Паренек из Уайтчепела (СИ) - Бергер Евгения Александровна (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT, .FB2) 📗
Поверить в предательство близкого друга было непросто, и Оливер Френч выбрал стратегию отрицания. Джек ничего не мог с этим поделать...
Большие усилия, приложенные инспектором Ридли на получение разрешения на эксгумацию тела мисс Этель Эдвардс, полностью окупились. Несмотря на кажущееся кощунство по отношению к умершей... якобы умершей девушке, суперинтендант не мог не признать целесообразность данного действия, и, пусть и нехотя, но все-таки подписал долженствующую случаю бумагу.
Именно потому этим туманным утром, промозглым, пробирающим для костей, группа людей собралась на Хейгейтстком кладбище и наблюдала за спорой работой двух специально нанятых по случаю могильщиков. Те с легкостью раскидывали еще не успевшую затвердеть землю и, кажется, совершенно не страдали от холода.
Не в пример оным, одетая во все черное женщина под глубокой вуалью, едва умела справиться с сотрясающей ее дрожью: вцепившись скрюченными пальцами в рукав мужнина пиджака, она ни на секунду не отводила взгляда от раскапываемой могилы своей дочери.
Возможно, трясло миссис Эдвард вовсе не от холода – от нервов, и последующие слова являлись тому подтверждением. Бросив очередной быстрый взгляд в сторону печально поникшего Оливера Френча, она с ненавистью в голосе прошипела:
– Это все из-за тебя. Ты во всем виноват! – Даже сквозь вуаль ее глаза казались двумя раскаленными углями, прожигающими предмет ее неприятия. – Тебе не следовало возвращаться в Англию... И с девочкой нашей не следовало видеться! Все это, – она указала в сторону могилы, – цена твоих проклятых денег.
Рыдание хриплым всхлипом вырвалось из ее горла и положило конец обличительной тираде – Оливер Френч совершенно спал с лица, глубокие морщины бороздами испещрили его лицо.
– Мы закончили, сэр.
Могильщики, последним усилием раскидав тонкий слой земли, поглядели на Ридли в ожидании дальнейших распоряжений.
– Вскрывайте крышку, – распорядился он, и один из мужчин, подхватив услужливо протянутый ему ломик, поддел крышку гроба.
Воздух, буквально наэлектризованный общим нетерпением, казалось, замер в неподвижности, упал тяжелым саваном на плечи каждого из присутствующих.
Миссис Эдвардс протяжно вздохнула... Как будто бы задыхаясь под его тяжестью.
– Крышка не прибита, сэр, – разорвал тишину мужчина с ломиком. Отступил в сторону и потянул ее на себя...
С тихим шуршащим звуком остатки земли посыпались с приподнимаемой крышки, люди затаили дыхание и… выдохнули.
Мисс Эдвардс в гробу не было…
Только пустое атласное нутро, усыпанное землей. И засохшие лепестки желтых роз...
Секунда – столько понадобилось несчастной матери на осознание увиденного – а потом, придушенно вскрикнув, она повалилась на руки супруга.
– Милая моя девочка, – прошептал глухим голосом Оливер Френч, и Джек, наблюдавший за действиями инспектора Ридли с противоположной стороны могилы, заприметил высокую девичью фигурку, призраком скользнувшую из тумана.
Мара.
Это точно была Мара!
Даже не поглядев в его сторону, она направилась напрямую к инспектору и что-то произнесла... Что-то такое, от чего тот враз подобрался. Подозвал двух констеблей и отдал распоряжение.
Любопытство, смешанное с обидой, заставило Джека обойти навороченные груды земли и поинтересоваться у девушки:
– О чем вы говорили с инспектором? Что ты ему сообщила?
Мара пожала плечами.
– Тебе это действительно интересно? – осведомилась скучающим голосом. – Мне казалось, ты был не рад моему вмешательству в ваше расследование.
Пришлось пересилить себя и произнести.
– И все же, о чем вы с ним говорили?
Теперь она улыбнулась. Довольной, полной превосходства улыбкой.
– Я сообщила ему имя одного из «похитителей трупов», того самого, что подвязался в ночь после похорон мисс Эдвардс. – И пояснила: – Мне все-таки удалось разговорить бедняжечку Гилберта. Он хоть и отнекивался, утверждая, что отсиживался в сторожке до самого утра, однако после признался, что из любопытства одним глазком да подсмотрел за происходящим у могилы несчастной мисс Эдвардс... Ровно минутку, до того самого момента, как покойницу, то бишь почти покойницу – она ведь жива, не так ли? – девушка бросила взгляд в сторону пустого гроба, – должны были извлечь из могилы. Сразу перед тем он и сбежал...
