Выпуск II. Том 2 - Кристи Агата (читать книги онлайн полные версии txt) 📗

Я догадалась, что он не хочет, чтобы они попали в маленькие жадные ручки миссис Меркадо. Предложить их мисс Джонсон, мне кажется, он бы не решился.

— Пожалуйста, не отказывайтесь, — мягко настаивал он. — Кстати, вот ключ от Луизиной шкатулки с драгоценностями. Может быть, вы найдете там что-нибудь, что вам понравится. И я был бы очень вам признателен, если бы вы упаковали.., все.., все ее платья. Думаю, Райли найдет способ передать их в бедные христианские семьи в Хассани.

Я с готовностью согласилась, обрадованная тем, что могу хоть чем-то ему услужить. К делу я приступила немедленно.

Не слишком богатый гардероб миссис Лайднер был вскоре разобран и упакован в два чемодана. Все ее бумаги умещались в маленьком кожаном чемоданчике. В шкатулке хранились кольцо с жемчугом, бриллиантовая брошь, небольшая нитка жемчуга, две простенькие золотые броши и бусы из крупного янтаря.

Естественно, мне и в голову не пришло взять жемчуг или бриллианты. Речь могла идти только о янтаре или черепаховом туалетном наборе. Немного поколебавшись, я решила в пользу последнего. Доктор Лайднер так мило и просто, ничуть не задевая моей гордости, просил меня взять эти вещицы на память. И я, так же просто, не чинясь, с благодарностью приняла этот дар. В конце концов, я ведь любила миссис Лайднер.

Ну вот, с делами покончено. Чемоданы упакованы, шкатулка с драгоценностями снова заперта и отставлена в сторону, чтобы передать ее доктору Лайднеру вместе с фотографией отца миссис Лайднер и двумя-тремя другими мелкими вещицами.

Когда я все закончила, комната, лишенная того основного, что наполняло ее, сразу стало пустой и заброшенной. Мне здесь больше нечего было делать. Однако уйти у меня не хватало духу. Мне казалось, что нужно еще что-то сделать здесь, что.., я должна что-то понять.., выяснить.

Я не суеверна, но меня вдруг пронзила мысль, что дух миссис Лайднер витает здесь, и она хочет, чтобы я услышала ее.

Мне вспомнилось, как однажды в лечебнице мы, молодые сестры, где-то раздобыли планшет, которым обычно пользуются спириты, и он в самом деле стал писать нам что-то в высшей степени многозначительное.

А что, если я и вправду могу впасть в транс?

Все мы способны порой вбить себе в голову всякие глупости.

С бьющимся сердцем я крадучись обошла комнату, трогая то одно, то другое. Разумеется, ничего, кроме голой мебели, здесь и быть не могло. Но вдруг что-то завалилось за ящики комода, вдруг что-то там запрятано?.. Нет, ничего нет.

В конце концов (наверное, вам покажется, что я сошла с ума, но, как я уже сказала, чего только не заберешь себе в голову!) я поступила очень странно — легла на ее кровать и закрыла глаза.

Затем я постаралась заставить себя забыть, кто я, внушить себе, что вернулась назад, в тот роковой день. Я — миссис Лайднер. Я отдыхаю. Я спокойна. Я ничего не подозреваю.

Удивительно, как можно себя накрутить.

Я самая обыкновенная, вполне земная женщина… Мне чужда всякая мистика, но, поверьте, стоило пролежать так минут пять, как я ощутила присутствие каких-то потусторонних сил.

Я не стала противиться им. Я сознательно усиливала в себе это ощущение.

— Я — миссис Лайднер, — говорила я себе. — Я — миссис Лайднер. Я лежу здесь.., дремлю. Вот сейчас.., сейчас.., дверь отворится.

Я повторяла и повторяла эти слова.., словно гипнотизировала себя.

— Сейчас половина второго.., именно в это время.., дверь отворяется.., дверь отворяется.., сейчас я увижу, кто войдет…

Я не отрывала взгляда от двери. Сейчас она начнет отворяться. Я должна увидеть, как она отворяется. Я должна увидеть того, кто отворяет ее.

Наверное, я была немного не в себе, если вообразила, что таким способом смогу приоткрыть тайну смерти миссис Лайднер.

Но я в самом деле этому верила. Холодок пробежал у меня по спине, по ногам. Ноги немеют.., немеют.., они не слушаются меня.

