Масть пиковая - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
– Сауна это хорошо, живо хмель выгонит, – рассмеялся хозяин загородного дома, и они поплыли в разные стороны к трапам, гость к тому, где ему показалось, что его ударило током.
В парной хан Акмаль снова вернулся к мучившей его мысли.
– Да, быстро стали меня забывать, быстро списали. Прошло только три года, как нет нашего Шурика, и все пошло кувырком, какие-то новые люди повсюду, без роду без племени. Поистине по-русски: с глаз долой, из сердца вон. И Артур меня бросил, впрочем, я сам должен был знать, как идут у него дела, обязательно наткнулся бы и на вас. К Шубарину я обращался редко и только по просьбе Шурика, если дела решались за пределами Узбекистана. У Японца большие связи в Москве, да и повсюду. И ваш вертикальный взлет, как у английского истребителя «харриер», я проворонил, видимо, действительно стар стал, не понимаю время. Если бы вы знали, как трудно ощущать, что уже не владеешь ситуацией, чего-то недопонимаешь. Не будь я так упрям, понимай время, уже два года назад перевел бы свои архивы в память компьютера.
Приезжали тут из Москвы два спеца, прислал их надежный человек, он мне видеофильмы уже много лет поставляет, они за большие деньги хотели сделать то, что ты сегодня предлагал, у них компьютер был «ИБМ». А мне тогда казалось, что в натуре, в бумагах, надежнее, целее. Сегодня я понял, что мог бы забрать в изгнание и весь архив, самое ценное в моей жизни, в одном чемодане. Владея им, я по-прежнему был бы силен и по крайней мере сохранил жизнь, торгуя сведениями оттуда. Иная информация дороже жизни, тем более если она касается чужой. Иногда за убийство я рассчитываюсь не деньгами, а канцелярской папкой с двумя-тремя бумажками, за деньги могли бы и отказаться, за сведения никогда, срабатывает во много крат надежнее, эффективнее. Вот что такое, дорогой Сухроб-джан, мой архив, которым вы хотите завладеть, ему цены нет.
– Знаю, дорогой директор, оттого и рискую. Даже допускаю мысль, что больше половины бумаг окажутся ненужными, новое время сметает многих людей, а вслед за ними и кланы, навсегда. Уж поверьте мне, пройдет два-три года, и не останется даже понятия – номенклатура, на ней все ныне и стоит, и ею же все стопорится в перестройке, а у вас ведь досье на нее в основном. Предполагаю, что партии придется кое-где потесниться, а где-то уступить права, увидите, доживем еще и до беспартийных министров. Но может оказаться, что какое-то досье будет стоить сотен, оно одно может решить серьезный политический расклад. И еще. К какому правовому государству ни стремились бы, каким бы демократичным и прогрессивным ни стали, наверное, жизнь в наших краях всегда, при любом режиме, при любом знамени, будет иметь свой восточный колорит, я имею в виду политический и должностной, свою специфику, вот для этой самой специфики сгодятся все ваши досье, это уж точно.
– Да, вы все правильно рассчитали, должности и деньги не отменят ни при какой демократии, они всегда будут притягательны, – поддержал тщеславие новоявленного политика дважды Герой Социалистического Труда.
Долго наслаждаться в сауне и в бассейне им не дали, пришел Исмат и доложил, что в саду накрыт стол и что перепелок подадут минут через десять. Они вернулись из парной в купальный зал еще раз и прямо в халатах подошли к айвану, где снова их ждал щедрый дастархан.
В бассейне и сауне Сенатор ощущал какой-то новый прилив сил, бодрости, наверное, все-таки это был короткий эмоциональный всплеск после пережитого стресса в краснознаменной комнате, и он вроде был готов гулять до утра, и тут ему не хотелось уступать хану Акмалю в энергии, жизнелюбии, что ли. Но едва он занял свое место на мягких курпачах, с удобной подушкой под боком, как понял, что чертовски устал и его уже не радовали ни обилие и изысканность стола, ни улыбки подружки Мавлюды, адресованные ему все чаще и чаще.
Опять появился Сабир-бобо, на этот раз с другим подносом и всего одной бутылкой коньяка, он принес шоколадно-темный «Ахтамар». Сенатор машинально подумал, неужели у хана кончились запасы «Двина», но тот, словно уловив его мысли, сказал:
– «Двин» мягче, с него хорошо начинать застолье, а я вижу, вас клонит в сон, на этот случай «Ахтамар» надежнее, сейчас вы сразу почувствуете, проверено.