– Но сумел узнать одного из похитителей? – скептически заметил Джек.
– Именно так. Он с этим Грисби прежде приятельствовал... Еще до того, как тот в «похитители трупов» подался. Сказал, честным трудом много не заработаешь... – И заключила, ничуть не обиженная недоверием в голосе собеседника: – Так что, молодец я или нет?
При этом с таким восторгом поглядела Джеку в глаза, что тот даже смутился. Промямлил что-то насчет лживых могильщиков и весьма своевременной способности некоторых вытянуть из них правду...
Мара Коллинз была весьма этим довольна.
Грисби оказался огромным детиной самого сумрачного вида: его густая шевелюра, занавешивающая половину лица, казалась жесткой, словно щетина дикого зверя, а из-под густых, иссиня-черных бровей глядели черные омуты подозрительно сощуренных глаз.
Джек не встречался с ним прежде и нельзя сказать, чтобы жалел об этом.
Такие, как Грисби, в закадычные друзья мало годились...
– Расскажите о ночи с первого на второе октября. Чем вы тогда занимались? – обратился к задержанному инспектор Ридли, и тот ухмыльнулся.
– Должно быть, дрых в своей берлоге, инспектор. Слыхал, ночи именно для этого и предназначены... Спать, набираться сил перед новым трудовым днем.
– А я слыхал, – губы Ридли изогнулись в не менее насмешливой улыбке, – что некоторые... ночами... откапывают трупы с Хейгейтсткого кладбища. Что скажете на это, мистер Грисби?
– Скажу, что мне нет дела до этих шастающих по ночам дураков. – И с наглой самоуверенностью: – Лично я такими богомерзкими делами не занимаюсь!
Их с Ридли взгляды пересеклись, даже искры, кажется, брызнули во все стороны.
– А вот мне из верного источника стало известно, что именно названной ночью вы, мистер Грисби, – Ридли сделал особое ударение на имени собеседника, – занимались тем самым богомерзким делом, против которого так ратуете. Откапывали труп юной девушки: мисс Этель Эдвардс, если быть точным. Припоминаете теперь или мне освежить вашу память с помощью виселицы?
Насмешливая улыбка, не покидавшая лица заключенного с самого начала допроса, впервые несколько сгладилась, притушила свое сияние.
– Вы меня виселицей-то не пугайте, – мрачно заметил детина, глядя в глаза инспектора, – пуганный я уже. Не впервой тут сижу... Да и вы у меня не первый. – Потом мотнул черноволосой головой и осведомился: – Чего от меня-то хотите? Я человек подневольный: мне говорят – я исполняю. – И снова: – Коль отпустить пообещаете, так я, быть может, и вспомню чего. Это как повезет...
Ридли улыбнулся. С полным осознанием собственного превосходства...
– Выходит, в ночь с первого на второе октября вы все-таки не спали в своей постели, как уверяли нас ранее, мистер Грисби? – осведомился он у мужчины напротив.
– Может быть, и не спал, – с мрачным видом отозвался тот. – Может, даже смогу быть вам полезен... В обмен на определенное обещание.
Ридли задумался, вроде как гадая, какое решение принять, и наконец произнес:
– Расскажете все, что знаете, и можете быть свободны. Советовал бы к тому же оставить ваше «богомерзкое дело»... Будете задержаны снова – уже не отвертитесь.
Грисби, враз повеселев, пообещал:
– Уверяю вас, инспектор, снова это не повторится. – И касалось ли обещание самой перемены рода деятельности или Грисби всего лишь обещал не быть пойманным вновь, так и осталось не ясным.
Ридли понудил:
– Итак, расскажите, что произошло интересующей нас ночью. Желательно, с самого начала...
– Тут и рассказывать-то нечего, – нехотя начал говорить задержанный. – Нас с Тайлером наняли могилку одну раскопать, деньги большие пообещали: мол, если споро управимся, получим вдвойне от уже причитающегося. Человек этот, наниматель то бишь, с нами собирался пойти, сказал... девица в гробу не совсем чтобы мертва... Мол, сговорились они с ней таким образом от родительского запрета на брак уйти. Целая любовная баллада, инспектор. Мы с приятелем так ей прониклись... так прониклись... Копали, аки проклятые! Тем более, что колокольчик этот могильный трезвонил без остановки, всю души вынимал... Никак девица со страху ополоумела! – И осклабился: – И есть почему: меня бы в гроб ни за какие коврижки не уложить. А уж ради любви и подавно... Это ж каким пристукнутым на всю голову надо быть, чтобы на такое решиться. Впрочем, – тут рассказчик выдержал многозначительную паузу, – девица эта, как выяснилось, не совсем чтобы и согласна была.
