Последняя свобода - Булгакова Инна (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
— Не может быть!
— Если ты боишься, сиди дома. Но это ничего не изменит.
— Я приеду.
Сын.
— Коля, завтра к двенадцати я собираю всех оставшихся в живых близких.
— К чему эта комедия?
— Это трагедия.
— Да. Но только для меня.
— Не только.
— Брось! Ты хотел свободы и получил.
— Только истина сделает нас свободными.
— Как будто ты не знаешь, кто ее убил!
— Догадываюсь. Но о своей догадке никому не скажу.
— Что ж это за истина?
— Скажу одному человеку. Наедине.
— Говори.
— Рано. Мне еще далеко не все ясно. В девяностом году мы с матерью, Коля, занимались твоими делами.
— Помню и очень благодарен.
— Она ведь читала про ту страну, куда ты собрался?
— Читала.
— Что именно?
— Не помню. Предостерегала от соблазнов, — он усмехнулся, — как будто их здесь не хватает.
Правнучка.
— Завтра сюда прибудут мои любезные близкие для очной ставки.
— Леон, ты болен.
— Наверное. Но я надеюсь выздороветь.
— Ты собираешься сделать публичное заявление?
— Ни в коем случае.
— И то хлеб… Тогда зачем этот спектакль? Ведь ты обещал прекратить следствие.
— А ты обещала уехать.
— Я и так сделала все, что могла.
— Да уж, дорогая моя! С избытком, фантазией и вкусом… Чувствуется школа либреттиста.
— Я не могла сказать прямо.
— Завтра скажешь?
— Ты знаешь, что нет.
— Ну что ж…
— Леон, у меня все та же просьба: не раскрываться при этих близких.
— Повторю то же: ни в коем случае.
Шестнадцатого августа, ближе к полудню мы с Марией расставили стулья в кабинете, спустился Коля и явился первый «близкий» — Горностаев. В новых очках и с сигаретой в музыкальных пальцах, которые едва заметно дрожали.
Около двенадцати прибыл Юра и, не поздоровавшись, сел в угол возле двери.
Все сидели молча и ждали. В прихожей послышались шаги, возник Василий. Постоял с отсутствующим видом, посторонился, пропуская Аллочку. Серебряный крестик был на ней и серьги.
Раздался то ли крик, то ли стон.
Алла улыбалась милой своей, женственной улыбкой. Ага, чтоб ее привезти, Василий наверняка употребил те желтенькие таблетки.
— Здравствуй, Аллочка, — сказал я, — присаживайся на кушетку.
Там, в отдалении друг от друга, расположились Коля и Гриша, на которого было жутко смотреть. Но «благодать» не сняла страх полностью — она отшатнулась и села на стул рядом с Юрой.
— Итак, господа, мы все в сборе, кроме убитых, разумеется. Я прошу у вас помощи.
— Какой помощи? — спросил Коля, нахмурившись.
— Правды. Чтобы отбросить ложные версии. Василий, не маячь в дверях. — Я подошел к нему, положил руку на плечо. — Как себя чувствует Ольга?
— Неважно. Не стоит об этом.
— Стоит. Твоя история тоже сыграла свою роль. Я же предупредил, что хочу отбросить ложные версии.
— У тебя насчет меня была… — начал Васька недоверчиво, прошел и сел на кушетку.
— Я проверял всех. Мой брат незаметно ушел с поминок Прахова…
Все как-то разом ахнули.
— …чтобы помочь больной женщине, которая впоследствии стала его… Вась?
— Невестой, — сказал он твердо.
— Эту версию я назвал «загадкой Дома литераторов».
— Алиби подтверждается? — спросила Мария.
— Подтверждается. Как самой поэтессой, так и циклом ее стихов «Грозы августа». Кстати, мое собственное алиби могут подтвердить члены похоронной комиссии, включая ее председателя Милашкина Артура Иосифовича, с которым мы в вечер убийства пили до закрытия ресторана, покуда меня не отвез к себе брат.
— А почему вы уверены, — продолжала Мария допрос, — что Маргарита Павловна убита вечером, а не днем, например?
— Моя жена очень любила свет, солнце, она никогда не занавешивала днем окна и не включала ночник. На тот вечер, шестого августа, у Марго было назначено свидание. Точнее: одну встречу она отменила, другую, как я понимаю, назначила сама. Юра, в каких именно выражениях Марго дала тебе отставку?
