Прячтесь! Будет ограбление! (СИ) - Иванов Стас "De_souza" (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Тем временем Глебов окончательно уверился, что массаж сердца не сработает — пациент был слишком мускулистым и имел довольно широкую кость. Сколь сильно не дави на его грудь, достать до сердца не получится, если только, конечно, не использовать вместо рук ноги и не попытаться потоптаться на нем.
Бросив попытки продавить мощную грудную клетку, Глебов велел:
— Гоша, искусственное дыхание!
— Ну… — Покровский принялся суетливо поправлять натянутую на лицо маску. — Он ведь мужчина…
— Да чтоб тебя!
Зажав Синявкину нос, Сергей второй рукой открыл ему рот и, набрав в легкие побольше воздуха и зажмурившись, дабы было не так противно, начал медленно, преодолевая себя, рывками опускаться к его лицу.
Приступ асфиксии, вызванной передозом медикаментов, прошел — и грудь Аркадия колыхнулась, резко открылись глаза. И первое, что попало в их поле зрения, это медленно приближающееся к нему лицо в маске со сложенными бантиком губами.
Не имея ни малейшего представления, что вообще творится, пришедший в себя Синявкин по вполне понятным причинам догадался, что всё плохо. Он даже попытался было возмутиться, дабы избежать постыдного контакта с губами другого представителя мужского пола, однако не успел — Глебов уже впился в его рот и мощно выдохнул.
Щеки окончательно шокированного ходом развития событий Синявкина надулись, а глаза едва не вылезли из орбит. Естественно, его посетила мысль, что ему пытаются сделать искусственное дыхание, но только вот парень в лыжной маске мало чем напоминал работника медицинского учреждения, и Синявкин, не раздумывая, сомкнул челюсти, укусив крайне подозрительного реаниматолога за кончик губы. Парень взвыл и попытался отстраниться — безуспешно. Однако в следующий миг взвыл уже и сам Синявкин — невесть откуда появилось два оголенных провода, которые коснулись его скул, и банкир мелко-мелко задрожал от пронзающих его тело мощных разрядов тока.
Провода исчезли, и Синявкин разжал челюсти. Отвалившись назад, Глебов грохнулся на задницу, прижимая ко рту ладонь.
— Какого ху… — взвыл Синявкин, но в тот же миг два провода вновь коснулись его тела — на этот раз плеча. Окончание фразы получилось немного скомканным: —…я-я-я!!!
Шутов убрал провода, и Аркадий, вывернув голову, впервые узрел своего мучителя.
— Ты кто тако… — контакты уперлись в другое плечо Синявкина, — …й-й-й!!! — Провода исчезли. — Да я тебе сейчас глаза вырву… у-у-у!!!
Осторожно ощупывая пальцами нижнюю губу, Глебов велел:
— Все, Антон, заканчивай.
Сев, Аркадий прикрылся стянутыми скотчем руками, готовясь вырвать у очкарика в маске провод и затолкать его ему в горло, и наконец обратил внимание на свое тело, полностью покрытое кровавыми, резаными ранами.
— Что за нафиг? — вздрогнув, выдавил из себя Синявкин. — Что со мной? — Он осторожно коснулся пальцем раны на груди, мгновенно понял, что она ненастоящая, и, задергавшись, заорал: — А ну быстро освободили меня! Вы хоть знаете, кто я такой?! Я вас, упырей, из-под земли достану! Быстро упали на колени и начали молить о прощении! Или я вам, говнюкам, отрежу ваши ноги и забью вас ими до смерти!!!
Попятившись от неистовствующего банкира, Покровский острожно заметил:
— Похоже, мы его разозлили.
— Черт, — Сергей вытер с подбородка кровь, — он откусил мне кусок губы.
— Я тебе все лицо отгрызу, если сейчас же не освободишь меня!
— Какой буйный, — ухмыльнулся Шутов.
Набычившись, Синявкин обвел троицу взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
— Вы чо, совсем дебилы? Совсем страха нет? Думаете, маски вас спасут? Думаете, я не смогу узнать, кто вы такие? Вы даже не представляете, с кем связались!
— Дядя, — высокомерно вздернул подбородок Шутов, — ты не в том положении, чтобы нас запугивать.
— Значит, по-хорошему не хотите, — констатировал Аркадий. — Тогда…
Вскинув к лицу руки, он впился зубами в скотч и надкусил сразу несколько слоев. Бугры мышц вздулись, под кожей проступили вены, когда Синявкин, вращая руками в районе запястий, принялся рвать и растягивать свои путы. Медленно-медленно несколько слоев скотча, способные сдержать даже медведя, начали расходиться по линии надрыва.
