Два романа об отравителях - Кристи Агата (лучшие книги TXT) 📗
После, короткой паузы ему ответила Марджори.
— Конечно. Я же вам сама об этом говорила.
— Если бы вам сейчас задали эти же самые вопросы, вы смогли бы точно на них ответить?
— Да, но только послушайте, — сказал Хардинг, — уж если вы хотите знать, что здесь творилось, я могу предложить вам кое — что получше. Я же заснял все на пленку.
— Цветную? Хардинг заморгал.
— Цветную? Господи, да нет же! Самую обыкновенную. Снимать на цветную пленку в помещении — да еще при таком освещении…
— Если так, боюсь, что она мало что нам даст, — сказал Эллиот. — Где эта пленка?
— Когда началось все это столпотворение, я сунул ее в ящик радиолы.
Он казался разочарованным отношением Эллиота к его предложению, словно тот испортил сцену, которая должна была стать кульминацией спектакля. Эллиот подошел к радиоле и поднял крышку. Небольшая кинокамера в расстегнутом кожаном футляре лежала на зеленом бархате диска радиолы. За спиной Эллиота все три свидетеля, наклонившись вперед, напряженно следили за его движениями; он видел их отражения в стекле висевшей на стене перед радиолой картины.
— Вот список этих вопросов, — сказал Эллиот, вытаскивая листок из бумажника. — Они лучше, чем те, которые мог бы задать я, потому что их специально составили так, чтобы выделить основные моменты.
— Какие? — быстро спросила Марджори.
— Это мы и должны выяснить. Я буду задавать каждый вопрос всем вам по очереди и хочу, чтобы вы отвечали на них как можно точнее.
Профессор Инграм приподнял брови.
— А вы не боитесь, инспектор, что мы заранее заготовили для вас ответы?
— Не советовал бы, сэр. Да я и не верю в это, потому что доктор Чесни уже предупредил меня, что ваши показания во многом противоречивы. Если теперь вы пойдете на попятную, я это сразу замечу. Итак, уверены вы, что сможете оказаться на высоте положения и абсолютно точно ответить на эти вопросы?
— Да, — с загадочной улыбкой ответил профессор.
— Да! — с силой выкрикнула Марджори.
— Не уверен, — сказал Хардинг. — Я больше был занят камерой, чем тем, чтобы запоминать детали. Хотя, в общем — то, думаю, что смогу. В моей профессии нельзя не быть внимательным…
— А чем же вы занимаетесь, мистер Хардинг?
— Химическими исследованиями! — ответил Хардинг с неожиданной резкостью, словно бросая вызов. — Вряд ли это для вас интересно. Давайте не будем терять время.
Эллиот закрыл крышку радиолы и положил на нее свой блокнот. Ощущение было такое, словно дирижер, поднял уже свою палочку перед оркестром, словно занавес начал уже подниматься и вот — вот вспыхнут огни сцены. Подсознательно, всем своим нутром Эллиот знал, что этот список вопросов таит в себе нити, которые приведут к раскрытию правды… если он окажется способен понять не только значение ответов, но и значение самих вопросов.
— Вопрос первый, — сказал он и услышал, как заскрипели стулья, когда все повернулись к нему, готовые собрать все силы, чтобы ответить как можно лучше.
— Вопрос первый: «Была ли на столе коробка? Если да, опишите ее». Мисс Вилс?
Губы Марджори сжались, ее глаза полным раздражения взглядом смотрели прямо на Эллиота.
— Если вы находите это важным, я отвечу, — сказала она. — Но не кажется ли вам все это каким — то жутким фарсом? Мы сидим здесь и задаем вопросы… словно это игра, в то время как он… — она быстро взглянула на закрытую дверь и вновь отвела взгляд.
— Это действительно важно, мисс Вилс. «Была ли на столе коробка? Если да, опишите ее».
— Разумеется, на столе была коробка. Лежала немного справа от дяди Марка. Двухфунтовая коробка карамели «Генри». Самой надписи я не видела, но конфеты были именно эти — я узнала по ярко — зеленому рисунку цветов на крышке.
Джордж Хардинг обернулся к девушке.
— Что за ерунда!
— Почему ерунда?
— Я о цвете. В конфетах я не разбираюсь и согласен, что коробка была двухфунтовая и разрисована цветами. Только цветы не были зелеными. Они были темно — синими. Определенно синими.
