Исчезающая ведьма (ЛП) - Мейтленд Карен (книги хорошего качества .txt) 📗
— Кто знает, если бы вы столь поспешно не сожгли уведомление, мы, может, и вычислили бы преступную руку. — Священник вздохнул. — Если свадьба состоится…
— Вы предлагаете её отменить? — воскликнул Роберт. — Нам явно кто-то пытается помешать, — заключил он.
До сего момента он и помыслить не мог, что автором этого обвинения мог быть кто-то, кроме заклятого врага. Будучи купцом, Роберт мог нажить немало врагов. Например, коллега по гильдии, подозревающий, что у него из-под носа увели выгодную сделку; броггер {35} — посредник, посчитавший, что его обманули в цене; завистники, полагающие, что Роберт жирует за их счёт. Да мало ли людей, чувствующих себя несправедливо обделенными и затаивших обиду. Но Роберт догадывался, что искать автора этой мерзкой писанины ему следует под собственной крышей.
Он резко развернулся к Кэтлин.
— Наверняка это сделал Ян. Он решил помешать нашему браку из-за какой-то глупой, надуманной преданности собственной матери. По-моему, он не верит в нашу любовь… — Роберт сам удивился звучанию последнего слова, слетевшего с его уст. Но вместе с тем, пришло осознание, что никогда ещё он не произносил это столь искренне и не чувствовал так глубоко. Он обожал эту женщину так, как никогда не любил бедняжку Эдит. Каждый взгляд, каждый её жест возбуждал в нём безумное желание обладать ею.
Улыбка украсила уста Кэтлин, и, не обращая внимания на общество священника, она обняла Роберта, поцеловав так неистово и страстно, что единственной его мыслью было — сдержать волну возбуждения, хлынувшую к чреслам.
Отец Ремигий многозначительно кашлянул, и Кэтлин с трудом выпуталась из объятий Роберта, ибо он и не собирался её отпускать. Священник отвёл взор, внимательно изучая гобелен, изображающий дикого вепря, положившего морду на колени саксонской принцессы. Он кашлянул повторно.
— Роберт, мне показалось, что вы заподозрили собственного сына в причастности к этому. Я и помыслить об этом не смел. Не могу поверить, что родной сын способен совершить в отношении отца такую подлость.
Роберт сердито хмыкнул.
— Вы сами слышали его на Пасхальном обеде. Сын, осмелившийся публично перед гостями угрожать собственному отцу, и не на такое способен.
Отец Ремигий поморщился.
— Молодые люди в запальчивости могут много чего наговорить, и лучше не принимать их угрозы всерьёз… Но вы должны были опознать его почерк. Это его рука была на том пергаменте?
Роберт колебался. Он был так возмущён написанным, что не обратил внимания на начертание отдельных букв. Не стоило сжигать пергамент, но он не хотел признавать свою ошибку. Роберт раздражённо отмахнулся.
— Без толку сличать чей-либо почерк по паре слов, небрежно нацарапанных на пергаменте, налепленном на дверь, с аккуратными записями в книгах. К тому же, предполагаю, он пытался изменить почерк.
— Но откуда Ян знает о каких-то препятствиях? — упорствовал отец Ремигий. — Если ему есть что сказать, то вам лучше во всём признаться. Может, они и не столь непреодолимы. Припоминаю несколько случаев, когда решение суда было…
— Разумеется, ему нечего сказать! — взревел Роберт. — Потому что нет никаких препятствий. Это обвинение основывается лишь на чьём-то злом умысле. Ян знает, что мы с Кэтлин не передумаем, поэтому он решил вас припугнуть, чтобы вы отказали нам в венчании.
Роберт взял Кэтлин за руку, и они развернулись лицами к священнику, изображая двух юных возлюбленных, бросающих вызов непреклонному родителю. Эта сцена вызвала бы у отца Ремигия улыбку, не будь он так обеспокоен.
— Отче, моя свадьба пройдёт, как и запланировано, — заявил Роберт. — А если этот мальчишка и дальше будет пакостить, то клянусь, я убью его!
