Сыщик-убийца - де Монтепен Ксавье (электронная книга .txt) 📗
Постоянно наблюдая и говоря как можно меньше, Рене все изучал, не оставляя без анализа ни малейшего факта. Но ничего подозрительного не привлекало его внимания.
Мистрисс Дик-Торн казалась нежной матерью, думающей только о счастье своей дочери. Ничто не выдавало в ней бывшую куртизанку и сообщницу убийц доктора.
«Я здесь напрасно теряю время, — начал думать Рене. — Вероятно, Жан Жеди был обманут отдаленным сходством».
Последний являлся каждый день на угол улицы Берлин.
Мнимый Лоран находил всегда случай выйти из дома на несколько минут, чтобы переговорить с бандитом, уверенность которого оставалась по-прежнему непоколебимой, несмотря на отрицательные результаты наблюдений Рене.
— Надо торопиться, старина, — неизбежно заканчивал он каждый раз беседу. — Я хотел бы уже жить доходами с моего капитала.
Легкое нездоровье дочери Клодии продолжалось очень недолго.
Благодаря лечению Этьена Лорио молодая девушка скоро совершенно оправилась и, казалось, еще похорошела.
Молодой доктор, по настоянию мистрисс Дик-Торн, делал визиты довольно часто. Он рассчитывал встретить в доме большое общество и завязать знакомства, которые могли быть ему полезны в будущем.
Рене Мулен находил очень естественным эти частые визиты. Он и не подозревал, что молодой человек с серьезным и даже немного печальным лицом страстно любит Берту и что его сильнейшим желанием было увидеть его — Рене Мулена.
Мистрисс Дик-Торн назначила наконец день первого приема.
До срока осталось около недели, и мнимый Лоран уже занимался приготовлениями: вел переговоры с декоратором, садовником и прочее.
Каждый день рассылались приглашения. Ни одно из них не попадало на почту, не пройдя через руки Рене, и часто он сам писал на конвертах адреса, которые давала ему Клодия.
В этот день Клодия сидела перед изящным бюро в маленькой гостиной, смежной с ее спальней. На столе виднелись перо, чернильница и рядом — кипа писем.
Клодия надписывала адреса на конвертах, Оливия, положив на колени изящный бювар, занималась тем же.
— Что, милая, ты закончила? — спросила мистрисс Дик-Торн.
— Нет еще, мама, но почти, — ответила девушка. — Осталось написать только три адреса.
— Кончай скорей…
— Ты дашь мне еще?…
— Нет… мы закончим завтра.
— Отчего же не сегодня?
— Нам надо ехать… Разве ты забыла, что сегодня ты должна примерять новые платья у портнихи?
— Да, я забыла об этом.
— Неужели ты нисколько не кокетка?
— Мне кажется, что нет… разве это дурно?
— Конечно! Молодая девушка должна думать о своих бальных туалетах!
— Ты думаешь за меня, мама.
— Да, я хочу, чтобы все восхищались тобой.
— Зачем?
— Ты не была бы дочерью Евы, если бы не хотела блистать.
— Я хочу только одного… никогда не расставаться с тобой.
— Но, моя дорогая, балы, которые я хочу давать, не разлучат нас.
— Может быть… — заметила Оливия с особенным ударением.
— Как, может быть?
— О! Я хорошо понимаю твои мысли!
— Тогда скажи, что ты поняла!
— Ты думаешь выдать меня замуж.
— Это долг матери — заботиться о судьбе дочери.
— Ты будешь давать балы в надежде найти мне мужа.
— Однако ты очень проницательна.
— Значит, я верно угадала?
— Да, Оливия… Я все думаю о твоем будущем… Ты знаешь, что отец, умирая, оставил нам очень небольшое состояние. Значит, твоя красота, грация, твои таланты должны служить тебе приданым. К счастью, ты хороша, как ангел, и достаточно увидеть тебя, чтобы полюбить и, стало быть, жениться.
— Но если тот, кто будет моим мужем, разлучит меня с тобой?
— Я надеюсь, что ты приобретешь над ним такую власть, что он этого не сделает.
— Так я должна буду выбирать между теми, которые у нас будут бывать на балах?
— Нет, мой выбор уже сделан.
— Уже!
— Да.
— Я его знаю?
