Левый берег Стикса - Валетов Ян (онлайн книга без txt) 📗
— … третья политическая сила. — Продолжал, с жаром, вещать Калинин. — У нас нет оппозиции, кроме игрушечной, и, слава Богу! И быть не должно. Народ слаб, политически безграмотен, безынициативен. Мы голодная, полунищая страна у которой нет друзей. Мы не можем позволить себе оппозицию, тем более, такую, как «Вече» — мы для этого недостаточно цивилизованы и не умеем давить выскочек парламентскими методами. У оппозиции нет альтернативного варианта развития, нет и быть не может, потому что в реальности он не существует. Белый слон — есть, белый тигр — есть, белый кит — есть, а другого варианта развития — нет. Врут политологи! Есть только желание следующей группы дорваться до обеденного стола и перекроить все по-своему. И здоровая наглость. До выборов еще два года — целых два года, а уже неспокойно. Кто может спрогнозировать, какая расстановка сил будет к тому времени? На чьей стороне будет перевес? Все понимают, кто может вырасти в фаворита за это время. И пока — он преданный и верный друг. Но, когда все выстроятся в линию, ситуация может измениться в корне. Значит, его нужно остановить уже сейчас. А как остановить того, кто еще не начал бежать, а, Костя? Ты же умный? Ну-ка, расскажи мне, как заставить спринтера рвануть на стайерскую дистанцию, когда стадион еще пуст? Как заставить раскрыться того, кто клянется в верности и прилюдно готов жопу лизать, а сам копит силы для удара? При «сильной руке», при каком-нибудь средней руки диктаторишке — не вопрос! А что делать во времена разгула демократии? Когда президент просто обязан выглядеть демократом? Ты видел, во что уже превратилась Рада? Тогда, вообрази, что будет со страной потом, если эти выборы будут проиграны в пользу Кононенко?
— И, значит, ты решил стать спасителем отечества? Так благородно, что не могу поверить! — сказал Краснов, со злой иронией. — Да, Миша, я умный, не такой умный, как ты, но тоже умный. И я знаю, как сделать сильного — слабым. Надо сделать его сильным раньше времени. Надо сделать так, что бы он почувствовал себя готовым к победе задолго до старта и начал делать глупости. И вот тогда можно стрелять дуплетом в глупого фазана, взлетевшего из-под ног. До того — кормить фазана, хвалить его, награждать, чтобы он возомнил себя настоящим орлом, и смело бросился на охотников. Хороший план, Миша, тонкое исполнение. А мы все, значит, зернышки. Комбикорм. А ты, сокольничий, если такое сравнение уместно. Не называть же тебя птичницей, в самом деле? Ты у нас человек гордый, большой законник и специалист — тебя так называть не пристало. Ты кормишь фазана, ты прикидываешься ему другом, а потом подбросишь его, самодовольного и разъевшегося, вверх, прямо под дробовой заряд. Рисковая игра, Миша, подбрасывать птицу из-за кустов, когда по ней стреляют. Бывают, знаешь ли, разные неожиданности.
Теперь хищно осклабился Калинин.
— Такие, как ты?
— Да я — просто досадная случайность, не более, — проговорил Краснов. — Неприятности еще будут, Миша. Они — впереди. Поверь. Но, что тебе от спасения отечества? Какова твоя доля? На альтруиста ты не похож. Те сорок миллионов долларов, за которыми ты приехал? Не продешевил? Да, и кажется мне, что и не все они для тебя предназначались. Двадцать процентов от суммы? Тридцать? Или сорок, как серебряников?
— Недооцениваешь ты меня, Константин Николаевич, — сказал Калинин, показывая зубы, — у нас с фазаном все поровну, как положено.
— В полной доле, значит? Поздравляю. И это все? А как рассчитается за услуги вторая сторона? Ты станешь министром юстиции?
— Перестань паясничать, Краснов.
— Я серьезно, Миша. Мне любопытно. И не волнуйся так. Ты вернешься в гостиницу живым.
— И это чистая правда, — подумал Костя про себя. Без злорадства, просто констатируя факт.
Калинин молчал, глядя исподлобья.
— Камен, — позвал Краснов негромко. — Разворачиваемся и едем. Нам в отель.
Болгарин глянул через плечо, мазнув взглядом по Калинину, как по пустому месту, и кивнул.
— Глупый спектакль, — сказал Калинин.
