Мир не для слабых женщин (Танец со смертью, или Вернуться и Простить) - Белозерская Алена
– Эдуард, прошу тебя, – услышал он за спиной дрожащий голос Пиа, – давай оставим Кристину здесь, дома!
– Это неверное решение, – ответил он, не оборачиваясь. – Ей нужна квалифицированная помощь. Самостоятельно ты уже не справляешься.
– Я найму сиделку.
– Нет! – выкрикнул он. – Я не желаю видеть в доме посторонних.
– А охрана? Они ведь тоже посторонние, но это не беспокоит тебя.
Пиа провела рукой по плечам мужа, но он отодвинулся, не желая чувствовать эти мягкие, полные жалости прикосновения.
– Ты превратился в затворника, – вздохнула Пиа. – Никого к себе не подпускаешь, даже меня. Наш дом стал крепостью, в которую можно попасть, лишь пройдя тщательную проверку.
– Это вынужденная мера защиты.
– Но кого ты боишься? – Пиа вдруг тихо рассмеялась. – Максима? Или смерти? – Она силой повернула мужа к себе, заставив его посмотреть себе в глаза. – Ты уже давно умер, потому что утратил смысл в жизни! Никуда не выходишь, оккупировал свой кабинет, закрылся от всех только потому, что…
– Пиа, прекрати, – Тамм дернулся, словно от боли.
– Нет, я продолжу, – ответила она. – От неудач и предательства никто не застрахован. Мы часто разочаровываемся в людях, но ты, в отличие от всех остальных, никому не даешь возможности искупить его ошибки. Если кто-то не оправдывает твоих ожиданий, ты просто вычеркиваешь этого человека из жизни, а потом мучаешься.
– Интересно, чем Кристина может искупить свою вину? – с иронией поинтересовался Тамм.
– Уже ничем. Но хотя бы ты сможешь простить себя, поняв, наконец, что не имеешь отношения к тому, что случилось с ней.
– Простить себя?!
– Да. – Пиа снова села за стол и сложила руки перед собой. – Я ведь не слепая и понимаю, что происходит. Ты злишься, потому что разочаровался в ней и в Максиме. Они тебя обманули, а ты винишь в этом себя.
– Не говори глупостей.
– Это не глупости. Моя дочь и Максим оказались не такими совершенными, какими ты их представлял. В этом и состоит твоя главная ошибка: ты наделяешь людей качествами, до которых они не дотягивают, а потом убиваешься от осознания их ничтожности.
– О чем ты говоришь?!
Тамм чувствовал, как яростный озноб пробежался по его спине. Никто еще не осмеливался говорить с ним о подобных вещах! Пиа с легкостью бросала ему в лицо обвинения, не понимая до конца их значимости. Она упрекала его в бездушии, говорила о его отчужденности, а он на самом деле не был таким. Ее слова причиняли ему боль, от которой у него перехватывало дыхание и темнело перед глазами. Одновременно Тамм чувствовал, как в душе его загорается огонек ненависти, и направлен он был на любившую его женщину.
– Я хочу сказать, что ты всех ломаешь, – бесстрашно ответила Пиа, хотя заметила, что лицо мужа побелело от гнева. – Кроишь людей под себя, заставляешь их быть такими, как ты сам. А потом отталкиваешь их, если эти люди допускают промахи. Ты списываешь их со счетов без права апелляции. Всех, вне зависимости от ранга или степени родства.
– Не понимаю, кого ты имеешь в виду?
– Славу, например! Ты не дал ему ни единого шанса показать, на что он способен. Переключил свое внимание на чужих людей, а родного сына отодвинул в сторону, потому что мальчик не был на тебя похож.
Тамм взял в руки тросточку, лежавшую на соседнем стуле, и постучал ею по ножке стола, обдумывая слова жены.
– Тебя ведь никогда не заботил мой сын, – усмехнувшись, сказал он. – О нет, Пиа! Тебя устраивало, что своим единственным ребенком я считал твою дочь. Напомнить тебе, как ты злилась, узнав, что Слава переезжает во Франкфурт?
– Да, – согласилась Пиа, отпив глоток кофе из чашки мужа, – я боялась, что ты перестанешь любить Кристину. Я ошиблась, считая, что появление Славы несет угрозу для благополучия моей дочери.
– Какую угрозу?! – возмутился Тамм. – Я любил ее, как родную. Весь мой бизнес достался бы им обоим. Или тебе было этого мало и ты хотела, чтобы Кристина получила все?
