Голос скрипки - Камиллери Андреа (книги хорошего качества .TXT) 📗
Когда Монтальбано пообедал (идея оказалась не вполне гениальной, а просто хорошей, кухня здесь была на нормальном уровне, безо всяких изысков), выпил кофе и анисовый ликер, кассир, посадив на свое место за кассой какого-то паренька, подошел к его столику.
- Теперь можно поговорить. Я присяду?
- Конечно.
Джерландо Агро вдруг передумал.
- Лучше, наверно, если вы пойдете со мной. Давайте-ка выйдем.
Они вышли из бара.
- Так вот. В среду вечером, около половины двенадцатого, я стоял вот тут и курил. И вижу, со стороны Энна-Палермо подъезжает «твинго».
- А вы уверены?
- Голову даю на отсечение. Машина остановилась как раз передо мной, и вышла синьора, которая была за рулем.
- А еще раз голову прозакладываете, что это была именно та синьора, о которой говорили по телевизору?
- Комиссар, такую женщину, как она, бедняжка, трудно с кем-нибудь перепутать.
- Продолжайте.
- А мужик остался в машине.
- А как вы поняли, что это был мужчина?
- Да тут грузовик с зажженными фарами стоял. Я еще удивился: обычно ведь мужчина ведет машину. В общем, синьора заказала две булки с копченой колбасой и еще бутылку минералки взяла. За кассой мой сынок Танино сидел, как и сейчас. Синьора заплатила и стала спускаться вот по этим ступенькам. Но на последней споткнулась и упала. И булки-то выронила. Я бросился к ней и как раз оказался лицом к лицу с этим синьором, который выскочил из машины, чтоб тоже, значит, ей помочь. «Ничего, ничего», - сказала синьора. Он вернулся в машину, она же заказала еще две булки, заплатила, и они уехали в сторону Монтелузы.
- Вы очень хорошо все рассказали, синьор Агро. Значит, вы можете засвидетельствовать, что мужчина, которого показывали по телевизору, был не тот же самый, что в машине с синьорой?
- Абсолютно. Два разных человека.
- А где синьора деньги держала, в рюкзачке?
- Никак нет, комиссар. Никакого рюкзачка. В руках у нее был кошелек.
После утреннего и дневного напряжения на него вдруг навалилась усталость. Решил поехать в Маринеллу и поспать с часок. Проехав мост, однако, не выдержал. Остановился, вышел из машины, позвонил в домофон. Никто не ответил. Возможно, Анна поехала с визитом к синьоре Ди Блази. И может быть, оно и к лучшему. Из дома позвонил в комиссариат:
- В пять пришлите служебную машину с Галлуццо.
Набрал номер Ливии. Опять длинные гудки. Тогда он позвонил ее генуэзской подруге:
- Это Монтальбано. Слушай, я уже всерьез беспокоюсь. Ливия несколько дней как…
- Не волнуйся. Она мне только что звонила. У нее все хорошо.
- Но где она, черт побери?
- Не знаю. Знаю только, что она позвонила в отдел кадров и взяла еще один отгул.
Не успел он положить трубку, как телефон зазвонил опять.
- Комиссар Монтальбано?
- Да, кто говорит?
- Гуттадауро. Большое вам спасибо, комиссар.
Монтальбано положил трубку, разделся, принял душ и, как был голый, бросился на кровать. И сразу же заснул.
Дзинь… дзинь… далеко-далеко где-то звенело у него в голове. Сообразил, что это дверной звонок. С трудом встал, пошел открывать. Галлуццо, увидев его голым, отпрянул назад.
- Что такое, Галлу? Боишься, что я тебя затащу в дом и сделаю с тобой всякие нехорошие штуки?
- Комиссар, я уже полчаса звоню. Хотел дверь ломать.
- Тогда бы пришлось тебе новую покупать. Я сейчас.
Парень на бензоколонке оказался кудрявым малым лет тридцати, с угольно-черными блестящими глазами и крепким подвижным телом. Он был одет в комбинезон, но комиссар легко представил его в роли уборщика купален где-нибудь на пляже в Римини, крутящего бесконечные романы с заезжими немками.
- Вы сказали, что синьора ехала из Монтелузы и что было восемь часов.
