Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Опять зашумели.
— Продразвёрстка! — выкрикнул кто-то.
— Да-да! — движением огромной ладони остановив шум, заметил Громосеев, — Можно и так сказать. История движется по спирали, не так ли? Так вот. Страна, да, собственно и весь мир, как я вам только что докладывал, попали в очень непростую ситуацию! Я повторюсь, для тех, кто не понял с первого раза: в экстремальную ситуацию! Только сейчас мы в полной мере понимаем, насколько мы, наше существование зависимо от энергоносителей. Нет топлива — мало электроэнергии, не работает сельхозтехника, провалена посевная. Не будет хлеба магазинного, понимаете? Сами?.. И муки в автолавке не будет, как, собственно, и самой автолавки! Трудности с транспортом. Что на выходе? На выходе — или поголовный голод и гибель масс населения, или экстремальные, чрезвычайные меры. Сокращение потребления. Возврат к ручному труду при обработке земли. Перераспределение произведённой продукции. Иного пути, увы, нет! До атомных двигателей в тракторах и термоядерных электростанций мы, увы, не доросли…
— Не, я аднаго не могу понять! Аднаго! Понять! — вклинился в тираду Громосеева щуплый мужичонка с пропитым лицом, одетый по деревенской «моде» в балахонистый потрёпанный и засаленный пиджак, — Вот там, в городах, скажем, голод! А мы, значицца, тута должны производить — и отдавать! Аа??.. Мы-то почему? А? Почему — мы? У них, значитца, голод — а отдавать картошку должны мы! А я её, между протчим, сам садил! И никакой город мне не помогал! Почему это я должОн отдавать свою картошку, если город, к примеру, голодает?? Ааа?? — он победно обвёл молчащих односельчан загоревшимся взглядом, — Пускай сами и выращивают! Аа??!
Устало вздохнув, — видимо, он уже хорошо знал «оратора», — Громосеев произнёс:
— А ты не замечаешь, Костя… Константин… ммм… Александрович, что именно что «городские» и приехали на земле работать? И будут работать. Производить продукцию. И также часть произведённого будут отдавать для нормального функционирования государства. Вот, девушки будут работать, на земле. С тяпками и лопатами в руках. Хотя не на то они учились…
— … знаем мы, на что они «учились!» — выкрикнул мужичонка, осклабившись, и все вокруг засмеялись, задвигались.
— Рот закрой. Слышал? Сейчас я говорю, свои реплики оставь при себе! — поставил «оратора» на место Громосеев. И продолжил:
— Так вот. Ты тут за то, чтобы «не делиться» выступаешь, — а ты сам-то что, всегда был труженик? Насколько я знаю, тебя из лесхоза два раза выгоняли…
— Три. Три раза его выгоняли. Последний раз его уже я выгнал, без восстановления, за пьянку. Пьяница он и вертопрах! — произнёс до этого угрюмо молчавший сухой старик стоявший поодаль. Он, как и «Костя», также был в пиджаке, старом, но не в пример более приличном; тёмный свернувшийся в трубочку галстук под воротником клетчатой вытертой от времени рубашки символизировал его не совсем «пролетарский» статус.
— Вот. И Пётр Иваныч свидетельствует, а он тебя хорошо знает! — подхватил Громосеев, — Так что твои рассуждения очень мало что стоят. Тем более что твоего мнения никто не спрашивает. Я тут не дискутирую с вами, а довожу до сведения. На дискуссии времени нет — мне сегодня ещё в Никоновку ехать, а завтра ещё в две деревни. Кроме того дискуссии ничего не решают, — хочется подискутировать — чешите языки дома! Доведённая до вашего сведения информация — решение Администрации, оформленное декретом. Обсуждению оно не подлежит!
— Так бы и сказал… с этого и надо было начинать… — забурчал сразу присмиревший «Костя».
— … если кто-то недоволен — может жаловаться. В Оршанск, в Мувск, своему депутату. Знакомы с ним, нет? Кстати, депутатский корпус распущен, все решения сейчас принимаются только и исключительно коллегиальным решением Администрации. Я — её представитель по этому району. Один из представителей, вернее. Да. Я сразу не представился, извините. Шесть населённых пунктов в моём подведомстве, а машина… бензин… Впрочем ладно, вас это не касается. Так вот! — голос его вновь окреп, набрал силу:
— Государство находится в тяжёлой ситуации, и…
— И, как обычно, вытаскивать государство из этой ситуации должон народ! — видимо не выдержав, вновь вклинился потрёпанный оппонент.
