Дело о светящихся пальцах - Гарднер Эрл Стенли (читаем книги .TXT) 📗
– И что потом?
– Потом она снова уснула, это было около половины шестого, я еще подумала, не забыть бы ей дать лекарство после шести. Она поспала немногим более часа и вновь проснулась где-то без четверти семь. Вот тогда-то я и дала ей эти чертовы таблетки, которые она запила холодным кофе из чашки.
– Расскажите поподробнее, что же произошло, когда вы беседовали.
– Мы беседовали, по-моему, с полчаса, мистер Мейсон, причем она рассказала мне, как она себя чувствует, о том, что Натан пытался ее убить и что она говорила об этом с Нелли Конуэй. Она хотела бы, чтобы вы стали ее адвокатом, встретились бы с Натаном Бейном и передали ему, что с ним все кончено, что она собирается подать на развод и хотела бы составить завещание, по которому Натан не получил бы ни цента.
– Упомянула ли она об основаниях для развода, о своих доказательствах?
– Деталей она не касалась, но сообщила мне, что у нее есть документальные доказательства.
– Документальные? – недоверчиво переспросил Мейсон.
– Совершенно верно.
– Она намеревалась получить развод, потому что он пытался убить ее, не так ли?
– Я не знаю, я так полагаю.
– И у нее были документальные доказательства этого?
– Конечно нет. Я думаю, документальные доказательства были связаны с супружеской неверностью.
– Где она их хранила?
– Он мне не сказала.
– Хорошо, продолжайте, – нетерпеливо сказал Мейсон. – Что дальше?
– Ну, она сказала также, что хотела бы, чтобы вы пришли к ней на дом, подготовили с ее слов завещание, которое она бы подписала в вашем присутствии, и попросила меня встретиться с вами и договориться обо всем. Затем она потребовала свою чековую книжку, сказав, что она находится в сумочке, в ящике секретера. Я принесла ей чековую книжку, и она заполнила для вас чек.
– Что же дальше?
– Потом мы немного поговорили о том, что она по-настоящему опасается Натана и чувствует, что с ней что-то может случиться прежде, чем она успеет подписать составленное вами завещание.
– Сцена довольно-таки мелодраматическая, прямо как в кино, – не мог скрыть иронии адвокат.
– Если не считать того, что произошло потом, – резко оборвала мисс Брэкстон.
– Хорошо, хорошо. Продолжайте.
– Я, разумеется, начала успокаивать ее, говоря, что Натан хоть и отпетый мерзавец, но трус, каких мало, и что вряд ли он решится на какие-то серьезные действия, но что если она настаивает, то я обязательно на следующий день первым делом постараюсь встретиться с вами с тем расчетом, чтобы к полудню вы уже смогли бы прийти к ней на дом и выполнить все формальности. Тем не менее она продолжала настаивать на своем, говоря, что прежде всего необходимо исполнить волю завещателя, то есть ее собственную, и сообщить Натану, что она не собирается оставлять ему – неважно, что может с ней произойти, – ни цента из своих денег. Она сказала, что все обдумала и решила, пока суд да дело, подготовить собственноручное письменное завещание. По ее словам, у этого человека, она имела в виду Натана, не должно быть никаких иллюзий на этот счет.
– Так что же она сделала?
– Она взяла лист бумаги и написала то самое завещание.
– Позвольте мне взглянуть еще разок на завещание.
– Но, мистер Мейсон, вы ведь уже его видели.
– Оно у вас с собой?
– Да, конечно.
Она открыла сумочку с явной неохотой и протянула завещание адвокату. Мейсон внимательно осмотрел его, потом поднес его ближе к свету, чтобы еще раз прочитать повнимательнее.
– Сейчас после последнего слова появилась точка, – веско сказал он, пристально глядя на свою собеседницу.
Виктория Брэкстон ничего не ответила.
– Когда вы в прошлый раз приходили ко мне, – сказал Мейсон, – в конце завещания не было точки. Я еще тогда указал вам на то, что последнее предложение не закончено.
– Я хорошо помню, что вы мне говорили.