Отец Ремигий вздохнул. Предполагалось, что свадьба — радостное событие, способствующее примирению семьи. По крайне мере, так он считал в начале своего служения. Но горький опыт научил его, что даже войны между государствами не сравнятся с браками в тех разногласиях и скорби, что они порождают. Он постоянно напоминал супругам, что их союз — благословение Господне, но порой невольно задумывался: не было ли это уловкой Лукавого? Столько бед от этого происходило! Он поспешно перекрестился, отгоняя от себя греховные мысли, и возблагодарил Господа за дар безбрачия.
Глава 27
Просыпанная соль сулит несчастье. Но собранная соль эти беды лишь усугубит. Вместо того, чтобы собирать соль, следует трижды бросить по щепотке через левое плечо, но ни в коем случае не через правое. Ибо за левым плечом сидит бес, и вы бросаете соль ему в глаза, а не в ангела, сидящего справа.
Линкольн
До меня дошли слухи, что эта гнусная старая ведьма Идхильда совсем озверела, не видя меня несколько дней. Её уже мало схватить за лодыжку поднимающегося по Грисинской лестнице, уронив его на ступеньки, теперь она подкрадывается к спускающимся сзади и сталкивает их вниз.
Особое удовольствие она получает, если у жертвы заняты руки: свёртки с покупками, корзина яиц или поднос со свежим хлебом. Однако и в этом есть некоторая польза: нищие с радостью расхватывают всё, что просыпалось на ступеньки.
Настроение старого отца Ремигия в этот вечер, похоже, было не лучше, чем у Идхильды. Едва закончив непривычно небрежную для него службу и оставив свою немногочисленную паству в недоумении, он прямо из церкви, запыхавшись, заявился в дом к Яну.
Старый священник не стал дословно передавать Яну разговор с отцом, но был вынужден раскрыть ему подозрения Роберта относительно его причастности к обвинениям в заявлении о помолвке. Дело следует закрыть, кто бы ни взялся его расследовать, а отец Ремигий был не из тех, кто уклоняется от своих обязанностей.
— После разговора с твоим отцом эта мысль не выходила у меня из головы даже во время вечерни, — добавил он с грустью.
— Что это я написал обвинения в уведомлении о помолвке? — переспросил Ян. — Будто отцовская невеста со своей горничной убили мою мать? Если на пергаменте были написаны подобные обвинения, то это — истинная правда.
Отец Ремигий застонал, обхватив голову руками.
— Ну сколько можно терзать себя столь ужасными подозрениями, сын мой? Я часто навещал твою матушку, когда она слегла. Если бы у меня было хоть малейшее подозрение, что ей собираются причинить вред, я не допустил бы этого. Никто не заботился о твоей матери более преданно, чем госпожа Кэтлин.
— Но я проследил за её горничной, старухой Диот, и видел, как она…
— Довольно! — произнёс отец Ремигий, поднимаясь со стула, и похлопал Яна по плечу. — Мне надо было выяснить, что тебе известно о препятствиях браку, но вижу, ты знаешь об этом не больше меня. Поэтому, если обвинитель сам себя не раскроет, я соглашусь с твоим отцом, что это не более чем беспочвенная клевета, порождённая чьим-то злым умыслом, и оставлю её без внимания.
— Обождите, отче! — Ян стремительно поднялся с места, встав между священником и дверью. — Клянусь, я этого не писал, но, кажется, знаю, кто это сделал. Я искал его последние два дня и не собираюсь останавливаться. Я приведу его прямиком к вам, и пусть он сам расскажет всё, что знает. Он — один из ваших братьев, служителей Христовых.
— Если ему что-то известно о преступлениях против короны или церкви, то он должен явиться прямиком ко мне либо к шерифу и рассказать обо всём, что ему известно, — строго заявил отец Ремигий. — Нельзя доверять слову человека, который боится себя назвать. С сожалением должен признать, что есть немало негодяев и лжецов, для которых постриг — лишь средство избежать наказания за собственные преступления.
Сухая морщинистая рука священника ухватила Яна за локоть.
— Христом-Богом молю тебя, Ян, примирись с отцом и его решением вступить в брак. Если раскол между вами и дальше будет углубляться, то скоро вас будет разделять пропасть. Юный Адам уже потерял мать, не лишай его и единственного брата.
В отчаянии покачав головой, отец Ремигий ушёл.
