Земля войны - Латынина Юлия Леонидовна (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– И на каком основании вы считаете этого человека участником нападения?
– Мы обыскали его машину. Та м были документы, взятые налетчиками из Центра. И более того, Кирилл Владимирович, там были фотографии Центра, снятые поляроидом, и с надписями на английском языке на оборотной стороне. Это доказывает, что действия налетчиков координировались из-за рубежа!
– Надеюсь, вы изъяли эти документы при понятых? – спросил Кирилл.
– Конечно, – ответил глава МВД, – вон и понятые.
И с этими словами он махнул на двух толстых постовых, протиснувшихся в подвал вместе с ним.
Кирилл почувствовал, как жаркая волна бешенства заливает его лицо. Он был на Кавказе уже два месяца. Он думал, что он видел все, включая ту страшную ночь на кладбище. Но этого он не видел. А ведь он знал, что это есть.
– Этому человеку нужна медицинская помощь, – сказал Кирилл, – я забираю его в больницу. Иначе он умрет.
Кто-то из заключенных громко хмыкнул. Глаза министра сделались бешеными. Он шагнул было вперед, но потом передумал и успокоился. Ташов поднял арестанта и, как пушинку, понес к выходу.
Спустя пять минут Кирилл нервно курил во дворе, стряхивая пепел на рассохшийся асфальт, а носилки с Магомедом Эминовым грузили в «скорую». Кирилл не был уверен, что этот человек выживет. Менты вряд ли были заинтересованы в том, чтобы он выжил. На труп можно списать больше, чем на живого.
За плечом Кирилла стояли Ташов и имам Приморской мечети, и за бетонной стеной шуршала толпа. Магомед Чебаков вышел из дверей ОВД и подошел к Кириллу.
– Не стройте себе иллюзий, Кирилл Владимирович, – сказал министр, – этот человек стрелял в сотрудника правоохранительных органов.
– Он ответит за то, что он сделал, – сказал Кирилл, – перед судом присяжных.
Министр повернулся, чтобы сесть в бронированый «мерс», и в эту секунду Кирилл спросил ему в спину:
– Магомед Магомедович, а вы ходите в мечеть?
Министр МВД обернулся.
– Ну… это… постольку-поскольку…
– А вы ходите, – посоветовал Кирилл, – может, встретите там приличных людей.
Через минуту «скорая» тронулась со двора, сопровождаемая аж тремя милицейскими «Шестерками». Через пять минут из ОВД уехал сам Кирилл. Он вез с собой документы и фотографии с английскими надписями, столь кстати изъятые из багажника Магомеда Эминова. Фотографии действительно были, и чтобы никто не сомневался, что эти фотографии сделаны террористами, под изображением Центра даже была надпись. С соблюдением авторской орфографии и грамматики она гласила: «A next object of a terorict atack».
Сорокатрехлетний торговый агент из Пятигорска, из-за которого поднялась вся эта суета, за все это время ни разу не пришел в сознание и даже не пошевелился. Похоже было, что он вообще уже умер.
Арзо Хаджиев был в дальнем селе на соболезновании, когда ему сообщили, что на Таркентский водочный завод снова пришла проверка.
Дело было через месяц после того, как он попарился в бане с Комиссаровым, и проверяющий из Москвы воскликнул: «Никаких проблем! Я же не знал, что это твой завод!»
Когда Арзо подъехал к заводу, он увидел, что на этот раз следователи пришли не одни. По периметру завода стояла редкая цепь автоматчиков, и на клумбе перед воротами торчала скошенная морда БТРа.
Арзо развернулся и поехал искать Комиссарова.
Он нашел его в приморском особняке. Охранник, стоявший у ворот особняка, сказал было Арзо, что Комиссарова нет на месте, но в этот момент к особняку подъехал кортеж министра финансов, и ворота растворились, чтобы пропустить его внутрь.
Арзо отодвинул часового и прошел вслед за машинами.
В приемной Комиссарова сидела целая куча народу. Арзо узнал двух министров и одного торговца наркотиками. По правде говоря, один из министров тоже приторговывал дурью. Помощник, сидевший за столом, при виде Арзо кинулся было к дверям кабинета, но Арзо сказал:
– Я сам доложу, – открыл дверь и вошел.