— Морожин! Ещё одна реплика — и ты вместо вечерней самогонки под картошечку прокатишься со мной в Оршанск! Вернее, не со мной — а завтра приедет участковый с плановым объездом, он тебя и заберёт! Ты этого хочешь?? Я могу!
— Всё-всё, молчу, Антон Пантелеич, молчу, так это, сорвалося… — заблеял сразу тот, упячиваясь в толпу подальше от рассердившегося Громосеева. В толпе засмеялись.
— Значит, с «налогом на сельхозинвентарь» для только что прибывших определились. С налогом по итогам сельскхозяйственного сезона — тоже…
— Ничего не определились… это что же… Жили-жили, никого не трогали… теперь, значит, морковку осенью им сдавай! С чего это вдруг! А если я её, морковку, и не сажала этот раз!.. И вообще… — забурчали собравшиеся.
Вовчик тоже был очень неприятно удивлён; сейчас, уставившись взглядом под ноги, он, призвав свой опыт начинающего экономиста, лихорадочно прикидывал ожидаемый объём урожая, — как теперь оказалось, уже не его с Вовкой, а «общего», то есть урожая Администрации… получалось совсем невесело!
Один только до этого высказавшийся по поводу пропойцы Морожина Константина суровый старик в галстуке молчал, а потом разрядил общее недовольство:
— Ша, бабы! Раскудахталися! Сказано же вам — экстремальные меры! Крутые времена! Как уже бывало не раз! А если всё уже решено — что и кудахтать!
Все примолкли. Чувствовалось, что к словам старика тут прислушивались.
— Это Иваныч, он бывший директор лесхоза, — шепнул Вовчик другу, — Его тут все знают…
— После войны круче было — ничего, поднялись! И сейчас — надо поддержать государство. Что бы тут всякие Морожины не говорили. Тем более что вашего мнения никто и не спрашивает! Валерьевна! Ты вот баишь, что налог не потянешь — правильно Антон Пантелеич говорит, пускай к себе на постой больше народу, они этот налог и выплатят! За тебя в том числе!
— Ишо чего! — оскорбилась бабка, — Может, сын с семьёй скоро приедет! Куда я их вселю!
— Тогда и не кудахтай! Картошку ещё сажать можно. С семенным материалом Уполномоченный вон, сказал, поможет… А вы как думали?? Что сейчас такие времена настали — вон, в Азии так война! Атомная! — а для вас лишних несколько соток картошки-морковки посадить трудно??
— … ты, Иваныч, вечно был за «линию партии», знаем! — пискнул из-за спин стоявших Морожин, но суровый старик не обратил на него внимания:
— Вы што, правда думали — с города в деревню перебрались, и всё! Никто вас не трогает, никому вы неинтересны?? Нет! Так не бывает. Государство вас расселяет, государство вас обороняет и следит за законностью; государство и определит, чем и как вам заниматься! Так всегда было, и так всегда будет!
— Коммунист!..
— Ты, Морожин, заглохни! — отреагировал старик, — ты тут кинул своё «коммунист» как будто это что-то ругательное! А я этим горжусь! Но речь не об этом…
— Правильно говорит Пётр Иваныч! — подхватил так неожиданно получивший поддержку Громосеев, — Налог — небольшой, если считать подушно — вполне посильный. Насчёт земли я уже сказал… В общем, не будем переливать из пустого в порожнее. Итак. Как я сказал, я тут, в Озерье, находиться постоянно не буду, только наездами. В моё отсутствие вот, Борис Андреевич, будет следить за обстановкой — здесь, и в Никоновке. Он — мой помошник. Он из Мувска, как и большинство собравшихся, думаю, вы с ним найдёте общий язык.
Рядом с Громосеевым на крыльцо выдвинулся среднего роста мужчина, крепкий, с умным, но каким-то невыразительным, очень «средним» лицом, в очках. Несколько театрально поклонился.
— Вот. Он живёт у Валерьевны, где это все знают, в моё отсутствие все вопросы к нему… Теперь по расселению. Кто приехал к своим родственникам — я имею ввиду из городских, — естественно, живут у них. Борис Андреич всех перепишет, всех зафиксирует. Как я уже сказал, сам ответственный владелец домовладения непосредственно заинтересован в том, чтобы «населённость» его жилья была максимальной — налог прогрессивно будет распространяться на всех. К кому родственники не приедут — мы будем направлять на подселение сами. Повторяюсь! — он повысил голос, — Программа расселения — это гос-программа, и никому не советую её саботировать! Тут уже приводились аналогии с продразвёрсткой, — вы все историю и в школе учили, и по фильмам знаете, — что бывало с саботажниками.
