Джаханнам, или До встречи в Аду - Латынина Юлия Леонидовна (электронная книга TXT) 📗
– Прекратить, – сказал командир «Дельфина», и перед глазами Арифкина встал, как живой, тот самый протокол про пулю от СВД. Но тут же Арифкин вскинулся:
– Да как они смеют командовать? Я бы…
– А ты бы издал приказ, – сказал полковник Травкин, – как опытный кадровик, что граждане террористы снимаются с занимаемой должности. Они бы все и разбежались.
Травкин повернулся, чтобы идти, и внезапно увидел, что за перепалкой наблюдает еще один отряд. Откуда они взялись, не понял даже командир «Дельфинов», – просто внезапно материализовались на фоне грозно рыкающего и совершенно бесполезного в данном случае танка, – десять фигур в черной одежде без знаков различия, в тяжелых зимних ботинках и с обыкновенными АК-74 за плечами.
Одна из черных фигур шагнула вперед:
– Майор Яковенко, управление «С». Кто тут руководит бардаком?
Полковник Арифкин смотрел, как эти двое – Травкин и Яковенко, – запрыгивают в машину. Про себя он поклялся, что в будущем прокуратура займется хозяйственной проверкой торгового порта.
Через пять минут после разборки в кабинете Карневича с Суриковым проволокли по узкому коридору и впихнули в банкетный зал.
Банкетный зал был самым причудливым из пожеланий Сурикова: это было двусветное, сорок на тридцать, помещение, с высокими зарешеченными окнами и стеклянной оранжерейной крышей.
Еще вчера посереди зала «покоем» стояли банкетные столы с белейшими тарелками на кружевной скатерти. Специально обученные люди каждый день украшали живыми цветами композицию в центре зала, мраморный приватный коридорчик вел к итальянской джакузи и унитазу, похожему на цветок лотоса. В двусветку, на высоте трех метров, был врезан стальной полукруг, замощенный стеклом.
Теперь поломанные столы были свалены у окна, огромный плазменный телеэкран в полстены – выключен. На полу – нога на ногу, рука об руку – сидели, набившись, как сельди в бочку, несколько сот заложников.
Большая их часть, сколько мог судить Карневич, были сотрудники завода, – те, которые работали в вечернюю смену, и те, которые пришли полюбоваться на новое начальство, охрана с нефтяной эстакады да парочка припозднившихся из-за переполоха секретарш. От комбинезонов рабочих пахло мазутом и страхом.
Тут же в зале сидели бойцы, которых привез с собой Баров. Их не только разоружили, но и раздели. Ведь эта группа заложников была одета точно так же, как захватчики.
В центре зала, там, где обычно цвели свежесрезанные анемоны, стояли два длинных – длинней гроба – ящика, выкрашенных зеленой армейской краской. Провода от них шли вверх и ныряли в потолок, и Сергей вдруг отчетливо вспомнил сцену месячной давности: немногословные черноволосые сотрудники ООО «Вартан» монтируют систему скрытого видеонаблюдения в зале, а он, Сережа Карневич, высказывает их никогда не улыбающемуся седоволосому начальнику свое недовольство.
Несколько боевиков стояли на балконе второго этажа, направив автоматы вниз, и один из них вместо автомата держал в руках подрывную машинку. Машинка была такая маленькая, что ее можно было спокойно носить в кармане.
Суриков, тяжело дыша, опустился на пол.
– Сволочь! – сказал Суриков, – он меня укусил. Подохнет скоро, а туда же – кусаться.
Американец молчал.
– Он уже покойник, понял? – сказал Суриков, – он уже покойник. Этот Халид, он у меня на посылках бегал. Договоримся.
Оглянулся и добавил:
– Вон как с его-то охранников штаны поснимали.
Карневич видел рядом с собой с десяток сотрудников службы безопасности завода, с которых тоже, строго говоря, поснимали штаны. Однако ничего не сказал.
– Вы уверены, Артем Иванович, что сможете договориться?
Суриков хрипло засмеялся.
– Это же Халид. Халид по кличке Пегий. У парня один вопрос – бабки. Из Халида такой же борец за свободу, как из меня – японский шпион. Он за деньги сделает что угодно.
– А вы? – сухо спросил молодой директор, – вы тоже из-за денег сделаете что угодно?
