Четвертый протокол - Форсайт Фредерик (книги полностью бесплатно txt) 📗
– Верно, – заключил сэр Найджел. – Что дальше?
– Если отправлен один компонент, сам по себе непригодный к использованию, обязательно должны быть и другие «посылки». Какие-то из них наверняка уже прибыли. По закону средних чисел тех, что уже здесь, меньше, чем тех, что должны поступить. Очевидно, их везут курьеры, выдающие себя Бог знает за кого.
– И что бы вы сейчас сделали? – спросил сэр Найджел.
Престон глубоко вздохнул.
– Я бы, – он сделал особенное ударение на «бы», – поднял данные на всех, прибывших из Советского Союза в прошлом месяце, два, даже три месяца назад. Конечно, нельзя рассчитывать на то, что было еще одно хулиганское нападение, но, возможно, какие-то происшествия зарегистрированы. Если таких случаев нет, то надо на границе особенно тщательно проверять всех советских и даже приезжающих из Восточной Европы. Может быть, нам удастся перехватить еще один компонент. Будь я начальником отдела С-5(С), я бы мог это сделать.
– Вы считаете, что теперь ваши планы неосуществимы?
Престон покачал головой.
– Если бы мне даже завтра разрешили вернуться на работу, я уверен, меня бы все равно отстранили от этого дела. Ведь я – паникер и нарушитель общественного спокойствия.
Сэр Найджел задумчиво кивнул.
– У нас не любят, когда одна служба использует людей из другой, – размышлял он вслух. – Когда я просил вас съездить в Южную Африку по моему поручению, сэр Бернард дал такое разрешение. Позднее я узнал, что это вызвало, как бы точнее выразиться, неприязненное отношение к вам некоторых руководителей на Чарльз-стрит. Сейчас я не хочу открыто ссориться с коллегами из службы безопасности. С другой стороны, я разделяю ваше мнение о том, что все известное нам может оказаться лишь вершиной огромного айсберга. Короче, у вас есть три недели отпуска. Вы не хотите потратить их на продолжение расследования?
– Кому оно нужно? – спросил Престон в замешательстве.
– Вы будете работать на меня, – сказал сэр Найджел. – Вы не сможете приходить в Сентинел. Вас увидят. Пойдут разговоры.
– Тогда где же работать?
– Здесь, – сказал «Си». – Здесь не очень просторно, но зато уютно. Я вправе запросить ту же информацию, что и вы, будь вы на службе. Данные обо всех происшествиях с советскими гражданами и гражданами из стран восточного блока заносятся в картотеку и закладываются в компьютер. Поскольку вы из-за отпуска отрезаны и от картотеки и от компьютера, я сделаю так, чтобы все необходимые материалы доставляли вам сюда. Что вы на это скажете?
– Если об этом узнают на Чарльз-стрит, меня вышибут из «пятерки», – сказал Престон.
В этот момент он подумал о жалованье, о пенсии, на которую мог бы рассчитывать, о том, как трудно найти новую работу в его возрасте, о Томми.
– А сколько вы предполагаете продержаться в «пятерке» при нынешнем руководстве? – поинтересовался сэр Найджел.
Престон засмеялся.
– Пожалуй, недолго. Хорошо, сэр. Я согласен. Я доведу это дело до конца. Тут явно что-то не так.
Сэр Найджел одобрительно кивнул.
– Я люблю упрямых. Они всегда добиваются своего. Приходите сюда в понедельник в девять утра. Скажите, что вам нужно, и вы все получите. Вас будут ждать двое моих ребят. Вы можете располагать ими. А вы упрямый человек, Джон.
В понедельник утром, в тот самый час, когда Престон начал работу в Челси, в аэропорт Хитроу из Праги прибыл всемирно известный чешский пианист, чтобы вечером следующего дня дать концерт в Вигмор Холле.
Администрацию аэропорта заранее известили о его приезде, таможенные формальности были сведены к минимуму. На выходе из таможни престарелого музыканта встретил представитель «Виктор Хокхаузер Организейшен» и препроводил в номер люкс, забронированный для него в Камберленд-отеле.
