В колыбели с голодной крысой - Уэстлейк Дональд Эдвин (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗

Еще кивок.

– Это хорошо. Ладно, я знаю, что вас это никак не касается, вы никогда не знали Чака и ничего о нем не слышали. Это мое дело, и я этим займусь. Но я не знаю, с какого конца за него взяться. Поэтому-то и пришел к вам, чтобы попросить о помощи.

– Это важно, – прошептал я. Я пошевелил рукой в воздухе. – Никому нет дела. Это несправедливо, что никому нет дела.

Он благодарно улыбнулся.

– Я надеялся, что вы именно такой, – сказал он, – но в мире таких осталось совсем мало. Теперь все рассуждают как бутлеггеры, и я подумал, что если кто-то не боится пойти против всех, как вы с мистером Килли, то вы наверняка хорошие люди.

– Я не в состоянии помочь, – сказал я, смущенный его словами. – Я и себе-то не могу помочь.

– Насколько я понимаю, вы молодой и умный, – сказал он. – И может быть, в этом залог успеха. А я знаю людей и кое-что о том, что здесь происходит, и, возможно, в этом тоже залог успеха. Может быть, мы сумеем объединиться и наподдать им.

Мы можем объединиться, и Бен сможет наподдать нам обоим одной левой, но я чувствовал необъяснимое удовольствие при мысли, что встану на сторону Гара Джефферса. Он обладал таким простым, ясным и разумным взглядом на вещи! Я засмущался еще сильнее, но почувствовал, что в присутствии этого старика смущение быстро развеется.

– Послушайте, вы помните письмо, которое мы все подписали и послали вам?

– Помню. Но я думаю, они его забрали, потому что оно исчезло из портфеля Уолтера...

– Из того, что лежит вон там? Подождите. – Он взял портфель и заглянул внутрь.

– Да, оно исчезло.

– Значит, им известны ваши фамилии. Он моргнул, и его огромный рот растянулся в лукавой улыбке.

– Через три недели я ухожу на пенсию, – сказал он. – Что, вы думаете, они могут со мной сделать?

– Посмотрите, что они сделали со мной.

– Вы посторонний в городе, у вас нет ни родственников, ни друзей, которые могли бы вас защитить.

– А как тогда объяснить убийство мистера Гамильтона?

– Да. – Он снова сел рядом со мной. – Вы правы. Ладно, я прожил уже почти шестьдесят пять лет. Это очень много.

– Да.

– Ну хорошо. Они забрали письмо. Завтра утром я должен всем сказать об этом, но сегодня позвольте мне сказать вам, что известно мне. Помните, в том письме, которое вы сюда прислали, вы просили прислать вырезки из газет или написать об известных нам случаях. Так вот, нет никаких вырезок из газет и не может быть, и теперь, я полагаю, вам понятно почему.

Я молча кивнул.

– Значит, Чак думал, что, может, ему удастся собрать для вас факты. И вчера на работе он сказал, что вроде нашел кое-что. Знаете, как это делается. Он подмигнул мне, улыбнулся слегка и сказал, что у него есть новости и он выложит их, когда приедут парни из профсоюза. Я просил его пока помалкивать, чтобы не нарваться на неприятности, и он обещал.

Я подумал немного и пришел к выводу, что действовать надо предельно осторожно. И я попытался объяснить это Джефферсу.

– Я видел мистера Флейша, – прошептал я. – Он мне не понравился, он скользкий и вкрадчивый, и у него нет совести. Но я не могу себе представить, что он убивает Гамильтона или приказывает его убить. У него имеется обширное досье, в котором собраны газетные публикации, порочащие наш профсоюз. Он готов к публичной схватке, у него полные пригоршни грязи. Думаю, он не был бы настроен столь воинственно, если бы опасался, что и против него есть компромат.

– Может, Чак что-нибудь и раскопал, только Флейша этим не запугать.

– Ну, не стоит впадать в крайность. Он человек осторожный. Он не станет убивать кого-то, чтобы только удержаться на своем посту. Гамильтон, должно быть, раскопал что-то такое, за что Флейш мог угодить в тюрьму.

– Меня бы это совсем не удивило, – ответил он.

– Но он ведет себя как человек, который ничего не боится. – Я несколько раз покачал головой, злясь на себя за неопытность в таких делах. – Не знаю, не знаю, может быть, я не прав, но я не вижу во всем этом никакого смысла.

