Голос скрипки - Камиллери Андреа (книги хорошего качества .TXT) 📗

Усталость навалилась неожиданно, все-таки вот они, сорок шесть, уже не за горами. Предупредил Катареллу, что едет домой, пусть звонят туда. За мостом остановился, вышел из машины, подошел к дому Анны. А если у нее кто-то есть? Была не была. Анна открыла ему.

- Входи, входи.

- Ты одна?

- Одна.

Она усадила его на диван перед телевизором, приглушила звук, вышла из комнаты, вернулась с двумя стаканами, в одном было виски для комиссара, а в другом - белое вино для нее самой.

- Ты уже ужинала?

- Нет, - ответила Анна.

- Ты что, никогда не ешь?

- Днем ела.

Анна присела рядом с ним.

- Не пристраивайся слишком близко, а то от меня запашок еще тот, - предупредил Монтальбано.

- Был тяжелый день?

- Вроде того.

Анна протянула руку, положила ее на спинку дивана, Монтальбано запрокинул назад голову, положил ее на руку Анны, чувствуя прикосновение ее кожи. Закрыл глаза. К счастью, стакан с виски предварительно поставил на столик, потому что вдруг заснул глубоким сном, как будто в виски было снотворное. Спустя полчаса также внезапно проснулся, растерянно осмотрелся по сторонам, ничего не понимая, потом сообразил, застыдился.

- Прошу меня простить.

- Хорошо, что ты проснулся, у меня совсем онемела рука.

Комиссар встал.

- Мне пора.

- Я тебя провожу.

В дверях с абсолютной естественностью Анна слегка коснулась губами его губ.

- Отдыхай, Сальво.

Он долго стоял под душем, сменил все белье и одежду, набрал номер Ливии. Телефон звонил и звонил, затем связь автоматически прервалась. И что там мудрит эта блаженная? Сидит в одиночестве и страдает из-за Франсуа? Было слишком поздно, чтобы звонить ее подруге. Он устроился на веранде и, подумав немного, решил, что если не свяжется с Ливией в течение следующих двух суток, бросит все к чертям собачьим, сядет в самолет, полетит в Геную и проведет с Ливией по крайней мере сутки.

Неожиданно зазвонил телефон. Монтальбано бегом бросился к нему. Он был уверен, что звонит Ливия.

- Алло? Я говорю с комиссаром Монтальбано? Голос казался знакомым, но он не мог вспомнить, кому он принадлежит.

- Да. Кто говорит?

- Это Эрнесто Панцакки. Круги на воде.

- Слушаю тебя.

А они были на «ты» или на «вы»? Но теперь это не имело никакого значения.

- Я хотел бы с тобой поговорить. Лично. Можно подъехать?

У него не было ни малейшего желания встречаться с Панцакки у себя дома.

- Я сам приеду. Где ты остановился?

- В гостинице «Пиранделло».

Гостиничный номер, где остановился Панцакки, оказался просторным, как салон. Кроме двуспальной кровати и шкафа здесь стояли два кресла, широкий стол с телевизором и видеомагнитофоном, бар-холодильник.

- Семья еще не перебралась ко мне.

«И слава Богу, а то ведь потом опять придется переезжать», - подумал комиссар.

- Извини, но мне нужно пописать.

- Да не прячется никто в туалете.

- Мне правда нужно пописать.

Такой змее, как Панцакки, нельзя было доверять. Когда комиссар вернулся, Панцакки пригласил его сесть в одно из кресел.

Начальник оперотдела был мужчина коренастый, но элегантный, со светлыми рыбьими глазами и татарскими усами.

- Тебе что-нибудь налить?

- Нет.

- Перейдем сразу к делу? - предложил Панцакки.

- Как хочешь.

- Итак, сегодня вечером обратился ко мне один полицейский, некто Куликкья. Не знаю, знаком ли ты с ним.

- Лично нет, знаю по имени.

- Он буквально трясся от страха. Двое из твоего комиссариата, по всей видимости, ему угрожали.

- Это он тебе так сказал?

- Я так понял.

- Ты неправильно понял.

- Тогда расскажи мне сам.

- Слушай, уже поздно, и я устал. Я ездил в дом Ди Блази в Раффадали. Пошарил там немного и очень скоро нашел футляр с гранатой и пистолетом. Сейчас они у меня в сейфе.

- Но черт возьми! У тебя же не было разрешения! - закричал Панцакки, вскакивая.

