Пристрастие к смерти - Джеймс Филлис Дороти (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
4
— Это неправда, — сказал Стивен Лампарт. — У Терезы Нолан были проблемы с психикой, или, если вы предпочитаете называть вещи своими именами, она была достаточно безумна, чтобы убить себя. Ничто из того, что она могла написать, перед тем как покончить собой, нельзя считать достоверным доказательством, даже если бы вы располагали этим сомнительным письмом, которого у вас, полагаю, нет. Если бы оно у вас было, вы бы наверняка уже размахивали им у меня перед носом. То, на что вы опираетесь, всего лишь информация из третьих рук. Мы оба хорошо знаем, чего она стоит в суде или где бы то ни было.
— Вы хотите сказать, что девушка все это придумала? — уточнил Дэлглиш.
— Будем снисходительны и скажем — ошиблась. Она была одинока, подавлена, страдала комплексом вины, особенно в сексуальном отношении, и утратила связь с реальностью. В ее медицинской карте есть заключение психиатра, в котором на профессиональном языке сказано именно это. Или можно предположить, что она лгала намеренно, — она или Бероун, поэтому обеих заслуживающими доверия свидетелями назвать нельзя. И оба, так уж случилось, мертвы. Если вы пытаетесь доказать, что у меня был мотив убить кого-то из них, то это абсурдно. К тому же смахивает на диффамацию, а вам известно, как я поступаю в таких случаях.
— Так же, как поступили с тем журналистом? Офицеру полиции, расследующему дело об убийстве, не так просто заткнуть рот.
— С финансовой точки зрения — возможно. Наши суды до смешного доверчивы к полиции.
Медсестра, встретившая их в Пембрук-Лодж, сообщила, что мистер Лампарт уже закончил операцию и, попросив подождать, проводила в комнату, смежную с операционной. Лампарт явился почти сразу же, на ходу стаскивая зеленый операционный колпак и перчатки. Комната была маленькой, сугубо функциональной — из-за двери слышались звук льющейся воды, торопливые шаги, приглушенные, но уверенные голоса, хлопотавших над не очнувшейся еще от наркоза пациенткой. Помещение не было приспособлено для конфиденциальных встреч, и Дэлглиш подумал, не намеренно ли выбрал его Лампарт, чтобы продемонстрировать некое превосходство своего профессионального статуса и напомнить полицейским, что здесь действует не только их авторитет. Хотя Лампарт предусмотрительно решил провести встречу на своей территории, Дэлглиш не сомневался, что он беседы с ним не боится. Не малейших признаков страха тот не обнаруживал. В конце концов, он достаточно долго наслаждался определенного рода властью, чтобы высокомерие стало для него привычкой. Успешно практикующий знаменитый акушер, безусловно, выработал такую уверенность в себе, какая позволяла ему спокойно принять вызов следователя столичной полиции.
— Я не убивал Бероуна, — сказал он. — Даже если бы я был способен на столь жестокое и кровавое преступление, неужели вы думаете, что я взял бы с собой его жену и заставил бы ее ждать в машине, пока буду перерезать глотку ее мужу? Что же касается вздора насчет того, что я якобы убивал здоровые эмбрионы потому лишь, что они не соответствовали полу, желанному для рожениц, то как вы намереваетесь это доказать? Все подобные операции проводятся здесь. В каждой медицинской карте имеется заключение патологоанатома. И ни в одном документе, находящемся в этом здании, невозможно найти ничего криминального. А если бы даже и было возможно, вы не получили бы к ним доступа — во всяком случае, вам пришлось бы приложить очень много усилий. Я свято чту врачебную тайну. Ну и что вы можете сделать? Начать опрашивать всех моих пациенток в надежде обманом или запугиванием вынудить их к признанию? А как вы найдете их без моей помощи? Ваши обвинения смехотворны, коммандер.
— Тем не менее Пол Бероун в них поверил. После смерти Терезы Нолан он забрал свои деньги из Пембрук-Лодж. Думаю, он говорил с вами. Не знаю, что именно он вам сказал, но могу догадаться. Раньше вы могли быть уверены, что он не предаст вашу тайну огласке, но после того, что произошло с ним в церкви, после его обращения, что бы ни подразумевать под этим словом, такой уверенности у вас уже быть не могло, не так ли?