Музыканта сопровождали костюмер, служивший своему кумиру с преданным усердием, секретарша, в чьи обязанности входило вести переписку с поклонниками его искусства и его импрессарио – высокий мрачный человек по фамилии Личка, – который вел переговоры с устроителями концертов, финансовые дела пианиста. Он то и дело глотал пилюли, понижающие кислотность желудка.
В этот понедельник Личка поглощал таблеток больше обычного. Он отказывался сделать то, что он него требовали, но люди из СТБ были чрезвычайно настойчивы. Ни один человек в здравом уме не хотел ссориться с СТБ – чехословацкой тайной полицией и уж тем более проходить собеседование в печально известном Монастыре. Эти люди дали ему ясно понять, что его внучке будет гораздо легче поступить в университет, если он согласится помочь им. В переводе на нормальный язык это означало, что у девочки не будет никаких шансов, если он скажет «нет».
Когда Личке вернули его туфли, он так и не смог обнаружить никаких следов того, что с ними что-то делали. Как велели, он надел их, отправляясь в аэропорт, чтобы лететь в Лондон, и не снимал до самой гостиницы.
В тот вечер к стойке портье в Камберленд-отеле подошел человек и вежливо осведомился, в каком номере остановился господин Личка. Ему так же вежливо ответили. Через пять минут, ровно в назначенное время, в дверь номера Лички негромко постучали и под нее просунули листок бумаги. Личка проверил цифры, приоткрыл дверь и в образовавшуюся щель подал пластиковый пакет с туфлями. Невидимая рука взяла пакет, и он закрыл дверь. Только спустив клочок бумаги в унитаз, он вздохнул с облегчением. Все оказалось гораздо проще, чем он предполагал. «Ну, – подумал он, теперь мы можем спокойно заняться музыкой».
Около полуночи в тихом домике в Ипсвиче туфли заняли свое место в нижнем ящике бельевого шкафа, рядом с гипсовым лубком и транзисторным приемником. Курьер номер четыре выполнил свою задачу.
Сэр Найджел заглянул к Престону в Челси после обеда в пятницу. Сотрудник МИ-5 выглядел измотанным, а вокруг него громоздились горы бумаг.
Он работал уже пять дней, но ничего не обнаружил. Он проверил данные обо всех советских гражданах, приезжавших в Англию за последние полтора месяца. Их было сотни: члены многочисленных делегаций, журналисты, профсоюзные функционеры, грузинский хор, ансамбль танца казаков, десять спортсменов и их сопровождающие и, наконец, группа медиков, прилетевшая для участия в конференции в Манчестере. И это были только русские.
А были еще и свои британские туристы, вернувшиеся из России – поклонники искусства, ездившие в Ленинград, чтобы насладиться зрелищем сокровищ Эрмитажа, школьный хор, выступавший в Киеве, делегация борцов за мир, кормившая советскую прессу заявлениями с осуждением политики собственной страны на пресс-конференциях в Москве и Харькове.
В этот длинный список не вошли экипажи Аэрофлота, которые постоянно летали туда и обратно, обеспечивая воздушное сообщение между двумя странами, поэтому фамилия первого пилота Романова нигде не упоминалась.
Не было упоминаний и о «датчанине», прилетевшем из Парижа в Бирмингем и отправившемся восвояси из Манчестера.
К среде Престону пришлось выбирать: или продолжить изучение досье на прибывших из СССР, или же расширить границы поиска, включив в него материалы на всех приехавших из Восточной Европы тоже в последние 60 дней. Это означало тысячи и тысячи прибытий. Он решил ограничиться периодом в сорок дней, но включить сюда все страны соцлагеря. Гора бумаг дошла ему почти до пояса.
Больше всего помогала таможня. У них были случаи конфискации грузов, но речь шла о провозе беспошлинных товаров в объемах, превышавших установленные лимиты. Ничего необычного конфисковано не было. Иммиграционная служба не выявила ни одного фальшивого документа, но этого следовало ожидать. Приезжающие из коммунистических Стран никогда не предъявляли таких замечательных своей нелепостью образчиков канцелярской работы, которые встречаются порой у граждан стран третьего мира, не говоря уже о просроченных паспортах. В этих странах паспорт любого отъезжающего за границу подвергается такой тщательной проверке, какая никому и не снилась на Западе.