- Верно на все сто. Видите ли, я уже закрывался в конце смены. Она высунулась из окошка и попросила залить ей полный бак. «Ради вас хоть всю ночь буду работать, если вы меня попросите», - сказал я. Она вышла из машины. Пресвятая Дева, какая красотка!!!
- Вы помните, как она была одета?
- Вся в джинсе.
- У нее был багаж?
- Я видел что-то вроде рюкзака, на переднем сиденье лежал.
- Продолжайте.
- Я залил ей полный бак, назвал цену, она расплатилась банкнотой в сто тысяч лир, которую вынула из кошелька. Когда давал ей сдачу - мне нравится заигрывать с бабами, - спросил: «Могу я сделать для вас что-то особое?» Я думал, она меня отошьет. А она только улыбнулась и говорит: «Для особых услуг у меня уже есть один». И отъехала.
- Точно не поехала назад в Монтелузу, вы уверены?
- Абсолютно. Бедняга! Только подумать, что с ней сделали!
- Ну хорошо. Благодарю вас.
- А вот еще, комиссар. Она торопилась очень. Как только заправилась, так с места и рванула. Видите вон там ограду из сетки? Я следил за ней, пока она там, в конце, не повернула. Гнала, очень гнала.
- Вообще-то я должен был вернуться завтра, - сказал Джилло Яконо, - но приехал раньше и счел своим долгом прийти сразу.
Тридцатилетний мужчина, приличный такой, лицо приятное.
- Благодарю вас.
- Я хотел сказать, что в такой ситуации человек должен хорошенько все обдумать.
- Вы хотите изменить что-то в том, что сказали мне по телефону?
- Ни в коем случае. Однако, так как я постоянно мысленно прокручивал в уме то, что видел, я мог бы добавить еще одну деталь. Но имейте в виду, рядом с тем, что я собираюсь вам сообщить, вы должны поставить большой вопросительный знак.
- Будьте спокойны, рассказывайте.
- Так вот. В левой руке мужчина с легкостью нес чемодан, так что у меня сложилось впечатление, будто он был полупустой. На правую же руку опиралась синьора.
- Она его под руку держала?
- Не совсем. Скорее опиралась на его руку. Мне показалось, повторяю, показалось, что синьора слегка прихрамывала.
- Доктор Паскуано? Это Монтальбано. Беспокою вас?
- Я делал У-образный надрез на одном трупе, но если прервусь на минуту, не думаю, что он обидится.
- Вы обнаружили какие-нибудь следы на теле синьоры Ликальци, которые указывали бы на ушибы, полученные до наступления смерти?
- Не помню. Пойду посмотрю заключение. Вернулся он прежде, чем комиссар успел закурить сигарету.
- Да. Она падала на колени. Но тогда она была еще одета. В ссадине на левом колене обнаружены микроскопические частицы джинсового волокна.
В других проверках не было нужды. В восемь часов вечера Микела Ликальци заправляет полный бак и едет в глубь острова. Три с половиной часа спустя она возвращается с каким-то мужчиной. После полуночи ее видят в обществе того же мужчины идущей к коттеджу в Вигате.
- Привет, Анна. Это Сальво. Сегодня сразу после обеда я заезжал к тебе, но не застал.
- Мне позвонил инженер Ди Блази, его жена плохо себя чувствовала.
- Надеюсь в скором времени сообщить им хорошие новости.
Анна ничего не ответила. Монтальбано понял, что сказал несусветную чушь. Единственной новостью, которую супруги Ди Блази могли посчитать хорошей, была бы новость о воскрешении Маурицио.
- Анна, мне надо сказать тебе кое-что о Микеле.
- Хочешь заехать?
Нет, только не это. Если Анна еще хоть раз прикоснется губами к его губам, известно, чем все закончится.
- Не могу, Анна. У меня дела.
Хорошо, что они разговаривали по телефону, а то бы она поняла, что он соврал.
- Что ты хочешь мне сказать?
- Я установил почти точно, что Микела в среду в восемь вечера ехала по шоссе Энна-Палермо. Возможно, в какой-нибудь поселок в окрестностях Монтелузы. Подумай хорошенько, прежде чем ответить: были ли у нее какие-нибудь знакомые, кроме тех, что в Монтелузе и Вигате?
Анна ответила не сразу, думала, как попросил ее комиссар.
- Друзей наверняка не было. Она бы мне сказала. А вот знакомые - да, кое-кто.