– Ладно, плюньте на это, мистер Стендиш, – сказал он и чуть заметно тронул ладонью мою руку. – Сейчас ни о чем не беспокойтесь и отдохните.

Я вдруг заметил, что он опять перешел на официальный тон. Он старше меня на сорок лет, и он назвал меня “мистер Стендиш”. Я почувствовал себя аферистом, выдающим себя за детектива.

– Я просто не знаю, – прошептал я. – Просто не знаю.

– А теперь просто расслабьтесь и не приподнимайтесь и послушайте, что я вам скажу. Я раздумывал над тем, что случилось и что можно с этим сделать, и вот к какому выводу я пришел: Чак что-то узнал, что-то нашел. Я в этом совершенно уверен. А теперь послушайте, какой в этом есть смысл. Если он нашел что-то, это означает, что было что-то, что можно было найти. А если он это нашел, то и мы можем это найти. А как только мы это найдем, то станет ясно, кто убил Чака. Теперь вы усматриваете в этом какой-нибудь смысл?

– Думаю, да.

– Вы устали, – сказал он. – Почему бы мне завтра не прийти сюда утром, мы смогли...

– Нет, пожалуйста, простите меня. – Я закрыл глаза и покачал головой. – Вы правы, нам следует это обдумать. Их больше, и они лучше подготовлены, чем мы, – у нас, вероятно, очень мало времени.

– Вы, безусловно, правы, – сказал он. – Итак, что, по вашему мнению, нам прежде всего надо сделать?

– Если бы только у меня не путались мысли. – Я прикрыл глаза правой рукой и пытался заставить мой мозг работать. Я помнил все труды Гегеля, но почему же, черт подери, я не мог найти конструктивное решение? Через минуту я прошептал:

– Есть еще одно дело, которое нам надо обсудить. Помимо того, что нужно кое-что выяснить и что это вполне осуществимая задача, нам также известно, что убийца знал о тайне, в которую удалось проникнуть Гамильтону. Правильно?

– Абсолютно, – подтвердил он.

– Хорошо. Как убийца мог проведать об этом? Одно из двух: сам засветился, доверившись не тому человеку, или что-нибудь вроде этого, либо один из тех, с кем он разговаривал в тот день, сообщил об этом убийце.

– Не представляю, как это могло произойти, – сказал он. – Насколько мне известно, он ни с кем не говорил, кроме меня, и я предупредил его, чтобы он помалкивал.

– Вы совершенно уверены, что он больше ни с кем не говорил? Может быть, до того, как он поговорил с вами?

Он нахмурился, еще больше наморщил лоб.

– Я не могу быть в этом уверен, – признался он. – Но даже если он это сделал, то это мог быть кто-нибудь из тех парней, которые подписались под письмом, и никто среди них не мог оказаться предателем.

– Может быть, один из них проговорился кому-нибудь еще?

– Нет, сэр, мистер Стендиш, жизнью ручаюсь, они этого не могли сделать.

– Ладно. Вы их знаете, вам судить, мистер Джефферс. Я их не знаю.

– Ox, ладно, оставьте эту чепуху с мистером Джефферсом, зовите меня просто Гаром, если не хотите, чтобы я все время вздрагивал.

Я посмотрел на его улыбающуюся некрасивую физиономию и смущенно замигал. Он два раза назвал меня мистером Стендишем, это мне следовало сказать “зовите меня просто по имени”, но вежливость, этикет не были моими сильными сторонами. Опомнившись от смущения, я сказал:

– Тогда вы должны звать меня Полом.

– Я так и буду, Пол, – сказал он, дружески мне улыбаясь. – И простите меня, что я нарушил ход ваших мыслей.

– Какой уж там ход, просто топтание на месте. Но что я хотел бы сказать: вы ведь знаете тех других рабочих, а я не знаю, поэтому я полностью с вами согласен, по крайней мере пока. Это означает, что мы должны сосредоточиться на другой возможности, на том, что Гамильтон засветился, когда выслеживал их. Есть ли у вас какие-нибудь соображения насчет того, где он за ними шпионил, с кем разговаривал и какие производил розыски?

Он медленно покачал головой, глядя сквозь меня на дальнюю стенку.

– Нет, сэр, у меня их нет. Я ведь до вчерашнего дня и не знал, что он до чего-то докопался.

– Тогда нам придется действовать вслепую. Попытаться представить себе, о чем мог думать Гамильтон, куда мог пойти и с кем бы мог захотеть побеседовать.