Выпили. И впрямь коньяк подействовал бодряще, чему гость обрадовался, ведь дела он все-таки не решил, а уже давно наступило воскресенье.
Но разговор как-то не клеился, уходил в сторону, прокурору хотелось, чтобы после беседы с Шубариным хозяин дома сам вернулся к основной теме, но тот не то чтобы юлил, но ни о деньгах, ни об архиве не говорил. Все больше о лошадях, о женщинах, о Шурике, но когда он уже сам собрался спросить, как же все-таки насчет дела, по которому он приехал, хан неожиданно сказал:
– Я вижу, вы устали, к ночным застольям не приучены, но если вы всерьез намерены заняться политикой, и это должны одолеть, все пригодится. Иногда какую-то уступку, подпись я вырываю на рассвете, днем вы ее не заполучите. Что касается вашего визита, а я вижу по глазам – вам не терпится узнать результат, считайте, что я вам помогу. Хотя я сожалею, что о вашей затее не знал Артур Александрович. За ним всегда стоят солидные люди, игнорировать их грех, несерьезно. Сейчас уже утро, идите отдыхайте. Зульфия проводит вас, пообедаем после трех часов пополудни, к этому времени я приготовлю то, что представляет для вас интерес, и продумаю, как вас отправить незаметно, Артур очень беспокоился, чтобы вы не опоздали на работу. Он сразу понял, какому риску вы себя подвергaете, связь со мной афишировать ныне не модно. Зульфия! – громко крикнул он в темноту, и из-за кустов можжевельника, окружавших айван, выпорхнула улыбающаяся подружка Мавлюды. – Пожалуйста, отведи гостя в дом, а то он заплутает, если не в саду, то в коридорах. И не забудь поставить у кровати столик с минеральной водой или холодным чаем, после таких застолий жажда мучает.
Зульфия выслушала молча и также молча глазами дала понять, чтобы гость следовал за ней. Едва они отошли подальше, Сухроб Ахмедович взял ее руку и сказал:
– Весь вечер мучился, придумывая тебе имя, а оказывается, тебя зовут Зульфия – красивое имя, и оно тебе очень идет. Зульфия, – проговорил он шепотом и нараспев.
Она повернулась к нему и озорно ответила:
– Зачем же мучились, Сухроб-ака, спросили бы, вам бы я не соврала.
Он хотел сказать ей еще что-нибудь ласковое, нежное, но на пороге дома их уже поджидал золотозубый Исмат, увидев его, и Зульфия как-то сразу посерьезнела, прибавила шаг, образовав заметную дистанцию. Как только они вошли в комнату, он попытался ее обнять, но она, шурша хан-атласным платьем, ловко выскользнула из его рук и, улыбаясь, сказала:
– А как же насчет минеральной воды, яхна-чая, вас ведь жажда до смерти может замучить?
– О, это уже вторая моя смерть за сегодняшнюю ночь будет, Ибрагим собирался меня живьем зажарить на вертеле в тандыре, без чая и минеральной я не умру, меня другое будет мучить – тоска по тебе, – попытался отшутиться гость.
Выглянув на секунду в коридор, она неожиданно заговорщически прошептала:
– Потерпите немного, сейчас Акмаль-ака с Исматом уедут, я сама слышала, как они договаривались, и тогда я к вам загляну…
Зульфия ушла от него, когда уже совсем рассвело.
Поднялся он в два часа дня сам и сразу, уже по привычке, отправился в бассейн. В доме стояла тишина, словно он вымер, слышалось лишь щебетанье птиц в саду, пернатые со всей округи, даже с гор, облюбовали владения аксайского хана. Дверь сауны распахнута настежь, но банщика не видно, наверное, парилка сегодня отменялась. На секунду мелькнула тревога, не задумал ли хан еще какую пакость, от него все можно ожидать, но опять успокоил состоявшийся разговор с Шубариным, его страховали. Теперь уже другая мысль мучила, какую сумму отвалит Иллюзионист в счет будущего государства с исламским знаменем или новой партийной власти сталинско-брежневского образца с твердой рукой, где хан Акмаль вновь будет почитаться за образец верного ленинца.