— Нет еще…
— Когда же ты мне его покажешь?
— Скоро.
— Это не ответ.
— Вероятно, в день нашего первого бала.
— Значит, через неделю?
— Да, через неделю.
— Это молодой человек?
— Да. Молодой и очень богатый.
— А он не урод? — спросила с беспокойством Оливия.
— Он прекрасен во всех отношениях, — ответила с улыбкой мистрисс Дик-Торн, — я уверена, что он тебе понравится.
— А я понравлюсь ему?
— Неужели же нет!… Впрочем, если мой план не удастся, найдутся и другие партии. Иди же одевайся: мы сейчас поедем.
Как только девушка вышла из комнаты, Клодия поспешно взяла одно из писем, отложенное в сторону.
— Я хочу, и это должно устроиться, — прошептала она, обмакивая перо в чернила. — Это он! Анри де Латур-Водье должен быть ее мужем! Пора послать приглашение Жоржу, и, чтобы быть уверенной, что он придет, я прибавлю к письму несколько слов, которые произведут на него впечатление.
« Мистрисс Дик-Торн вполне рассчитывает на прибытие господина герцога де Латур-Водье, так как имеет сообщить ему очень интересные вещи относительно брака маркиза Анри, его сына, с мадемуазель Изабеллой де Лилье».
Эти строки были два раза подчеркнуты с целью привлечь внимание герцога.
«Что он подумает? — сказала себе с улыбкой Клодия, перечитав их. — Конечно, это очень его заинтересует! Как догадается он, что мистрисс Дик-Торн не кто иная, как Клодия Варни? Это невозможно. Представляю себе его ужас и смятение, когда он увидит меня… О! Я готова его встретить!»
Сложив письмо, она вложила его в конверт и надписала адрес:
« Господину герцогу Жоржу де Латур-Водье, сенатору.
В собственный дом.
Улица Святого Доминика».
— Теперь его сыну, — сказала она.
И, взяв другое письмо, адресовала его маркизу Анри де Латур-Водье, адвокату.
Затем она позвонила и велела слуге послать к ней Лорана.
Спустя минуту Рене Мулен явился.
— Что прикажете, сударыня? — спросил он.
— Возьмите эти письма, их надо разослать как можно скорее.
— По почте?
— Да, кроме некоторых, которые вы узнаете по маленькому крестику в углу конверта: эти надо разнести.
— Слушаюсь, сударыня.
— Что, подвигаются ваши приготовления?
— Госпожа может быть спокойна. Все будет готово.
— Вы наняли лишних слуг на день бала?
— Да, сударыня.
— Сколько их?
— Восемь.
— Вы в них вполне уверены?
— Да, мне ручаются за их честность и знание дела.
— Ну, а театр?
— Артисты Gymnase сыграют водевиль. Я пригласил также Терезу Бертелье и братьев Лионне, которые споют самые веселые шансонетки из своего репертуара. Это будет превосходно! Теперь в моде живые картины, если барыня желает, я могу условиться с труппой, которая пользуется теперь большим успехом в салонах.
— Делайте, что хотите… только чтобы в шансонетках не было двусмысленностей и чтобы живые картины были совершенно приличны.
— Барыня может положиться на меня; все будет безукоризненной нравственности.
— Не забудьте также о тапере.
— Бертелье обещал прислать его.
— Благодарю вас, я вижу, что вы обо всем подумали. Теперь займемся письмами.
— Сейчас, сударыня.
Рене Мулен ушел в свою комнату и принялся сортировать письма, откладывая в сторону отмеченные крестиком.
Вдруг Рене вздрогнул: ему попалось письмо, адресованное Анри де Латур-Водье.
— Вот этого случая я не предвидел, — прошептал он. — Мой адвокат будет здесь! Если он меня узнает, он, очень естественно, удивится, станет меня расспрашивать и, черт возьми, если мне удастся объяснить ему, как я попал в этот дом в звании метрдотеля! Ба! Стоит ли об этом беспокоиться? Метрдотель Лоран не похож на механика Рене Мулена… Ни Берта, ни Жан Жеди, ни мадам Бижю не узнали меня с первого взгляда. Надо надеяться, что господин де Латур-Водье меня не заметит…
И он снова принялся за сортировку писем. Скоро дошла очередь до письма с адресом герцога де Латур-Водье.