Ученик побагровел.
— Ты ведь пытаешься замолить свой грех? Вот и начинай.
Аллочка начала подавать первые признаки беспокойства:
— А при чем тут Юрий? Она что, соблазнила…
— Никто меня не соблазнял! Я мужчина и готов за все ответить. Маргарита Павловна сказала, что между нами все кончено и чтоб ноги моей тут не было.
Я быстро спросил:
— Что ответил ты?
— Что она сама мне до смерти надоела.
Молодые люди наскоро обменялись крутыми репликами:
— А жаль, что я тебя недодушил!
— А я тебя недорезал!
— Молчать! Таким образом, Марго была уверена, что вечер у нее свободен, и позвонила одному человеку.
— Аленька! — воззвал Гриша. — Ведь ты работала в саду, помнишь? И не могла…
— Я ничего не слышала!
— Чтоб освежить вашу память, я предъявлю вещественное доказательство. Но прежде обращаюсь ко всем присутствующим: может, кто признается добровольно?
Молчание. Я достал из кармана три листка и показал Горностаеву:
— Ты знаешь, чьи здесь отпечатки пальцев?
Алла вскрикнула дико и глухо, как тогда, на дне рождения.
— Я больше не могу! Я хочу умереть!
— Аленька, я все скажу! Черт со мной.
— Молчи!
— Не беспокойся, — он весь подобрался, как кот пред прыжком; новенькие стекла сверкали, застилая взгляд. — Да, шестого августа, примерно в полдень, мне позвонила Марго и попросила прийти к ней. Я сказал, что жду важного звонка по поводу издательства. «Приходи, когда освободишься». Больше я не говорил с ней и ее не видел.
— Очень гладкая версия. Твои дальнейшие действия.
— Я тебе рассказывал. Увидел в окно, что несут почту, вышел за калитку…
— Перед этим переговорив в саду с Аллой, не забудь.
— Ну, сказал, что пора перекусить.
— Аллочка, твое слово.
Она молчала.
— Аленька, говори!
— Я пошла поставить чайник. Зазвонил телефон. Подняла трубку и услышала голос Марго: «Буду тебя ждать, когда стемнеет».
— Понятно. Гриша, почему ты действовал так тайно?
— Чтобы не волновать Аленьку.
— Но ты мог прийти к Марго засветло и открыто. И не морочить жене голову «озером» и так далее.
— Не хотел волновать…
— Господи, сколько наглого вранья я от вас наслушался!.. Ладно, без эмоций. Сказав жене, что идешь купаться, ты пришел к нам. Дверь была, конечно, заперта? — вопросил я с иронией.
Он взглянул на три страницы в моей руке.
— Чуть-чуть приоткрыта.
Алла поднялась и по-тихому направилась к двери. В распаленную атмосферу прокралось нечто — вкрадчивой поступью преступления. Вдруг разрытая могила с останками — прах и тлен — представилась мне столь явственно, столь беспощадно, что я процедил в крайнем бешенстве:
— Отсюда без моего разрешения никто не выйдет!
Глава 30
Проявившись главным действующим лицом, Гриша достойно выдержал паузу, закурил и продолжал:
— Начиналось светопреставление — не помню такой грозы… Я позвонил, вошел. Из спальни в прихожую пробивался свет. Горел ночник, спальня была пуста. Сильно пахло пролитым вином. Я было нагнулся поднять бутылку с ковра и заметил под кроватью… — Гриша схватился за очки и принялся протирать стекла пальцами.
— Труп? — не выдержал я.
— Раскрытую тетрадь — кончик торчал из-под покрывала. Взял в руки: страницы залиты вином. Что такое? Перевернул и нечаянно запачкал еще одну. Я просто хотел убедиться: да, роман о Прахове, концовка. И положил тетрадь, где взял. Мне стало как-то не по себе. Что здесь произошло? Огляделся, машинально поправил картину на стене, криво висевшую… Нестеров. И пошел проверить: есть ли кто в доме?.. Вдруг взглянул на свои руки: не вино, а кровь! Липкая. Вытер о полотенце. Господи, рукопись! Сцена убийства в крови, а я… Я схватил тетрадку и ушел.
— Ты захлопнул дверь?
— Кажется, да.
— Видел черного монаха?
— Нет!
— Куда тебя понесло?
