Бей первой, леди! - Казанцев Кирилл (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
– Юль, зачем? Зачем ты это сделала, объясни. Я никому не скажу, вот зуб даю.
Девушка чуть улыбнулась, откинула волосы с лица, но продолжала молчать. Глянула мельком, как звереныш, и снова отвернулась, намотала ремень сумки на ладонь. Максу вдруг показалось, что она сейчас выскочит из машины и сбежит, уже окончательно и навсегда, тем более что в пробке встали, поток еле ползет, и «Приора» постоянно спотыкается. Поэтому Макс в зеркало смотрел больше, чем на дорогу, и продолжал:
– Ну и чего ты добилась? Сбежать хотела? Помню, вчера слышал. Добегалась, дуреха? Как ты хоть до вокзала-то добралась?
– Попутку поймала, – проговорила девушка, не отрывая взгляд от окна.
О, заговорила, это хорошо, дальше легче пойдет.
– Молодец, сообразила, – искренне издевался над ней Макс, потом глянул в зеркало и решил, что с юмором, пожалуй, пора заканчивать. Юльке и так досталось по полной, урок она хороший получила, и вообще уже все закончилось. Хотя стоп – это вряд ли, у нее теперь опыт имеется. Кстати, насчет опыта…
– Камера – твоя работа? – спросил Макс, девушка помедлила и кивнула. Неслабо, выходит, она готовилась и в грозовую ночь свой план осуществила. Но зачем? Просто до вокзала прокатиться или до Москвы? Ей только пальцем шевельнуть – Рогожский ее лично как на крыльях домчит. А тут вокзал, бомжи, электричка… Странный выбор.
– Зачем… – снова начал Макс, но сменил тактику, вспомнил вчерашний разговор и решил зайти с другой стороны. – Мне тут сказали, что… в общем, я слышал, что тебя похитили зимой. Держали в подвале, кололи какой-то дрянью, и что мать заплатила за тебя кучу денег. Ты хочешь, чтобы это повторилось? – решил он понагнетать обстановку.
Это сработало, девушку точно морозом обдало, она поежилась и тихо ответила:
– Нет, не хочу. Я чуть не умерла тогда. Из-за этих проклятых денег. Я думала, что мне конец. – Она говорила так просто и обыденно о самом, наверное, жутком событии в своей жизни, что Максу стало стыдно. Такое и для взрослого мужика бесследно не пройдет, а тут задохлик, глупая девчонка, стрекоза. Но, по логике, она теперь безвылазно за забором сидеть должна и радоваться, что забор высокий, а вокруг полно охраны, а вот поди ж ты! Сбежала – и сразу вляпалась, ну, это ладно, это проехали, не в этом дело.
Пробка наконец тронулась, Макс смотрел вперед, прикидывая, как бы это безобразие объехать, и пока другого пути, кроме прямого, не видел. Подумал, что надо бы Рогожскому позвонить, предупредить, что везет их сокровище, но решил сначала кое-что для себя разъяснить, сам, а не с чужих слов.
– Хорошо, – сказал он, не забывая посматривать в зеркало заднего вида, – допустим, что ты чуть не умерла. Нет, я верю, верю, – торопливо добавил он, перехватив на себе полный злости и отчаяния Юлькин взгляд. Тут полегче надо, а то и правда из машины сиганет, с нее станется. – Так вот, я что сказать хотел, – начал он, осторожно подбирая слова, – ты зачем сбежала из дома, раз тогда так страшно было? Просто причину мне назови, и все, я никому не скажу. Человек я у вас новый, попал случайно и вряд ли надолго задержусь, так что не переживай, мне ваши дела без надобности, а болтать я не буду. Ну, валяй, колись, мне же интересно.
Юлька теперь смотрела строго перед собой, на дорогу, на встречные машины и дома, на людей, что шли по тротуарам, на собак, на ворон. Потом принялась разглядывать собственные пальцы, крутила вокруг среднего толстое золотое кольцо, подышала на него и потерла о коленку. Потом снова отвернулась к окну и сказала:
– Я ее боюсь.
– Мать? – с полоборота сообразил Макс. Все понятно, Левицкая следит за каждым шагом девушки, и это объяснимо: она тоже боится, боится нового кошмара с подвалом и разговорами по скайпу. Любой бы на ее месте боялся….
– Она мне не мать, – резко сказала Юля, – а мачеха. Это жена моего отца, он умер в прошлом году, и Левицкая убила его, чтобы забрать его деньги. А теперь от них ничего не осталось, и ей нужны мои. Но она их не получит, я постараюсь, можешь мне поверить.