Выражение лица Марджори не изменилось, она лишь с вызывающей грацией повернула к Хардингу голову и негромко сказала:
— Дорогой мой, сегодняшняя ночь была достаточно кошмарной, чтобы нервы у меня и так уже были на пределе. Пожалуйста… Цветы были зелеными. Люди иногда путают зеленый и синий. Но нет, нет и нет… Пожалуйста, сегодня не надо.
— О, ну хорошо, раз ты так, говоришь, — сокрушенным и немного обиженным тоном ответил Хардинг. — Хотя, чтоб мне провалиться, если они не были синими! — добавил он внезапно. — Мы же решили, что будем говорить только правду; эти цветы были синими, темно — синими и…
— Дорогой…
— Минуточку, — быстро перебил Эллиот. — Профессор Инграм наверняка сможет помочь нам решить этот вопрос. Итак, сэр? Кто из них прав?
— Правы оба, — вежливо ответил Инграм, лениво закидывая одну толстенькую ногу на другую. — И, следовательно, оба в то же самое время ошибаются.
— Но ведь это невозможно! — протестующим тоном воскликнул Хардинг.
— Возможно, вполне возможно, — дружелюбно ответил профессор и обернулся к Эллиоту. — Инспектор, то, что я сейчас сказал, абсолютная правда. Я мог бы сразу же объяснить свои слова, но предпочитаю немного обождать. Один из следующих вопросов разъяснит, что я имел в виду.
Эллиот поднял голову.
— Откуда вы знаете, что будет сказано в следующих вопросах?
Наступило молчание, которое, казалось, нарастало, заполняя всю комнату до самых дальних уголков.
Чуть — чуть воображения и можно было услышать сквозь закрытую дверь тиканье часов на каминной полке.
— Я, разумеется, не знаю этого, — спокойно ответил профессор. — Я лишь предугадываю один из вопросов, который несомненно должен фигурировать в списке.
— Вы не видели этого списка заранее?
— Нет. Прошу вас, инспектор, не надо пробовать сбить меня с толку всякими пустяками. Я — старый ветеран, старый стреляный воробей. Все эти трюки хорошо известны, я сам тысячи раз демонстрировал их в аудиториях. Я отлично знаю, как они действуют. Однако именно потому, что они не обманывают меня, я не стану делать ошибку, воображая, будто они обманут вас. Продолжайте читать список и вы четко поймете, что я имею в виду.
— Она была зеленой, — с глазами, неподвижно устремленными в угол потолка, проговорила Марджори. — Зеленой, зеленой, зеленой. Продолжайте, пожалуйста.
Эллиот взял свой карандаш.
— Тогда следующий вопрос: «Какие предметы я брал со стола? В каком порядке?» Какие предметы, — повторил Эллиот, — брал мистер Чесни со стола и в каком порядке? Мисс Вилс?
Марджори ответила без тени колебания.
— Я ведь вам уже говорила. Сев, он взял карандаш и притворился, будто что — то пишет им на промокательной бумаге, потом положил его, взял ручку и притворился, что пишет ею. Ручку он положил на стол за секунду до того, как появилось то существо в цилиндре…
— А что скажете вы, мистер Хардинг?
— Верно, — кивнул Хардинг. — Во всяком случае, первая часть. Сначала он взял карандаш — темно — синий или черный — а потом положил его. Но вторым предметом не была ручка. Это был другой карандаш — примерно того же цвета, но покороче.
Марджори повернулась к нему.
— Джордж, — все тем же тоном сказала она, — ты это говоришь, чтобы помучить меня? Я хочу знать. Тебе доставляет удовольствие оспаривать все, что я говорю? — теперь она уже почти кричала. — Я знаю, что это была ручка. Я видела и ручку и перо: маленькая синяя или черная ручка. Прошу тебя — не веди себя так, будто я…
— Ну, если ты это так воспринимаешь! — обиженно воскликнул Хардинг. Он посмотрел на девушку своими выразительными черными глазами и, к крайнему раздражению Эллиота, выражение лица Марджори переменилось, стало беспокойным. Типичная пара влюбленных — мелькнуло в голове Эллиота. Ребяческое обаяние Хардинга, видимо, полностью взяло верх над умной, но любящей женщиной.
— Извини, — сказала Марджори. — Тем не менее, это все — таки была ручка.
