Сыщик-убийца - де Монтепен Ксавье (электронная книга .txt) 📗
— Почему же?
Рене в коротких словах рассказал о своих неудачных поисках.
— Нас преследует несчастье! — вскричала Берта. — Но нам остается еще один шанс: пусть Жан Жеди увидит герцога.
— И вот неудача! Герцога нет в Париже, он путешествует, из чего я делаю вывод, что он не мог быть одним из тех людей, которых вы видели в моей квартире.
Берта печально опустила голову.
— А женщина, которую узнал Жан Жеди?
— Мистрисс Дик-Торн?
— Да.
— Она — единственная причина перемены, которую вы во мне замечаете. Я поступил к ней в услужение.
— Вы?
— Да, мадемуазель… в качестве метрдотеля под именем Лоран.
— Что это значит?
Рене рассказал, как было дело, и его изобретательность привела Берту в восторг.
Механик был добрым другом и хорошим союзником. Он принимал к сердцу взятое на себя дело и посвящал ему все свои силы, как будто был сыном Поля Леруа.
— Что вы рассчитываете делать? — спросила Берта.
— Ждать удобного случая и действовать…
— Что вы думаете об этой женщине?
— Ничего еще, но я буду наблюдать, и мое мнение скоро составится. Будьте готовы ко всему. Я буду связываться с вами через Жана Жеди.
— Могу я доверять этому человеку?
— Его интересы, по крайней мере, он так думает, согласны с нашими, к тому же мы не можем найти другого посредника. Ах! Я чуть не забыл сказать вам одну вещь, которая очень меня занимает.
— Что же?
— Сын герцога де Латур-Водье знает эту женщину и бывает у нее.
— Молодой адвокат, который так хорошо защищал вас?
— Он самый.
— Боже мой! Опять тайна! — прошептала Берта.
— Да, тут действительно ничего не разберешь, но, может быть, наконец все объяснится.
— Вы не забыли о той безумной, которая живет в вашем доме?
— Сегодня вечером займусь ею… поужинаем поскорее, и я побегу на Королевскую площадь: мне надо еще кое-что приготовить, чтобы явиться завтра к мистрисс Дик-Торн.
Ужин скоро закончился, и около восьми часов Рене, простившись, отправился домой.
Дорогой он думал о том, что сказала ему девушка, и должен был сознаться, что за ним, вероятно, действительно следил тайный враг. Он решил укрыться от надзора, что казалось ему нетрудным.
Дома привратница, конечно, не узнала его.
— Как, это вы, господин Рене! — вскричала она, когда он назвал себя. — Однако! Вот так превращение! Черный фрак, белый галстук и бакенбарды, как у гарсона в кафе! Уж не стали ли вы нотариусом?
— Нет, мадам Бижю, — ответил, смеясь, механик.
— Так вы были шафером на чьей-нибудь свадьбе?
— И то нет: я получил место инспектора мастерских на большом заводе.
— Место хорошее?
— Превосходное, только надо хорошо одеваться, очень хорошо, вот вы и видите…
— О, вы теперь великолепны!
— Завод этот в провинции, и я собираюсь уезжать.
— Но, я надеюсь, вы оставите квартиру за собой?
— О! Конечно! Я уезжаю не совсем, а только на некоторое время.
— Вот это хорошо… Я, знаете, дорожу такими жильцами, как вы.
— А я — такой привратницей, как вы… Обоюдная симпатия… Завтра в восемь часов утра я отправляюсь на вокзал.
— И далеко вы едете?
— Да, порядочно… В Бургонь.
— В страну хорошего вина… А когда вы вернетесь?
— Через неделю, две, а может быть, и три. Я сам еще не знаю наверное, сколько времени придется там пробыть. Кстати, если будут письма, вы их спрячьте до моего возвращения.
— О! Будьте спокойны, господин Рене. Я запру их в шкаф, где лежат мои деньги и цепочка от часов.
— Если кто-нибудь будет меня спрашивать, вы скажете, что я уехал.
— Конечно! Ведь это же сущая истина!
— И что вы совершенно не знаете, когда вернусь.
— И это тоже правда… Что еще?
— Больше ничего… И вот вам вперед за труды…
Механик сунул луидор в руку привратницы, которую такая щедрость повергла в величайшее изумление, и направился к дверям.