– Опомнись! – Пиа гневно хлопнула ладонью по столу, отчего чашки подпрыгнули на блюдцах и недовольно зазвенели. – Я никогда не претендовала на твои деньги и не хотела, чтобы мой ребенок имел к ним какое-то отношение! Видишь, к чему все это привело? Если бы ты любил Кристину чуть меньше, если бы уделял внимание своему сыну, а не распылял его на Максима и Берта, наша жизнь была бы другой.
– Все-таки ты считаешь меня виновным в инвалидности нашей дочери?
– Моей дочери. – Пиа закрыла лицо руками. – Она моя дочь, не твоя! Свою ты никогда не отослал бы в клинику. Нанял бы для нее лучших врачей в стране, чтобы они всеми возможными и невозможными способами вернули ее к жизни. Весь мир перевернул бы, но поставил бы девочку на ноги!
– То есть ты развела всю эту демагогию только для того, чтобы Кристина осталась дома? – выдохнул Тамм. – Необычный подход к решению проблемы! Повторяю! Твоей дочери необходим квалифицированный уход. А что касается лучших врачей в стране, то ни один из них не сможет ей помочь. У нее поврежден спинной мозг, и восстановить его невозможно. Кроме того, у нее пуля в голове, которую нельзя извлечь, не убив ее при этом. Хорошо, что хоть дышит она самостоятельно…
– Хорошо?!
Пиа резко поднялась, и ее стул с шумом повалился на пол. Она испуганно уставилась на него, пнула ногой и со слезами в глазах посмотрела на мужа:
– Я предпочла бы смерть такой жизни.
– Тогда убей ее, – спокойно ответил Тамм. – Если не хочешь видеть мучения своей дочери.
– Как ты можешь такое говорить?! – Пиа оторопела от подобного предложения. – Я сыта по горло!
– Если сыта – уходи.
Тамм понимал, что проявляет жестокость, но и он тоже очень устал. Хотелось покончить со всем сразу, начиная с этого раздражавшего его разговора и заканчивая виновником этой ситуации, из-за которого подобная беседа вообще состоялась. Быстро подойдя к мужу, Пиа гневно ударила его кулаком в худую грудь. Подняла руку, намереваясь влепить ему пощечину, но, увидев его мокрый от слез, скорбный выцветший глаз, не посмела это сделать. Вместо этого она прижала голову Тамма к своему плечу.
– Прости, – прошептала она. – Сорвала на тебе зло, хотя сама понимаю, что ты страдаешь не меньше меня.
– Все в порядке. – Тамм выронил трость, на которую опирался, и крепко обнял жену. – А теперь, прошу, оставь меня. Иди к Кристине и не выходи из ее комнаты, пока я не позову тебя.
– Почему? – Пиа подняла голову, испытующе вглядевшись в лицо мужа. – Эдуард, я заметила, что ты сильно нервничаешь еще со вчерашнего дня. Произошло что-то, о чем я не знаю?
– Все закончилось, – просто ответил он, и Пиа, догадавшись, что он имеет в виду, в ужасе расширила глаза:
– О, Боже! Ты нашел его?
– Иди к дочери. – Тамм повторил свою просьбу, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.
Пиа быстро кивнула несколько раз, хотела было о чем-то спросить, но не решилась и молча выбежала из столовой. Слушая, как стремительно постукивают по плитам ее каблуки, Тамм криво улыбнулся. Подошел к столу, присел и вылил из кофейника остатки кофе в чашку.
Сегодня действительно все закончится. Он посмотрит в глаза человеку, сломавшему жизнь стольким людям, и, если понадобится, сам нажмет на курок, поставив точку в этой истории! Отпивая кофе из чашки маленькими глотками, Тамм размышлял над словами Пиа о том, что он оттолкнул родного сына. Возможно, он был не прав, но Слава никогда не стремился продемонстрировать, что достоин лучшего к себе отношения. Алкоголик и смутьян, он с детства казался Тамму неблагонадежным, слишком буйным и безрассудным человеком. А сколько проблем он создал! Наверное, следовало бы не оставлять его с матерью, надо было сразу забрать с собой в Германию. Но что бы он делал с маленьким ребенком в чужой стране? Тогда Тамм еще не знал, как сложится его жизнь, поэтому посчитал наилучшим выходом доверить воспитание мальчишки своей бывшей жене. Вспомнив о Тамаре, матери Славы, Тамм сморщился от отвращения. Много крови она выпила из него своим разгульным поведением! Именно из-за ее страсти к другим мужчинам они и расстались. Вернее, Тамм просто сбежал, так как боялся, что иначе он просто убьет ее, а заодно – и себя, и его сын останется сиротой.