Федор Комиссаров сидел за огромным полированным столом, осененным российским триколором. Справа от Комиссарова на стене висел портрет президента России, слева от Комиссарова на стене висела фотография самого Комиссарова вместе с патриархом Алексием и муфтием Равилем Гайнутдином. Перед проверяющим из Москвы сидели с видом экзаменуемых учеников два полковника ФСБ. При виде гостя, молча возникшего на пороге, Комссаров жестом отослал обоих федералов. Те с сомнением оглянулись на Арзо, но вышли.
В кабинете остались только двое: бывший полевой командир и глава Чрезвычайного Комитета.
Оба они были в камуфляжной форме, которая казалась неуместной среди полированного бука и зеркальных шкафов с позолотой. Краповый берет косо сидел на седых волосах Арзо, и широкий пояс с подвешенным на нем десантным ножом перехватывал талию вместе с пустым рукавом. Правая половина лица, изрезанная морщинами, была так же неподвижна, как навсегда застывшая левая – нагромождение розовых ожогов и рубцов. На груди Арзо висело единственное украшение – звезда Героя России, которую он получил там же, где оставил половинку лица – при штурме Дома Правительства в прошлом году, в кровавой резне, которую русским ни за что было б не выиграть, если бы не батальон «Юг».
Комиссаров поправил очки на мясистом лице и поднялся с кресла. Комиссаров был чуть ниже чеченца, но в сапогах на высоком каблуке он казался почти вровень. Он был тоже в камуфляжной форме, перетянутой по талии офицерским ремнем, и так как объем талии генерала Комиссарова составлял около полутора метров, ремень этот всегда изготавливали на заказ. Огромное белое лицо Комиссарова утопало книзу в складках и складочках, на его груди вместо Героя России сиял целый иконостас, и на поясе, из огромной, красного дерева кобуры, торчал «стечкин».
– И что ты мне скажешь на этот раз? – спросил Арзо.
– Два миллиона долларов и мы в доле. Напополам.
– А не подавишься? – ровно спросил чеченец, и в глазах его вспыхнул угрюмый красный свет.
– С вами по-другому нельзя. Собака понимает палку, а Кавказ – силу, – ответил Комиссаров.
Чеченец молчал несколько мгновений, а потом красный свет в его глазах погас, и Арзо неожиданно и широко улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он, – я пришлю деньги завтра.
И протянул русскому свою здоровую руку.
Через два дня после этого разговора Арзо Хаджиев спустился во двор собственного дома. Бассейн во дворе был спущен, и летние пластмассовые стульчики в резной беседке были собраны в кучу и поставлены друг на друга.
Горное ущелье, в котором находилось село, шло с востока на запад, и, несмотря на весеннее время, снег еще спускался к селу на северных склонах гор. На противоположной, освещенной солнцем стороне, он уже стаял, и между скалами бродили овцы, пощипывая жесткое, подвядшее на корню сено.
Во дворе Арзо уже не было ни снега, ни сора. Под высоким навесом возле ворот стояли два чистых БТРа, и рядом с ними – белоснежный бронированный «Хаммер». «Хаммер» этот Арзо любил не меньше, чем его прапрадед, служивший великому Шамилю, любил своего белоснежного коня. Был известен случай, когда однажды, когда этот «Хаммер» стоял у тротуара и проезжавший мимо военный «Газик» обдал его грязью, Арзо «газик» догнал и выволок водителя из-за руля. Машину тогда расстреляли, а водителя избили в дым.
Однако на этот раз Арзо сел не в «Хаммер» и даже не в один из «Крузеров», мокших на цементных плитах позади дома, а в белую разбитую «Ниву», за рулем которой сидел его племянник Булавди. И Арзо, и Булавди оба были в гражданской одежде, и когда они сели в машину, Арзо вынул из-за пояса пистолет и положил его возле коробки передач, накрыв белым чистым полотенцем.
Кроме этого, Арзо надел протез, который он никогда не жаловал, считая женской дурью, так что издали казалось, что у пассажира, сидящего в машине, две руки. Правда, с изуродованным лицом Арзо ничего не мог сделать и только повыше поднял куртку, чтобы самые жуткие шрамы не так бросались в глаза.