Макс слегка обалдел от признания, но виду не подал. Зато получил подтверждение собственным домыслам: не зря он еще вчера заметил, что мать и дочь не похожи, думал, дело в другом, а оказалось совсем не так. Мачеха, значит, но падчерицу Левицкая любит как родную – такие эмоции, что он утром видел, подделать невозможно, да и незачем, если разобраться. Мачеха… Ну что ж, теперь многое понятно.
– Да ладно тебе, – примирительно сказал Макс, – она тебя любит, а ты…
– Она мои деньги любит, – оборвала его девушка, – это целое состояние, мне оставил его отец, когда я еще была маленькой. Счет в швейцарском банке, вклад с процентами, что набежали за это время, дом в горах, квартира в Цюрихе – это все мое, и Левицкая этого не получит.
Дорога вывела их за город, и скорость тут можно было запросто прибавить, даже выжать из «Приоры» все, на что та была способна, но Макс этого делать не спешил. Наоборот – съехал в правый ряд и неспешно катил там, переваривая услышанное. Вот кто настоящая миллионерша – сидит на заднем сиденье и глазищами из-за очков сверкает, а Левицкая по сравнению с ней так, мелко плавает и вообще рядом не стояла. Счет в банке за границей – это ж обалдеть сколько денег, и папаша у Юльки, судя по всему, был не промах. Жаль, что умер, а так бы еще дочке миллион-другой подкинул, и совсем бы хорошо было.
– Да ерунда, – свернул он разговор на другое, – с чего ты взяла, что твоя мачеха виновата? Как он умер, твой отец?
Вопрос прозвучал резко и даже грубо, но голос девушки не дрогнул, и ответ поразил Макса еще больше. Он ожидал услышать историю в духе славных девяностых: про расстрел машины, например, или поджог дома, а ему негромко сказали: «Самоубийство», и все, думай теперь что хочешь.
– Тем более, – уже не так, но все еще уверенно сказал Макс, потихоньку набирая скорость, – видишь, он сам…
– Левицкая довела его, – спокойно сказала Юля, – довела до самоубийства. Он был крещеный, и в церковь ходил, и знал, что самоубийство – это грех. Он не сам, его довели или помогли. Это Левицкая, это она, сука, я ее ненавижу и боюсь. Она забрала себе отцовские деньги, а теперь подбирается к моим. Тварь!
– Что за выражения! – растерянно бросил Макс. Он окончательно растерялся и Юльке, конечно, не верил, но было в ее словах что-то, что отвечало его собственным ощущениям. Деньги, деньги, куда ни глянь в этой истории – везде деньги, и Юлька еще нахлебается в своей жизни бед из-за «желтого дьявола», уже нахлебалась, вот и сидит как пришибленная.
– А что – она может пользоваться твоим наследством? – спросил Макс. Познания его в этой области равнялись нулю, и с каждым Юлькиным словом у него крепло желание сегодня же уехать из поместья, завтра продать квартиру, отдать вдове долг и забыть об их существовании. Пусть сами со своими миллионами разбираются.
– Может, – сказала девушка, – если я умру. Тогда все мое перейдет ей. По условиям завещания, что вскрыли в Швейцарии после смерти моего отца, все имущество и деньги переходят моим ближайшим родственникам в случае моей смерти. Но при условии, что смерть будет расследована агентами банка, те проведут свое, независимое расследование, и в случае сомнений в естественности моей смерти все перейдет швейцарскому государству.
– Ну, это вряд ли, – пробормотал вновь потрясенный Макс, – чего тебе бояться, видишь, как отец все предусмотрел…
– Это еще не все, – сказала девушка, – деньгами я могу распоряжаться, когда мне исполнится двадцать пять, если я умру до этого дня рождения, то Левицкая тоже ничего не получит – все останется в Швейцарии.
«С ума сойти…» – Макс осторожно вел машину и пристально смотрел на дорогу, объезжал все ямки и выбоины так, точно вазу хрустальную вез. Сдуреть, как все у них запутано, а папаша Юлькин хорошо соображал, защищая дочку от всяких случайностей. Теперь понятно, почему ее отпустили тогда – годками не вышла, денежки свои в банке истребовать не могла, решили подождать, пока подрастет. А банкиры, ясное дело, в случае трагического исхода землю будут рыть, чтобы деньги из страны не ушли, и каким боком тут Левицкая – непонятно. Просто Юлька в себя пока после подвала не пришла, вот и мерещится ей всякое нехорошее.