— Ты впадаешь в транс, — сказала себе я. — В трансе ты увидишь…

Я снова и снова монотонно повторяла:

— Дверь открывается.., дверь открывается…

Ощущения холода и онемения становились все сильнее.

А потом я увидела, как дверь очень медленно начала отворяться…

Ужас охватил меня.

Ни прежде, ни потом я не испытывала ничего подобного. Меня сковал паралич, я вся окоченела. Не могла бы пошевелиться даже во имя спасения собственной жизни.

Вот дверь медленно отворяется. Медленно и совершенно бесшумно.

Сейчас я увижу…

Медленно.., медленно.., все шире и шире…

И входит Билл Коулмен…

Как, должно быть, он испугался!

Со страшным воплем я вскочила с кровати и бросилась в угол.

Он остановился как вкопанный, с широко раскрытым ртом, простодушная физиономия залилась краской.

— Привет, привет, приветик, — выдавил он. — Что-нибудь случилось?

Меня точно обухом по голове ударили. Я разом пришла в себя.

— Боже мой, мистер Коулмен, — сказала я. — Как вы меня напугали!

— Извините, — смущенно улыбнулся он. И тут только я заметила у него в руке букетик алых лютиков. Эти трогательные маленькие цветы растут на склонах Теля. Миссис Лайднер очень их любила. Он снова залился краской.

— В Хассани цветов не достанешь. Это так ужасно, когда на могиле нет цветов. Вот я и подумал, загляну-ка сюда и поставлю букет в этот горшочек на столе. У нее всегда стояли тут цветы. Пусть не думает, что мы забыли о ней.., правда? Глупо, я знаю, но.., э.., я хотел сказать…

Какой он милый, подумала я. А он стоял весь красный от смущения. А как еще может выглядеть англичанин, уличенный в сентиментальности? И все-таки хорошо, что он это придумал!

— Ну что вы! По-моему, просто прекрасная мысль, мистер Коулмен.

Я налила воды в горшочек, и мы поставили туда цветы.

Признаться, мистер Коулмен приятно удивил меня. Оказывается у него доброе сердце и чувствительная душа.

Он не стал расспрашивать меня, почему я так дико завизжала, и я прониклась к нему благодарностью за это. Что я могла бы сказать в оправдание? Разумеется, какую-нибудь чушь несусветную.

Впредь будь благоразумнее, сказала я себе, поправляя манжеты и разглаживая передник. Этот спиритический вздор не для тебя.

И я принялась упаковывать мои собственные вещи, проведя за этим занятием остаток дня.

Отец Лавиньи был столь любезен, что выразил глубокое сожаление по поводу моего отъезда. Сказал, что моя жизнерадостность и здравый смысл служили всем им большой поддержкой. Здравый смысл! Какое счастье, что он не знает о моих психологических экзерсисах [105] в комнате миссис Лайднер.

— Что-то мосье Пуаро не видно сегодня, — заметил он.

Я объяснила, что Пуаро собирался весь день рассылать телеграммы.

Отец Лавиньи поднял брови.

— Телеграммы? В Америку?

— Наверное. Как он выразился, “по всему свету”, но, думаю, преувеличивает, как все французы.

Сказала и тут же покраснела — ведь отец Лавиньи тоже француз. Впрочем, он, кажется, не обиделся, просто весело рассмеялся и спросил, нет ли чего новенького о человеке с косоглазием.

— Не знаю, — сказала я, — не слыхала.

Отец Лавиньи вспомнил о том случае, когда мы с миссис Лайднер заметили, как этот араб стоял на цыпочках и подглядывал в окно.

— Он явно испытывал какой-то особый интерес к миссис Лайднер, — сказал он со значением. — Я вот все думаю, может быть, это европеец, переодетый арабом?

Такое мне в голову не приходило. Поразмыслив хорошенько, я поняла, что действительно сочла его арабом только по одежде и смуглой коже.

Отец Лавиньи сказал, что хотел бы обойти вокруг дома и взглянуть на то место, где мы с миссис Лайднер его видели.

— Кто знает, вдруг он обронил что-нибудь. В детективных рассказах преступники обязательно что-то роняют или теряют.

— По-моему, в жизни они куда более осмотрительны, — сказала я.

Я принесла носки, которые только что заштопала, и положила на стол в гостиной, чтобы мужчины потом разобрали их. Делать больше было нечего, и я поднялась на крышу.