Исчезающая ведьма (ЛП) - Мейтленд Карен (книги хорошего качества .txt) 📗
Диот со стоном откинулась на стену, её лицо исказила гримаса боли.
— Меня не за что вешать… и госпожу тоже. Не за что… Мы ничего такого не сделали… Ничего! Мастер Баюс говорит, что её не убивали… И священник тоже. Они будут… Они готовы поклясться, и вы не сможете доказать обратное.
— Пока не могу, — ответил Ян. — Но я изыщу способ. Есть некий монах, который настойчиво пытался меня о чём-то предупредить. Поначалу я решил, что он шпионит за отцом, увидев его впервые, в тот день, когда эта чёртова вдова впервые припёрлась на наш склад. Теперь я уверен, что его интересовала она, а не отец. Он что-то знает о прошлом Кэтлин, и я планирую с ним встретиться. Так что можешь передать своей хозяйке, чтобы готовилась сплясать, только не на свадьбе, а на виселице!
Глава 26
Если подозревают, что поднявшаяся буря имеет бесовское происхождение, нужно звонить в церковные колокола, раскачивая их против ветра. Бес обратится в бегство, прихватив с собой бурю.
Линкольн
Отец Ремигий отвесил Роберту низкий поклон, едва Беата впустила его в зал. Он уже собирался заговорить, но заметил сидящую у камина Кэтлин. Пожилой священник сердито осмотрелся. Леония свернулась калачиком в кресле у окна, напротив Адама, играя с ним в «Мельницу» {34} глиняными шариками на деревянной дощечке.
— Простите за вторжение, мастер Роберт. Я думал, что вы сейчас одни. — Отец Ремигий потёр руку, разминая деформированные и лоснящиеся костяшки пальцев. — Пожалуй, я зайду позже.
Кэтлин поднялась и, к негодованию Беаты, наполнила кубок вином и протянула его священнику, словно уже была в этом доме хозяйкой.
— Мы хотели, чтобы дети узнали друг друга получше, — произнесла она, — теперь они как-никак родственники. Но если мы мешаем вашей деловой беседе, то я и Леония немедленно удалимся.
— Уверен, то, что собирается обсудить отец Ремигий, касается нас обоих, дорогая, — многозначительно сказал Роберт, давая понять, что если кто-то и уйдёт, то точно не Кэтлин.
Священник уставился на кубок своей руке, словно недоумевая, как этот предмет угодил в его ладонь. Явно смущённый, он прошаркал через комнату — посмотреть, во что играют детишки.
— И кто побеждает, дети мои? — спросил он с натужной весёлостью, хотя и так было понятно, что Леония выигрывает с разгромным счётом, либо мальчишка просто ей поддаётся.
Адам смущённо уставился на доску, но Леония смотрела с такой невинной и сияющей улыбкой, что старый священник невольно умилился, словно ему улыбнулась статуя юной Девы Марии.
— Адам постоянно выигрывает. Он такой сообразительный.
Адам покраснел. Он не выиграл ни одного кона и прекрасно знал, что не такой уж он сообразительный, но не стал возражать.
— Итак, что привело вас в мой дом, отче? — спросил Роберт с лёгкой досадой.
Он собирался провести этот день в тишине наедине с Кэтлин, хотя она даже Адаму уделяла больше внимания, чем ему. Но это было ещё полбеды, Беата сновала в зал и обратно под всякими надуманными предлогами, да так часто, что от несмолкающего хлопанья дверьми его голова готова была взорваться. Он искренне молился про себя, чтобы священнику не взбрело в голову остаться на ужин.
Отец Ремигий проследовал обратно к чете влюблённых и, опасливо оглянувшись на детей, понизил голос до шёпота.
— Я сожалею, что это случилось, но поймите, я не могу об этом умолчать.
— Что случилось, отче? Мои люди опять подрались в церкви?
Слезящиеся глаза старика изумлённо заморгали.
— Драка? Навряд ли… то есть, мне никто об этом не докладывал. Я пришёл по поводу вашего объявления о помолвке. Уведомление о вашем намерении пожениться, которое я прикрепил к дверям церкви, было… испорчено.
Роберт нахмурился.
— Рыночный сброд, видимо. Швыряются грязью во что ни попадя. Констеблю стоило бы привязать их к позорному столбу, чтобы узнали, каково это, быть мишенью для всякой дряни. Это их вмиг вразумит.
