситель-сон раскинул теплые руки, чтобы принять меня в свои чувственные объятия, призрак Ледовского попытался нарушить эту идиллию, шепнув мне на ухо: «Я тебе позвоню». Я лениво от него отмахнулась и зарылась лицом в подушку. Мне бы только до утра продержаться, а там видно будет.
Утро оказалось хлопотным. Без четверти девять Жорик уже дожидался меня у подъезда в «жигуле», а еще через пять минут он меня приветствовал весьма оригинальным образом:
— Ну слава те Господи, живая! Я удивленно приподняла брови, а он хмыкнул в кулак:
— По городу слухи ходят, что вас всех перестреляют по очереди, как куропаток, а последним будет ваш Пашков.
Мне трудно было удержаться от комментария:
— Ничего не скажешь, веселые слухи ходят по нашему городу. А кто этот… стрелец, слухи случайно не указывают?
— Указывают, — беззаботно отозвался Жорик, — маньяк, говорят. Только не сексуальный, а политический.
— Ну тогда вы тоже рискуете, — поспешила я обрадовать Жорика.
