В колыбели с голодной крысой - Уэстлейк Дональд Эдвин (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
– Не верь всему, что прочитал твой отец. Она начала что-то говорить, потом передумала и сказала:
– Тебе и в самом деле кажется, что ты безупречен?
– Это преувеличение. Но я не вижу себя пишущим порочащие статейки, если ты это имеешь в виду.
– Ты бы прекрасно опорочил моего отца вместе с его служащим, не так ли?
– Только правдой.
– Тебе бы не удалось много сказать, не так ли?
– Что это должно означать?
– Это должно означать, что ты вообразил себя поборником правды, сэр Галахад.
– Ты ничего не поняла. Мы сюда приехали не для того, чтобы объявлять войну. Мы получили письмо. Некоторые рабочие хотят организовать здесь местное отделение профсоюза АСИТПКР, и мы приехали, чтобы изучить положение на месте. Если большинство пожелает открыть местное отделение, прекрасно. Но если большинство предпочтет оставаться в профсоюзе компании, это тоже прекрасно.
– А большинство всегда право.
– Разве это не так?
– Ты просто дебил! – Она вскочила с места. – Почему я о тебе беспокоюсь? Я сказала то, что просил передать тебе мой отец, вот и все. Он не приказывал тебя избивать и не желал этого. И если у тебя осталось хоть немного здравого смысла, ты уберешься отсюда. Но он отсутствует у тебя, не так ли? Дебил, – добавила она сердито.
Подошла к двери и открыла ее, затем оглянулась на меня:
– Говори что хочешь доктору Ридмену, – сказала она. – Для меня это не имеет значения. Если я и пытаюсь тебе помочь, то не потому, что испугалась того, что ты можешь обо мне наговорить.
– Тогда почему же?
– Потому что ты дебил, вот почему. Потому что всем жаль молокососов. – И она со злостью захлопнула за собой дверь.
Как только она ушла, я снова попытался принять более удобную для моего живота позу. Даже говоря шепотом, я перенапряг горло и теперь испытывал нестерпимую боль. Я осторожно дышал носом и смотрел в потолок, пытаясь понять, зачем она в действительности приходила. Она сказала, что ее послал отец. Так ли это? Поразмыслив, я пришел к выводу, что так оно и есть: поначалу она была угрюмой и недовольной, и я поверил в то, что она пришла не по своему желанию.
Но позже? Совет, раздражение и это ее сожаление по поводу того, что я дебил и молокосос. Хорошенький портретец, хотелось бы верить, что он не особенно правдив.
Хотя у меня все болело и я не спал уже много ночей, а в последний раз ложем мне служила металлическая сетка, я внезапно осознал, что у меня бессонница. Нет, бессонница – это слишком слабо сказано. Я ощущал себя как лошадь, тревожно переступающая с ноги на ногу в стойле, когда снаружи бушует буря. Мне хотелось подняться, встать на ноги и оказаться снаружи, на свежем воздухе, и бежать.
В конце концов я не смог больше терпеть. Я скатился с кровати, морщась при каждой судороге в животе, и заковылял, пошатываясь, как пьяный или паралитик, к двери. Я сначала зачем-то выключил свет, а затем открыл дверь. У меня не было причин для такой осторожности, я не боялся, что мой силуэт будет четко вырисовываться на фоне дверного проема, я просто не хотел портить ночь, царящую снаружи, избытком желтого света.
Снаружи все представлялось четким и ясным и почему-то было легче передвигаться, хотя я так и не смог полностью выпрямить спину. Было прохладно, черное небо усыпано мириадами звезд, а тишина казалась еще глубже из-за голосов, доносившихся из кустов позади мотеля. Все вокруг было залито бледным лунным светом. Либо мои чувства обострились, либо в воздухе разлилось таинственное излучение. Когда я вышел из тени здания на залитую луной дорожку, тихое поскрипывание гравия у меня под ногами показалось чистейшим звуком, который мне когда-либо доводилось слышать. Я вышел на шоссе, у дорожного знака, указывающего на поворот к мотелю, и стоял там, глядя на бледный цемент шоссе.
Мимо проехала машина, направлявшаяся в город. Я отступил к дорожному знаку и ждал, пока огни автомобиля исчезнут за поворотом. А потом побрел вдоль грязной обочины прочь от Уиттберга.