— Боюсь, это не проделки уличных сорванцов, — ответил отец Ремигий. — Я не стал бы беспокоить вас по подобным пустякам. — Он потянулся к поясной сумке, извлёк оттуда лист пергамента и вручил его Роберту. — Это уведомление о вашей помолвке с церковных ворот, но почитайте, что там написано.
— Роберт с нетерпением расправил пергамент, но едва бросил взгляд на текст, как его лицо перекосилось от гнева.
— Возмутительно! — воскликнул он.
Отец Ремигий развел руками в привычном жесте примирения.
— Знаю, знаю, но раз это обвинение было вывешено на дверях церкви, я обязан спросить… есть ли в этом хоть доля правды?
— Как вы смеете? Конечно же, нет! — Роберт скомкал пергамент и швырнул в огонь. Тот вспыхнул с сухим треском.
Кэтлин подошла к Роберту и, заключив в свои ладони его сжатые кулаки, поднесла их к губам, покрывая нежными поцелуями. Она с тревогой посмотрела ему в глаза.
— Что случилось, Роберт?
— Ничего, — бросил Роберт, яростно играя желваками. — Тебе не о чем беспокоиться, дорогая.
— Но я обеспокоен, — стоял на своём отец Ремигий, — госпожа Кэтлин тоже должна быть в курсе. Я не смогу обвенчать вас, пока вы не поклянётесь, что обвинение ложное. Это — публичное заявление о том, что есть веские причины, препятствующие вашему браку.
Он снова обернулся, расстроенно глядя на Адама и Леонию, которые уже не притворялись, что увлечены игрой в «Мельницу», и явно ловили каждое сказанное слово.
— Может, если детишки согласятся поиграть на улице, мы сможем обсудить это более досконально.
Роберт приказал Беате вывести детей во двор. Проходя мимо, все трое одарили его возмущёнными взглядами, но Роберт был слишком взбешён, чтобы это заметить.
Едва за ними закрылась дверь, Кэтлин развернулась к отцу Ремигию.
— Что там написали в уведомлении, какие ещё препятствия браку?
Старый священник тяжело вздохнул.
— «Crimen», то есть, преступление, являющееся препятствием. Ничего конкретного. Написавший не уточнил, кого из вас он считает виновным в некоем тяжком преступлении.
Кэтлин растерянно переводила взгляд со священника на Роберта и обратно.
— Но я ничего не понимаю. О каком преступлении речь? Я не совершала ничего противозаконного и, уверена, дорогой Роберт, ты никогда бы на это не пошёл.
Отец Ремигий ответил первым.
— Нам неизвестно, был ли написавший в здравом уме, когда это нацарапал. В Церковном праве по этому вопросу много подводных камней. Когда Папа Григорий Девятый в своём декрете осуждал обещание жениться на другой, данное при живой супруге, должны ли мы считать прелюбодеянием непосредственно сам обет, или же сие обещание становится препятствием лишь в том случае, когда пара уже предается плотскому греху…
— Прелюбодеяние! Меня в этом обвиняют? — взревел Роберт.
Отец Ремигий вздрогнул.
— Возможно обвинитель именно это и имел в виду, но словом «crimen», как правило, обозначают преступление вроде умышленного убийства супруги с целью жениться на другой. Хотя, — поспешно добавил он, видя, как начинает багроветь лицо Роберта, — я уверен, что ваш обвинитель имел в виду другое.
— Итак, — подытожил Роберт, — Меня всего лишь обвиняют в прелюбодеянии. Ничего существенного.
— Вы говорите о нём в мужском роде, — тихо произнесла Кэтлин. — Вам известна личность обвинителя?
Отец Ремигий посмотрел на неё с недоумением.
— Я не знаю, кто мог выдвинуть подобное обвинение, но, естественно, мы подозреваем мужчину. Женщины вряд ли сведущи в церковном праве, и к тому же многие ли из них способны написать хотя бы собственное имя?
Кэтлин гордо вздёрнула подбородок.
— Я — женщина, и поверьте, могу написать гораздо больше, чем собственное имя, отче. Мой пол не освобождает меня от подозрений.
— Независимо от того, женщина это или мужчина, — огрызнулся Роберт, — я требую, чтобы вы немедленно выяснили, кто написал эту злонамеренную ложь.
Отец Ремигий с грустью посмотрел в огонь, только что уничтоживший оскорбительное обвинение. Он с укоризной посмотрел на Роберта.