«Не слишком ли рано и откровенно я открыл все свои карты?» — усомнился Дэлглиш. Но сомнение тут же прошло. Лампарт поставлен перед лицом выявленных новых обстоятельств, сколь мало вескими они бы ни казались, и имеет право на них ответить. Если они не имеют отношения к делу, то чем раньше это выяснится, тем лучше.
— Все было иначе, — сказал Лампарт. — Мы с ним так и не поговорили. Если допустить, что он поверил Терезе Нолан, то сам он оказывался в очень неприятном положении, гораздо более неприятном, чем вы можете предположить. Он страстно желал иметь наследника, но ему, разумеется, не была нужна еще одна дочь. Равно как и Барбаре, разумеется. Она была готова выносить для него ребенка, но только для того, чтобы упрочить собственное положение, и рассматривала это как часть сделки. Требовать от женщины, тем более такой, которая испытывает отвращение к родам и боится их, чтобы она девять месяцев терпела неудобства ради того, чтобы произвести на свет еще одну дочь, которую отец не будет замечать, потому что она не вызовет у него ничего, кроме разочарования и презрения, было бы слишком. Если предположить, будто то, о чем вы говорите, правда, то Бероун оказался в щекотливом положении — во всяком случае, с моральной точки зрения. Ему были отвратительны средства, но, подозреваю, конечный результат его более чем устраивал. В таких случаях мужчина всегда — во всяком случае, по моим наблюдениям — отдает себе отчет в том, что позиция его недостойна. Через восемь месяцев после свадьбы у Барбары был выкидыш — девочка. Думаете, он горевал о ней? Так что ничего удивительного, что психологически он оказался в чудовищном положении и схватился за бритву. То, что вы раскопали, коммандер, если даже это правда, добавляет лишь мотив к его самоубийству, а не к убийству.
Лампарт снял с вешалки пиджак и с вежливой улыбкой, которую можно было счесть даже оскорбительной, открыл дверь для Дэлглиша и Кейт. Препроводив их в свою личную гостиную, он указал им на два кресла у камина, а сам, сев напротив, широко расставив ноги и наклонившись вперед, почти уткнулся лицом в Дэлглиша. Дэлглиш увидел его красивое лицо как бы сквозь увеличительное стекло: микроскопические капельки пота блестели в порах, словно он все еще находился в душной операционной, мышцы шеи напряжены, под глазами — тени от усталости, белки глаз покраснели, у корней растрепавшихся надо лбом волос — чешуйки перхоти. Это было еще сравнительно молодое лицо, но признаки старения уже начинали проявляться. Дэлглиш вдруг ясно представил себе, как будет выглядеть этот человек лет эдак через тридцать: веснушчатая потускневшая кожа, дряблые мышцы, вместо выражения мужской самоуверенности на лице — старческий цинизм. Но пока его сильный голос звучал резко, и Дэлглиш физически ощущал исходящую от него волну агрессии.
— Буду откровенен с вами, коммандер, более откровенен, чем следовало бы, будь то, что вы говорите, правдой. Если бы я действительно убивал нежелательные эмбрионы, я бы не чувствовал ни малейших угрызений того, что вы, вероятно, называете совестью. Двести лет назад обезболивание родов считалось безнравственным. Менее ста лет назад контроль за рождаемостью был абсолютно незаконен. Женщина имеет право решать, вынашивать ли ей ребенка. Полагаю, она так же имеет право и выбирать его пол. Нежеланный ребенок обычно становится обузой и себе, и обществу, и родителям. А двухмесячный плод — еще не человек, а всего лишь сложное сочетание тканей. Вероятно, вы и сами не верите, что ребенок обладает душой до рождения, в момент родов или сразу после них. В любом случае вы не производите впечатления человека, склонного испытывать галлюцинации и внимать голосам в церковной ризнице. У меня тоже есть свои врожденные неврозы, но этот среди них не числится. Меня всегда удивляла убежденность верующих в том, что Божьи деяния можно объяснить с научной точки зрения. Например, этот навязчивый изначальный миф об Эдемском саде. Он внушает нам стойкий предрассудок, будто мы не имеем права на знание, а если получаем таковое, то не имеем права им воспользоваться. По моему мнению, мы имеем право делать все, чтобы человеческая жизнь стала более гармоничной, безопасной и в ней было меньше боли.
