Битвы божьих коровок - Платова Виктория (список книг TXT) 📗
Как в замедленной съемке стажер увидел Мицуко, останавливающую первый попавшийся затюканный “Москвич”. Номерной знак “Н ОЗЗ ХВ 78 RUS”. Вот тебе и “ХВ”, вот тебе и “Христос воскресе”!.. Вот тебе и принципы. Вот тебе и “в отечественных таратайках я не езжу”… Прошло уже десять минут после неожиданного бегства девушки, а Пацюк все еще тупо смотрел перед собой. В ушах до сих разносилось эхо ее крика. Так на памяти Пацюка кричала только героиня Шелли Дюваль из незабвенного фильма “Сияние”. Но ее, во всяком случае, можно было понять: трудно удержаться от стенаний, когда за тобой гонится маньяк Николсон с топором.
Пацюк повернул зеркало заднего вида и критически себя осмотрел. Все было на своих местах, даже любимый бритвенный порез под нижней губой (с чертовой опасной бритвой всегда так, постоянные неприятности, но отказаться от этого раритета с ручкой из светлого янтаря он просто не в состоянии). В меру карие глаза, в меру густые брови, в меру длинный нос. Конечно, не голливудский красавец, но и Дракулой его не назовешь. И на Фредди Крюгера он не тянет. Зиппер наглухо застегнут, руки вымыты, никаких предосудительных татуировок на них нет. Разве что две глубокие царапины и одна поменьше – перед тем, как выпрыгнуть из машины, она оставила на нем свое клеймо. Пацюк был вовсе не против подобного клейма, хотя предпочел бы иметь эти царапины на спине. Именно таким образом ангелы, подобные Мицуко, предвосхищают наступление оргазма… Но, в конце концов, он согласен и на этот крохотный знак внимания. Хотя он и не снимает главного вопроса: что же так испугало девушку?
Покончив с исследованием царапин и собственной физиономии, Пацюк переключился на внутренности машины. Но и здесь не нашел никаких изъянов: довольно приличная торпеда, такого же качества магнитола, елочка освежителя, при жизни издававшая кокосовый аромат… Николая-угодника с маленькой иконки тоже нельзя считать сомнительной личностью – вполне уважаемый святой.
Что еще?
Нестандартных размеров руль с пятью приклеенными звездочками – единственная пацюковская отрада: на коже руля красовалась надпись “WOLKSVAGEN SPORT”, a звездочки были куплены Пацюком в Военторге. Вот и все, если не считать грозди ключей, торчащих в замке зажигания. И пристегнутой к ним маленькой нэцкэ. Эту нэцкэ ему подарил когда-то однокурсник по юрфаку, по кличке Борода. Теперь Борода ударился в эзотерику и сидит на кассетах в магазине “Роза Мира”…
А что, если она увидела кого-то на улице?.. Кого-то, с кем связаны не самые приятные воспоминания? Но даже и в этом случае ужас в глазах можно считать чересчур преувеличенным. Да и улица была пустынной, насколько мог судить сам стажер. Инфернальные персонажи Стивена Кинга сюда не захаживают. Окна кабака тоже отпадают: кроме экстатического слияния псевдо-“Кадиллаков” ничего особенного в них нет.
Пацюк заглушил двигатель, расстегнул браслет часов и бросил их на торпеду. Так он делал всегда, когда нервничал, влюблялся до безумия или хотел понять ускользающий от него смысл событий. А чертовы часы удерживали его на цепи тусклой обыденности. Он ненавидел их и все же носил. Это был подарок покойного отца: “Командирские”, с дарственной надписью на обороте “Егору от папы”. Эти часы конвоировали Пацюка по жизни с железобетонным упорством: успели войти в моду и выйти из нее “Саньо”, “Сейко” и “Электроника”, а он все еще щеголял в своих механических “Командирских”. Несколько раз он пытался исподтишка избавиться от них, забывая в кафе, или на работе, или в столовке Управления. Или – в порядке эксперимента – на месте происшествия. И каждый раз они возвращались к нему самым неожиданным образом. Следователь Забелин, страдавший тяжелым, как удушье, чувством юмора, даже придумал термин этому природному феномену: “Возвращение живых мертвецов”.
Сейчас большая стрелка “Командирских” подбиралась к четырем.