Суриков поглядел на него неприязненно.
– Ах вот оно как… Ты меня уже сдал, да, Сережа? Списал? Давно? Давно ты на Барова работаешь, сука?
– Опомнитесь, Артем Иванович. Сейчас не время…
– Ты думаешь, Савка меня не вытащит? Да Баров твой уже покойник, понял? Покойник и пособник террористов!
Один из боевиков щелкнул пультом, и плазменный экран на стене ожил. Над заложниками вспыхнул силуэт популярного ведущего государственного телеканала.
– В результате оперативных действий ФСБ, МВД и армии террористы отрезаны и блокированы на заводе. Разрешение кризиса ожидается в ближайшее время, – сказал светящийся человек на стене.
Молоденький боевик, лет восемнадцати, со смуглым ясным лицом и юношеским пушком над губой, переступил через заложников и ткнул в Карневича автоматом.
– Мобильник, – сказал он.
– Нету. Честное слово, нету.
Боевик велел ему снять пиджак и даже вывернуть бумажник с кредитками. Американский паспорт не вызвал у него никаких эмоций, зато он с любопытством уставился на часы:
– Дорогие?
– Сто десять тысяч долларов, – с вызовом ответил Карневич, снимая с себя «Константин Вашерон» и протягивая автоматчику. Но тот покачал головой.
– Оставь их себе, – сказал чеченец, – по ним опознают твой труп.
Еврей был еще жив. Две пули попали ему в живот, третья размозжила колено, но он был еще жив и даже один раз пришел в сознание. Черные как маслины глаза уставились в душу лейтенанта внутренних войск Святослава Семенова, и израильтянин чего-то тихо проговорил.
– Сейчас, браток, – заторопился Семенов, – тихо, тихо, сейчас мы тебе поможем.
Но помогать было совершенно нечем; они сидели в той же переговорной, где устроили столовую, и в этой переговорной не было ничего, кроме составленных овалом столов да разлетевшейся по полу жратвы. И раздетых и раненых солдат.
Лейтенант Семенов никогда не был в бою, но он оказался одним из немногих, кто сообразил, что дело пахнет чем-то посерьезней разборки за собственность. Он занырнул в какую-то кладовку, сдернул предохранитель и приготовился стрелять в первого, кто влетит. Однако первой влетела граната, следом вторая, а третьей прозвучала автоматная очередь. Лейтенант сам не понял, как он остался жив. Очнулся он уже в переговорной и даже успел наложить на раненую ногу турникет, прежде чем им всем приказали раздеться.
А потом принесли баровского охранника.
Израильтянин снова пошевелился и застонал, и Семенов не выдержал. Наклонившись, он стал развязывать собственную повязку.
– Зря, – сказал его сослуживец, Валера Мишин, – все равно не выживет.
Семенов подполз к двери и стал стучать.
– Суки, – орал он, – дайте хоть лекарства!
Дверь распахнулась. На пороге стоял невысокий смуглый чеченец с автоматом. Повинуясь его жесту, Семенов отполз назад.
– Что ты хочешь?
– Бинты и промедол, – сказал Семенов.
– Зачем?
– Для раненых.
Губы Висхана Талатова изогнулись в усмешке.
– Твои люди обойдутся без бинтов. Они не так серьезно ранены.
– Жидок ранен.
– Добей его, – приказал чеченец.
Семенов молчал.
Автомат в руках Висхана судорожно дернулся.
– Ты, собака! Я тебе приказал – добей его!
Лейтенант Семенов неловко заелозил по полу. Раздетый, он совсем не походил на солдата: рыхлое белое тело, половинка очков на носу.
– Как же я его добью? – рассудительно сказал Семенов. – Дай хоть нож.
Висхан улыбнулся. Тяжелый нож с залитой в свинец рукоятью воткнулся в серый ковролин. Лейтенант выдернул нож – и бросился на Висхана. Через мгновение он дергался на полу с позвоночником, перебитым автоматной очередью.
Висхан перевел автомат на следующего раненого. Губы чеченца слегка приоткрылись. В глазах плясали сумасшедшие зайчики.
– Ты следующий, – сказал Висхан. – Если хочешь жить, добей своего товарища.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Халид.
