Опасная тихоня - Яковлева Елена Викторовна (читать книги без .txt) 📗

Черт, может, его и правда шантажнуть и он расколется? Ага, так он и разбежался, не такой он идиот, если сначала добрался до Москвы, а потом спустился в родную губернию на парашюте связей и амбиций. Станет ли он признаваться в каких-то страшных вещах — а я не сомневаюсь, что с Наташей пятнадцать лет назад произошло нечто ужасное, — если припугнуть его обвинением в измене жене и веселом времяпрепровождении с пьяненькой девицей? Конечно, и не подумает. Поскольку считаться плейбоем намного предпочтительнее, нежели убийцей, особенно когда ты претендуешь на губернаторское кресло. Не считая того обстоятельства, что фотография не оригинальная, а переснятая, а следовательно, ее легко представить как искусный монтаж. Вот только если… Выяснить бы, кто эта нимфеточка на коленях у Пашкова, вдруг она несовершеннолетняя, в смысле, была на момент съемки. Да, надо бы мне увидеться с бабой, которая организовала для Валентина эту очаровательную халтуру, обеспечившую ему не столько левые, по его выражению, доходы, сколько лишнюю головную боль.

— …Значит, вы скомандовали «На пол»? — донеслось до меня унылое бормотание Капитонова. — Сразу после того, как услышали звон стекла?

— Ну да, я сразу понял, что к чему, — отозвался Викинг, — и тут же выключил свет.

Капитонов обернулся и посмотрел на выключатель, как бы измеряя взглядом расстояние до него:

— И что же дальше?

— Как что? — На этот раз вмешался Пашков. Голос у него был усталый. — Все упали на пол и оставались там в течение десяти минут, не меньше.

Капитонов еще раз прошелся по комнате:

— Все лежали на полу?

— Ну да… Кроме Литвинца, разумеется, он оставался за столом, мертвый… Но мы этого тогда не знали.

— А кто первым заметил, что он мертв?

— Я, — голос у меня был какой-то сиплый, и я откашлялась. — Видите ли, было довольно темно, я просто почувствовала, что моя рука попала во что-то мокрое. А потом я присмотрелась: он сидел, уронив голову на стол, а вокруг лужа крови.

— Так-так. — Капитонов продолжал мельтешить перед глазами своим длиннополым кожаным пальто. — А в момент выстрела где вы находились, сидели за столом?

— Я?

— Нет, вы! — Оказывается, он обращался к Пашкову.

— Я… — Он растерялся. — Н-нет, я встал, кажется… Нет, точно, я же встал. Мы как раз собирались смотреть видеозапись той телепередачи… Собственно говоря, а к чему такие подробности, я не понимаю…

— Да не волнуйтесь вы так, — поморщился Капитонов, — мы просто восстанавливаем картину происшествия. Кстати, я думаю, что в этом заинтересованы не только мы, но и вы. Все-таки он был одним из членов вашей команды.

— А я и не волнуюсь, — неожиданно огрызнулся Пашков. Ого, да он, кажется, начинал терять свое ангельское терпение. Впрочем, он быстро взял себя в руки. — Я просто не понимаю, что вы пытаетесь таким образом выяснить?

Капитонов передернул плечами:

— Мы пытаемся выяснить, почему киллер промахнулся.

И добавил еще одну загадочную фразу:

— Если он промахнулся.

Потом он подробно опросил нас всех, в каких именно местах мы лежали на полу, и на этот раз терпение покинуло меня:

— Может, нам всем лечь на пол?

— Пока не стоит, — невозмутимо ответил Капитонов.

Значит, шанс поваляться на полу еще оставался. Как бы то ни было, но этот самый следственный эксперимент скоро закончился. Капитонов и его помощники ушли, сдержанно попрощавшись. Пашков, который выглядел расстроенным, тоже не стал нас задерживать, объявив, что на сегодня все свободны. Я первая натянула пальто и схватила сумку, которая показалась мне подозрительно легкой, судорожно расстегнула «молнию» и ахнула: дно сумки было аккуратно разрезано бритвой.