Уже четыре, а единственной удачей сегодняшнего дня можно считать разве что легкий запах духов в салоне Немногого же он добился! Разочарование было так велико, что Пацюк перегнулся и рухнул на сиденье, которое совсем недавно уже опробовала Мицуко. Полежав на боку несколько минут, Пацюк скосил глаза на резиновый коврик.
Да, черт возьми, от ангела осталось кое-что поматериальнее, чем шорох крыльев и запах духов! Крошечный кусочек ногтя, покрытый черным лаком. Пацюк поднял ноготь, сунул его за пластиковую подкладку водительских трав и только теперь вспомнил о Насте не-Лангер.
Но когда он вернулся в “Аризону”, чертовой куклы и след простыл. А официант, которому ковбойская шляпа сменяла мозги, даже не смог взять в толк, о ком это его расспрашивает Пацюк.
О Мицуко он говорить отказался.
…Настя купила раскладушку.
Это была ее вторая глупость за сегодняшний день.
Первую она совершила в туалете ресторана, куда зашла следом за расфуфыренной девицей с дурацким именем Мицуко. Самым дурацким, какое она когда-либо слышалa, если не считать еще одного перла – “Сосико”. Но, во-первых, “Сосико” звали ее любимую козу, а козам наплевать, что думают о них окружающие. И во-вторых, кличками для живности в их семье занимался Заза.
Мицуко не была похожа на козу, это точно. Но сильно смахивала на проститутку. Именно такими они и рисовались в девственном воображении Насти: блудливые глаза, блудливый рот и блудливые речи. Настя никак не могла взять в толк, как ее брат мог связаться с такой фальшивкой. Впрочем, она должна быть честной с собой. Она не шала, что произошло с Кирюшей за последние три года, – это раз. И… Мицуко неожиданно понравилась ей – это два.
"Мы спали”, – сказала она.
Не стесняясь Насти, не стесняясь чужого мужчины за столиком. Не стесняясь себя самой. Если бы Настин рот когда-нибудь произнес что-либо подобное, она сама зашилa бы его суровыми нитками! Не то чтобы она была ханжой, нет. Трудно быть ханжой, имея сына и мужа. И раз десять приняв роды у коз. Но… Но “спать с кем-то” – вещь довольно интимная, а устраивать стриптиз в самом неподходящем месте и для случайных зрителей… А ее новая знакомая никаких угрызений совести не испытывала, наоборот, всячески подчеркивала свое бесстыдство и половую распущенность. И Егору, человеку, призванному охранять нравственность, это даже понравилось. Больше чем понравилось. Все то время, что они сидели за столиком, он пожирал паршивку глазами. Бедный Кирюша! Наверняка завел себе черную куртку только для того, чтобы соответствовать ее крашеным ногтям.
"Мы спали”, – сказала она. Ни слова о любви.
…Когда Настя просочилась в туалет, Мицуко стояла у зеркала и пудрила бледный нос. Несколько секунд Настя наблюдала за ее отражением в зеркале. Конечно же, девушка была хороша, особенно если смыть с нее излишки грима. Конечно же, Кирюша мог запросто влюбиться в нее. Нельзя не влюбиться в женщину-птицу, особенно когда держишь ее в руках! И она запросто могла в него влюбиться. Если бы это было так! Они бы обнялись и поплакали! И она рассказала бы Насте о брате. И они выпили бы – не “Барбареско”, нет… А чего-нибудь крепкого. Ну почему, почему она не сказала, что Кирюша был ей дорог?.. Ведь не зря же она беспокоилась… Чужой, равнодушный человек не станет бить во все колокола и ломиться в закрытые двери!
– Если вам в дабл, то все кабинки свободны, – сказала Мицуко. И ядовито улыбнулась.
– Скажите, вы любили его?
– О! Самое подходящее место для вопросов…
– Мне важно это знать. – Настя умоляюще посмотрела на девушку.
– Ну хорошо. – Мицуко легко вспрыгнула на край умывальника и забросила одну ослепительную ногу на другую. А потом достала из сумочки длинную черную сигарету и закурила. – Поговорим. Я неплохо к нему относилась, я уже говорила. Он был amiable guy.
– Не поняла…
– Милый мальчик, – снисходительно перевела Мицуко. – Такой красавчик! Он был очень романтичным… До поры до времени.
– А потом? – упавшим голосом произнесла Настя.
– Потом у него стал портиться характер.
– Почему?
– Ну откуда же я знаю, почему? Вы сестра, вам виднее…