На пороге он обернулся и спросил с равнодушным видом:
— А что, эта сумасшедшая с первого этажа, все еще живет у нас?
На лице мадам Бижю выразились смущение и нерешительность.
— Нет… нет, — ответила она после некоторого колебания. — Ее здесь больше нет.
Рене вздрогнул.
— И это, может быть, к лучшему, — продолжала привратница. — Ведь она чуть не подожгла дом… Многие жаловались, и, кажется, мадам Амадис должна была отказаться держать ее у себя.
— Ее здесь нет! — прошептал Рене, ошеломленный неожиданным ударом.
— Кажется, это вам неприятно? — спросила удивленная привратница.
— Э! Какое мне дело до нее! — возразил Рене, уже успевший овладеть собой. — Я так, случайно вспомнил о ней. Я раз видел ее, и она мне показалась очень тихой.
— Да, с виду она была очень смирная, но этому не очень-то можно верить… ведь сумасшедшие, знаете, очень хитры… Я вам говорю, что она чуть не подожгла дом! Мы все бы спеклись. С этим нельзя шутить!
— Куда же ее отправили? В больницу, верно?
— Да, вероятно, — ответила мадам Бижю, припоминая внушения Тефера.
— И вы не знаете, куда?
— Право, нет!
— Долго жила она в вашем доме?
— Как и мадам Амадис… Бедная старуха! Тяжело было ей расстаться с помешанной! Она так к ней привыкла! Ей стало, должно быть, скучно одной, и она поехала путешествовать.
— В ее-то годы!
— О! Она еще бодра.
— Куда же она поехала?
— Должно быть, на юг, но куда именно — я не знаю.
Казалось, Рене Мулен расспрашивал от нечего делать, чтобы убить время и без всякой задней мысли, но каждый из его вопросов был обдуман, и каждый ответ привратницы врезался в память.
Разузнав все, что было можно, он пожелал мадам Бижю спокойной ночи и ушел к себе наверх.
Неудачи не переставали его преследовать, и это казалось ему плохим предзнаменованием.
Впрочем, он не придавал большого значения тем сведениям, которые могла дать мадам Амадис, и, несмотря на сцену, которой Берта была невидимой свидетельницей, он не мог и подумать, что Эстер играла роль в мрачной драме, тайну которой он пытался раскрыть.
Не с этой стороны, по крайней мере, должен был блеснуть свет. Рене лег спать в очень печальном расположении духа, что, однако, не помешало ему скоро и крепко уснуть, так он был утомлен волнением и хлопотами дня.
Он поднялся ранним утром, уложил свой чемодан и вышел из дома.
В девять часов он высаживался из фиакра перед домом мистрисс Дик-Торн.
В этот же день около полудня один молодой человек явился на Королевскую площадь и спрашивал Рене Мулена. Это был Этьен Лорио.
— Господина Мулена нет дома, — ответила мадам Бижю.
— Можете мне сказать, в каком часу его можно застать?
— Вы не застанете его. Господин Рене уехал сегодня утром в провинцию.
— Когда же он вернется?
— Через две-три недели… Может быть, раньше, а может быть, и позже. Не могу сказать вам наверное.
Эта неприятная неожиданность очень поразила Этьена.
— Уехал! — прошептал он, уходя. — Я опоздал на несколько часов и ничего теперь не узнаю!
На одну минуту ему пришла было в голову мысль пойти к Берте и опять просить ее, умолять на коленях открыть тайну, существование которой он подозревал, но мучительное сомнение остановило его.
Примет ли его Берта?
А если и примет, не откажется ли говорить?
«К чему искать новые терзания, — сказал он себе. — Я подожду возвращения Рене Мулена».
И он вернулся домой печальный и мрачный.
Прошла неделя после водворения Рене Мулена в доме мистрисс Дик-Торн.
Наш друг вошел в свою роль и с замечательной гибкостью подчинялся требованиям своей новой профессии, о которой он раньше не имел и понятия.
Сразу, и единственно силой своей воли, он стал безукоризненным метрдотелем.
Другие слуги, с которыми он был в наилучших отношениях, молча признали его превосходство и нисколько этим не оскорблялись.