Глава 20

Я рвала на себе волосы. Фигурально выражаясь, разумеется. Но ведь знала, знала же, дурища этакая, что на тридцать втором маршруте работают карманники, даже сама про это писала. Да еще как работают! Можно сказать, виртуозы своего дела, были случаи, когда они умудрялись вытаскивать деньги из кошельков, не разрезая сумок. Так что «мой» еще, можно сказать, новичок был, салага, но от этого мне не легче. А в милицию заявлять бессмысленно, они же в каждой сводке происшествий сообщают: «Граждане, будьте бдительны, на тридцать втором и четвертом маршрутах автобуса работают карманники». Собственно, тем и ограничиваются, заявляя, что не могут с утра до вечера кататься на автобусах, охраняя кошельки ротозеев, когда у них хватает более серьезных преступлений, как-то: убийства, в том числе заказные, изнасилования, ограбления и прочее. Кстати, спорить с ними трудно, особенно в свете недавнего покушения на Пашкова, когда его пулю по вине мазилы-киллера схлопотал Венька Литвинец.

Главное, что кошелька-то у меня в сумке и не было! Я его специально не ношу как раз по причине излишней бдительности. Деньги всегда лежат у меня в потайном внутреннем кармане сумочки, а посему воришка принял за кошелек мою толстую записную книжку в кожаном переплете, в которую я, прямо как назло, сунула ту самую фотографию, что отдал мне Валентин. То-то карманник удивился, когда понял, как прокололся! И разумеется, немедленно избавился от записной книжки, бросил ее в урну или просто под какой-нибудь забор. Может, мне пошарить по ближайшим урнам? Представляю себе картинку! А если серьезно, глядишь, я бы и в самом деле пошарила, но только знать бы, где именно мне разрезали сумку, потому что от Белого пруда до бывшего Дворянского собрания с пашковским офисом целых шесть остановок. А теперь посчитайте окрестные урны и мусорные баки в подворотнях…

Что же мне в самом деле так патологически не везет? Теперь я потеряла фотографию. Хотя, если взглянуть на все это по-другому… Я ведь так и не придумала, как ее использовать против Пашкова. И потом, она ведь не одна, Валентин сказал, что подружка его соседки Люськи сделала не меньше десятка копий, а следовательно… А следовательно, мне нужно ее найти, и как можно скорее. Так, сейчас позвоню Валентину. Я ринулась к телефону и, уже взявшись за трубку, сообразила: я не помню его домашнего номера! Он был накорябан как раз в той самой записной книжке, вытащенной из моей разрезанной сумки карманником.

Можно, конечно, подождать, когда Валентин мне позвонит, но где, гарантия, что это произойдет уже сегодня? Повздыхав и поцарапав ногтями полку для телефона, я сняла с вешалки пальто и сунула ноги в ботинки. В последний момент все-таки решила для начала позвонить Валентину на службу, в «Вечерку», вдруг он задержался с очередной халтурой? Однако в ответ были только протяжные гудки. Я послушала их, послушала и после шестого по счету вернула трубку на место.

Валентин собственноручно открыл мне дверь:

— Ты?

Вид у него был сконфуженный, он что-то спешно дожевывал, усиленно работая челюстями, и еще от него крепко попахивало чесноком. Стесняясь этого, он смущенно полуобернулся и прикрыл рот ладонью.

Я тоже чувствовала себя не лучшим образом. Что ни говори, а это самое свинское свинство — вот так врываться к людям, когда они чинно, степенно и по-семейному трапезничают.

— Извини за поздний визит, — пробормотала я. — Ты спрашивал у своей соседки насчет… насчет той женщины, ну, о которой мы с тобой говорили возле Белого пруда?

— А-а-а, — протянул Валентин, — ой, прости, не сообразил… Ты проходи. — Он отступил в глубь прихожей, уступая мне дорогу. — И это… не обращай внимания, пожалуйста, я тут чеснока наелся. В профилактических целях, а то грипп обещают, вирус «А».

Я протиснулась в прихожую, виновато втянув голову в плечи. Из кухни выглянула Валентинова жена, довольно миловидная, но основательно потрепанная в неравной схватке с жизнью женщина — я ее пару раз видела в редакции и еще однажды в ресторане, где мы как-то всем коллективом встречали Новый год, — поздоровалась и сказала:

— Валя, а чего ты гостью в дверях держишь? Приглашай.