– Итак, вы взяли ручку и закончили предложение, – продолжал Мейсон. – В стремлении получить наследство наверняка вы сами сунули голову в петлю. Они проведут спектрографический анализ чернил этой точки. Если у них возникнет какое-то подозрение, что…
– Вы думаете, что анализ покажет, что ее поставили другой ручкой и другими чернилами? – задала она вопрос. – Мистер Мейсон, не стоит беспокоиться об этом. Это длинное сложное предложение было закончено рукой Элизабет той же ручкой, какой она написала все завещание.
– Давно вы поставили эту точку? – сухо осведомился Мейсон.
– Я ее не ставила. – Голос Виктории Брэкстон звучал как натянутая струна.
– Кто же ее поставил?
– Элизабет.
– Более невероятной истории, – хмыкнул адвокат, – вы не могли придумать?
– Мистер Мейсон, я расскажу вам всю правду, все как было. Меня крайне обеспокоило, что большое предложение в конце завещания не было закончено. Когда вы указали мне на это, я тут же сообразила, что если что-нибудь непредвиденное произойдет, то… в конце концов, это что-то случилось, мне передали по телефону, что Элизабет отравлена. Я выскочила из вашего офиса как метеор, схватила такси, примчалась домой и сразу же направилась в комнату Элизабет. Она была слаба, очень слаба. Она уже агонизировала и страшно страдала, но была в полном сознании. Я приказала всем удалиться и оставить меня с ней наедине. Когда мы остались одни, я сказала: «Элизабет, мистер Мейсон указал на то, что завещание носит незаконченный и сомнительный характер, так как ты забыла поставить точку в конце всего текста». Затем я взяла ручку и протянула ее ей.
– Она взяла ее?
– Ну я… она в тот момент была очень слаба.
– Взяла ли она ручку, когда вы протянули ее?
– Я вложила ей в руку.
– А потом что вы сделали?
– Я держала завещание близко к ней, чтобы она могла бы поставить точку в соответствующем месте.
– Подняла ли она голову с подушки?
– Нет.
– Как же она видела, куда поставить точку?
– Я направляла ее руку.
– Понимаю, – сухо заметил Мейсон.
– Но она понимала, что делалось.
– Мне нравится, как вы все это излагаете, – сказал адвокат. – Вместо того чтобы сообщить «она понимала, что делает», вы заявляете «она понимала, что делалось».
– Ну тогда, она понимала, что делает.
– Вы по-прежнему говорите неправду об этом завещании, – укоризненно промолвил Мейсон.
– Что вы имеете в виду?
– То, что ваша версия, мягко говоря, не совсем правдоподобна.
– Мистер Мейсон, почему, как вы можете заявлять мне такое?
– Потому что вы разговариваете с юристом. И давайте бросим эти детские штучки, а попробуем поговорить как взрослые люди.
– Я не понимаю, что вы этим хотите сказать.
– Это завещание не было закончено, когда вы пришли с ним ко мне в бюро, и вы это знаете.
– Ну конечно… конечно, оно теперь закончено.
– Почему Элизабет Бейн прервалась, когда писала это завещание?
Виктория Брэкстон замешкалась. Ее взгляд забегал по комнате, словно ища, куда бы спрятаться.
– Говорите, – голос Мейсона был безжалостен.
– Если уж вы так хотите это знать, – выпалила она, – Элизабет как раз писала завещание, когда Джорджиана открыла дверь и заглянула в комнату, спросив, чем она могла бы быть полезной.
– Это уже лучше, – сказал адвокат. – Что потом случилось?
– Элизабет не хотела, чтобы Джорджиана узнала, что она готовит завещание, поэтому она сунула листок бумаги под простыни. Джорджиана осведомилась, как идут дела и справляемся ли мы, а я сказала, что все нормально и пусть она не беспокоится.
– А что потом?
– Затем она пошла к себе в комнату. Пока мы с ней разговаривали, Элизабет, закрыв глаза, как-то странно затихла, и, подойдя к ней, я, к своему удивлению, обнаружила, что она попросту уснула. Ну прямо невезение какое-то! Ну и что мне оставалось делать? Я высвободила ручку из ее пальцев, но не стала доставать лист бумаги с завещанием, так как боялась разбудить ее. Решила подождать, пока она проснется, и затем уже достать его из-под простыней. Ну а потом я была уверена, что Элизабет закончила завещание, так как она перестала писать текст за добрых две минуты до неожиданного прихода Джорджианы.