— Наверное, — отозвался Краснов. — Ты и сам бы мог догадаться, что я вряд ли приеду тебя убивать на банковском лимузине. И, вообще, вряд ли приеду тебя убивать. Нанять кого-то — это еще допустимо, но сам… Ты же юрист, Миша. Улики, свидетели и все такое. Я, конечно, официально, покойник, мне все с рук сойдет. Но Дитеру это зачем?
Калинин преображался на глазах. Он даже пригладил рукой волосы и поправил сбившийся на бок узел галстука. А «Мерседес» уже мчался к выезду из военного городка, более стремительно, чем до сих пор от него удалялся.
— Я что-то не замечал у тебя раньше тяги к дешевым эффектам, — сказал Калинин строго.
— Ну, причем здесь эффекты? — спросил Краснов. — Так — я услышал, что хотел. А состоись наш разговор при других обстоятельствах — ты бы, наверное, не был так откровенен. Перед смертью люди говорят правду. Почти всегда. Вот ты, например, сказал. Готов выслушать условия сделки?
— Сделки?! Ты предлагаешь мне сделку? — глаза Калинина широко раскрылись от изумления, и он едва не расхохотался. — Краснов, я тебя точно не узнаю! Ты? Мне?
— Да. Я — тебе. Если ты не согласен, мы можем опять развернуться. Дитер, конечно, будет недоволен, но он меня поймет. Мы разворачиваемся, Миша?
— Говори, — сказал Калинин торопливо. — Обсудим. Что тебе надо?
— Мне надо оставаться мертвым. Для всех. Чтобы ни меня, ни мою семью никогда, и никто не искал. Дело закрыть — и все.
— Принято. Для нас самих выгодно, чтобы ты был мертв. Но, на всякий случай, выбери страну, с которой у нас нет договора об экстрадиции. Чтобы исключить случайности.
— Ты не понял меня, Миша. Случайностей быть не должно.
— Хорошо, — согласился Калинин.
— Как ему легко пообещать то, что он не собирается выполнять, — подумал Краснов. — И как легко просить у него то, что мне уже не нужно.
— Никого из родственников не тронут, ты поможешь, на первом этапе, маме Андрея и жене Артура — потом это буду делать я. С родителями Дианы я разберусь сам. К ним — не подходи на пушечный выстрел. Чтобы у твоего окружения и у тебя — соблазнов не возникало.
Калинин посмотрел на него с недоумением, чуть склонив на бок голову.
— Хорошо. Что еще?
— Банк вы уничтожили. Все, что планировалось — получили. Постарайся сделать так, чтобы никто из сотрудников не загремел надолго.
— Вот тут, что смогу. Есть там говорливые…
— Ты уж постарайся.
— Договорились. Что взамен, Костя?
— За то, что я попросил? Те самые сорок миллионов долларов. Чтобы ты не чувствовал себя обездоленным.
— Ты собираешься отдать мне деньги?!
— Да. Собираюсь. Но есть еще одна просьба, чистая безделица, в общем-то. Но, чтобы предложить тебе сохранить жизнь, я просто обязан получить на нее положительный ответ. Ты же не хочешь, что бы мы развернулись, Михаил Александрович?
— Да, — протянул Калинин с долей восхищения в голосе, — я тебя не знал Краснов. Я, оказывается, тебя совсем не знал. Ну, не мог же ты так измениться, за последние дни?
— Ну, конечно же, не мог, — согласился Краснов серьёзно. — Так ты готов меня выслушать?
— Ловко. Снимаю шляпу. Да, я готов тебя выслушать.
— Сейчас мы остановимся, прямо здесь, на обочине. И ты напишешь на бумаге, все, что рассказал мне. Плюс к тому, я задам тебе вопросы, а ты на них ответишь. Письменно.
— Ты что, с ума сошел? Да я никогда…
— Камен, — сказал Костя устало, — ты извини меня, пожалуйста, но надо опять ехать на старый аэродром…
Все-таки разговор сильно потрепал Калинину нервы. Свое «согласен» он не сказал, а выкрикнул.
— Останови здесь, — попросил Камена Краснов. — Только это может быть надолго…
С написанием бумаг Калинин справился за полчаса. Костя внимательно перечитал текст, а потом начал задавать вопросы. Письменные ответы на них заняли еще час. Камен курил, выпуская дым в приоткрытое окно, наблюдая, как на небе начинают появляться первые звезды. Он никуда не торопился. Он умел ждать.