- Ошибаешься, дорогой, - невозмутимо сказал Монтальбано.

- Ты укрываешь доказательства!

- Я тебе еще раз говорю: ошибаешься, дорогой. И если уж говорить о санкциях, об иерархии, сейчас я встану, выйду отсюда и оставлю тебя в полном дерьме. Потому что ты как раз в него и вляпался.

Панцакки поколебался секунду, мысленно взвесив все «за» и «против», и сел. Он очень старался, но первый раунд проиграл.

- И может быть, ты должен мне еще и спасибо сказать, - продолжал комиссар.

- За что же?

- А за то, что я унес футляр из дома. Он ведь понадобился, чтобы доказать, что Маурицио Ди Блази взял гранату в доме, не так ли? Только ведь криминалисты не нашли бы отпечатков Ди Блази, хоть ты их озолоти. И как ты объяснишь этот факт? Тем, что Маурицио был в перчатках? Вот хохма!

Панцакки ничего не ответил, уставившись на комиссара рыбьими глазами.

- Продолжать? Твоя изначальная вина, впрочем, до твоей вины мне нет никакого дела, самая главная твоя ошибка заключается в том, что ты открыл на Маурицио Ди Блази охоту, не будучи уверенным в его виновности. Но ты ведь хотел провести «блестящую» операцию любой ценой. Потом случилось то, что случилось, и ты, естественно, облегченно вздохнул. Делая вид, что хочешь спасти полицейского, который спутал ботинок с оружием, ты выдумал историю с гранатой и для того, чтобы она выглядела правдоподобной, спрятал футляр в доме Ди Блази.

- Все это одна болтовня. Если ты расскажешь начальнику полиции, можешь быть уверен, он тебе не поверит. Ты распускаешь сплетни, чтобы отомстить мне за то, что тебя отстранили от дела и передали его мне.

- А как быть с Куликкьей?

- Завтра он будет переведен ко мне в оперотдел. Плачу цену, которую он запросил.

- А если я отнесу оружие судье Томмазео?

- Куликкья подтвердит, что это ты два дня назад попросил у него ключ от хранилища. Он готов поклясться. Постарайся его понять: он должен защитить себя. И я подсказал ему, как это сделать.

- Значит, я проиграл?

- Похоже на то.

- Видеомагнитофон работает?

- Да.

- Можешь поставить эту кассету?

Он вытащил кассету из кармана, протянул ее Панцакки. Панцакки, не задавая вопросов, ее поставил. Появилось изображение, начальник оперотдела просмотрел пленку до самого конца, потом перемотал, вынул кассету и вернул ее Монтальбано. Сел, закурил тосканскую сигару.

- Это только заключительная часть, весь фильм у меня в том же сейфе, что и оружие, - соврал Монтальбано.

- Как тебе это удалось?

- Да я тут ни при чем. Поблизости оказались два человечка, они и сняли. Дружки адвоката Гуттадауро, с которым ты хорошо знаком.

- Это очень неприятное непредвиденное обстоятельство.

- Гораздо более неприятное, чем ты думаешь. Ты очутился между молотом и наковальней.

- Позволь, куда метят они, я понимаю очень хорошо, а вот твои мотивы мне не совсем ясны, если допустить, что ты так поступаешь не из мести.

- А теперь постарайся понять меня: я просто не имею права допустить, чтобы начальник оперативного отдела управления полиции Монтелузы оказался заложником мафии, чтобы мафия могла его шантажировать.

- Знаешь, Монтальбано, я действительно хотел защитить доброе имя моих людей. Представляешь, что бы могло случиться, узнай газетчики, что кто-то из моих людей пристрелил человека, защищавшегося ботинком?

- И поэтому ты обвинил инженера Ди Блази, не имеющего ничего общего с этой историей?

- С этой историей нет, с моим планом - да. Ну а что касается возможного шантажа, я сумею себя защитить.

- Охотно верю. Ты-то выдержишь, хоть и ждет тебя дерьмовая жизнь, а вот долго ли выдержат Куликкья и остальные шестеро, когда их каждый день будут допрашивать с пристрастием? Достаточно, чтобы раскололся один, и все выйдет наружу. А как тебе такой вариант: когда мафии наскучат твои отказы, эти типы способны обнародовать запись: они-то пойдут на скандал, даже рискуя сесть за решетку. И в этом последнем случае полетит и начальник полиции.