Издав громогласный рык, Синявкин рванул одну руку на себя и вытянул ее из колец растянувшегося скотча. Дотянувшись до своих ног, он приготовился освободить и их.
Пожав плечами, Шутов бросил провод, схватил за спинку стул и, вскинув его над собой, со всей силы опустил его на затылок Синявкина. Стул разлетелся на части, а банкир, завалившись вбок, без сознания растянулся на полу.
— Би-бинго! — провозгласил Шутов и, лишившись сил, упал на колени.
Отмерев, Глебов принялся распоряжаться:
— Быстрее вяжем его. Гоша, неси сюда скотч…
Когда Синявкин пришел в себя, он обнаружил себя сидящим на стуле. Его ноги от ступней, до коленей были примотаны к передним ножкам, руки от запястий, до плеча — к спинке и задним ножкам.
Ведя ленту скотча под и над стулом, Глебов занимался тем, что приматывал к сиденью бедра мужчины, а за ним с шипастым кастетом на руке дежурил Покровский. Шутов также находился неподалеку, вращая в руках биту.
Заметив полный ненависти взгляд мужчины, Гоша погрозил ему кастетом.
— Сиди смирно, дядя. Или врежу вот этим.
Закончив приматывать к сиденью бедра Аркадия, Глебов поднялся.
— Так, теперь надо решить, куда мы его денем.
— Уберем на кухню? — предложил Шутов. Синявкин прищурился, и Антон покачал головой: — Не, там он будет портить нам аппетит.
— Тогда в ванную? — спросил Гоша.
— А мыться мы как будем? — поинтересовался Глебов. — Не, придется оставить его в комнате.
— Что-то мне не охота находиться с ним в одной комнате, — признался Шутов. — Вдобавок если он будет здесь, мы не сможем снять маски и спокойно обговорить наши планы.
Оторвав кусок скотча, Глебов приготовился заклеить им рот банкира. Вывернув голову, тот спокойным голосом сообщил:
— Знаете, парни. Двадцать лет назад, когда у меня родился сын, я поклялся себе больше никогда и никого не убивать. И за двадцать лет я никого не убил. Я держал себя в руках, хотя мне иногда ой как хотелось взять и прибить кого-нибудь из моих деловых партнеров. Даже когда меня кидали на деньги, я действовал только в рамках закона. Но для вас троих я с огромным удовольствием сделаю исключение. Поздравляю вас, кретины, вы единственные люди в мире, которые сумели заставить меня нарушить мое обещание.
— Угу-угу, уже страшно. — Глебов заклеил рот банкира. — В армии меня и не так пугали.
— Теперь нужно заткнуть ему уши, — заметил Покровский. — Кто помнит, где у нас вата?
— Ну что за идиотизм… вата… Как маленький, честное слово. Надежней использовать это. — Шутов подошел к пленнику с плеером в руках. Вставив ему в уши кнопки наушников, Антон включил плеер и, выбрав десятичасовой трек с песнями синих китов, сделал громкость на максимум.
Внес свой вклад и Глебов. Чтобы пленник наверняка не смог избавиться от наушников, он забрался в шкаф, достал из него шлем-маску от садо-маза костюма и, мстительно улыбаясь, натянул ее на голову банкира.
Хлопнув Синявкина по плечу, Сергей сказал:
— А это тебе за мою губу.
Замычав, пленник задергался, однако быстро осознал бесперспективность борьбы и лишь принялся сверлить парней яростным взглядом из прорезей глазниц шлема. Завязав Синявкину глаза, парни окончательно почувствовали себя хозяевами положения и наконец смогли избавиться от масок.
— Вот и всё, — похлопывая битой по ладони, сказал Шутов. — Теперь можно спокойно говорить и не бояться, что он услышит что-нибудь лишнее.
— Кстати, парни, — взял слово Покровский, — а может, стоило объяснить нашему гостю, зачем мы его похитили? Он же вообще не в курсе, зачем он здесь.
— И что ты предлагаешь ему сказать? Что мы похитили его, потому что один его знакомый послал нас убить его, а мы, типа, хотим спасти ему жизнь? Чего-то мне слабо верится, что после такого, — Шутов концом биты ткнул в грудь мычащего что-то Синявкина, — он поверит в наши добрые намерения. Скорее всего, он вместе с нами просто завалит еще и Давыдова.