Я все шел и шел, и только всего две машины обогнали меня. Все остальное время дорога принадлежала одному мне. Слева от себя я увидел купы деревьев, и мне захотелось вдруг побежать, но мой живот решительно воспротивился этому. И я опять просто шел, сосредоточившись только на своих ощущениях, вдыхая запахи ночи.
Через некоторое время я вынужден был остановиться из-за дрожи в ногах. И только тогда я вспомнил об Уолтере и осознал, что со мной происходит. Оказывается, я пытался убежать прочь. Но даже самому себе я не хотел в этом признаться; я отвлекал себя впечатлениями от своих ощущений.
В этом месте на обочине дороги были белые бетонные столбики. Я сел на один из них и закурил сигарету, первую после того, как я покинул мотель. А точнее, первую после того, как Бен избил меня. Я сделал одну затяжку и бросил сигарету.
Ты трус. Пол. Да, ты молокосос и к тому же дебил, но не это главное. Главное, Пол, в том, что ты трус. Ты пытаешься убежать от Уолтера Килли. Ты желаешь убежать от ответственности и не пытаешься хотя бы отплатить за причиненные тебе унижения. Ты пытаешься бежать прочь от жизни, которая оказалась сложнее, чем она тебе представлялась. Ты трус, Пол.
Поняв это, я также осознал, что обречен выдержать все до конца. Да, я трус, и к тому же редкостный, потому что не способен даже бежать прочь. Но моя трусость перед грубостью Бена и Джерри, лицемерием капитана Уиллика, властью Леонарда Флейша и вкрадчивой аморальностью Сондры Флейш не шла ни в какое сравнение с отвращением, которое я испытывал к себе. Я осознал, что больше всего на свете боялся поколебать свое собственное мнение о себе. Поэтому я встал и пошел обратно.
Обратный путь показался намного длиннее. В конце концов в темноте показались огни мотеля и его приземистый силуэт, похожий на длинный индейский глиняный барак. Я вошел в свой номер, не зажигая света. Медленно разделся, потому что боли стали мучительнее, чем прежде, и заполз в постель. Мимо по шоссе промчалась машина. Свет ее фар скользнул по моим окнам и исчез.
Было совсем тихо, если не считать шум изредка проезжающих по шоссе автомобилей да чуть слышное жужжание насекомого. Горло жгло от сильной боли, а белые пластыри сильно сжимали живот. Я закрыл глаза, и вскоре сон сморил меня.
Глава 14
Проснулся я от резкого стука в дверь. Я открыл глаза и вгляделся в кромешную тьму. Стук прекратился, и задергалась ручка двери, потом снова послышался стук.
Меня охватил страх. В обычной обстановке я просто разозлился бы, но после того, как меня избили, я не на шутку испугался. Я съежился на кровати, подумав о том, что стены здесь очень тонкие и не могут служить надежной защитой.
И тут я услышал:
– Проснитесь же, эй вы!
– Кто там? – спросил я, но, как оказалось, всего лишь мысленно.
Тот же голос пробормотал уже тише:
– Черт его подери! – В нем слышалось раздражение, но не угроза. Ручка двери бешено задергалась.
Я осторожно поднялся с кровати, стараясь двигаться бесшумно, надел очки и поплелся к двери. Ручка перестала дергаться, и воцарилась тревожная тишина. Я приложил ухо к филенке и услышал за дверью тихое бормотание.
– Кто там? – с большим усилием я выдавил из себя свой хриплый шепот и закашлялся.
– Наконец-то, – послышалось в ответ. – Это Флетчер. Откройте.
– Одну минуту! – Я совершенно забыл о Флетчере. Нащупав выключатель сбоку от двери, я зажег свет и открыл дверь. В последний момент я сообразил, что стою в одних трусах и майке. Но Флетчер уже входил в комнату.
Он был среднего роста, лет пятидесяти, коренастый, круглолицый. В добротной одежде, он выглядел весьма преуспевающим бизнесменом. Он прошел в комнату, огляделся и спросил:
– Килли еще не отпустили?
– Нет, сэр.
– Вы об этом мне ничего не сказали, – проговорил он, кивком указав на мое лицо. Я потрогал бинты на щеке.
– Это случилось уже после.
