Земля войны - Латынина Юлия Леонидовна (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Кирилл помолчал, а потом спросил:
– Заур Ахмедович, вы правда считаете, что в Москве нет людей, которым не все равно, что происходит на Кавказе?
– Был один. Твой комитет выясняет, почему лучшие люди республики пустили пулю ему в лоб.
Кирилл стиснул зубы и хотел было спросить, почему в таком случае Кемировы не присоединились к этим лучшим людям, но вовремя сдержался. Ответ он знал и так: Кемировы породнились с Хаджиевыми, а Арзо занял в той драке сторону федералов. К тому же Джамалудин и покойный Ниязбек не очень-то долюбливали друг друга: два револьвера не лезут в одну кобуру.
Пророк Мухаммед, да будет благословенно имя его, не велел людям пить вино, а женщинам – появляться на публике в полуголом виде, и это было очень разумно с его стороны.
Может быть, какие-нибудь французы или там шведы и могут пить вино в компании полуголых женщин, и ничего страшного не происходит. Но когда парни, родившиеся в глухом горном селе где-то за две тысячи километров от Москвы и за сотню километров от Ведено или Гуниба, начинают пить вино, ничего хорошего из этого не выйдет.
Выпив вино, они могут, например, сказать другу что-то про его мать или про его задницу. А никакой горец не потерпит, чтобы при нем обижали его мать. Сапарчи Телаев, как мы уже рассказывали, когда при нем обидели его мать, пошел домой, взял ружье и подстрелил обидчиков, хотя ему тогда было всего тринадцать лет.
Третьего апреля, вечером, в гольф-клубе на берегу моря собралось самое изысканное общество.
В числе приглашенных были, конечно, дорогой зять и ближайший друг Гамзата Адам Телаев, да высокий московский гость Федор Комиссаров. Кроме них, на вечеринке был мэр Торби-калы, парочка министров, председатель Верховного суда республики, директор морского порта Магомед-Гусейн Сулейманов, и еще два десятка людей, к которым Гамзат обращался так: «Эй ты! Принеси!»
Та к к ним будем обращаться и мы.
Первым за столом говорил тост мэр города Шарапудин Атаев. Он был лидер кумыкской оппозиции и очень храбрый человек. Два года назад он ехал по горам и напоролся на каких-то ваххабитов. Охрана испугалась и побежала в кусты, а мэр города выхватил автомат и стал стрелять. В итоге ваххабиты перестреляли охрану, а мэр перестрелял ваххабитов.
– Я хочу произнести тост, – сказал мэр Торби-калы, – в честь солнца нашей нации, президента Асланова. Каждое утро я начинаю молитвой о его здоровье, и каждый вечер я кончаю молитвой о его здоровье. Что бы мы делали без нашего президента?
Мэр выпил бокал и сел на место. После того, как он сел на место, он наклонился к Федору Комиссарову, который сидел слева от него, и спросил:
– Ну как там?
Мэр Торби-калы договорился с Комиссаровым, что за двадцать миллионов долларов он будет назначен президентом республики. Миллион он уже внес в качестве предоплаты.
– Послушайте, – ответил Комиссаров, – Ахмеднаби совсем плох. Надо подождать месяц-другой.
– Э, – сказал мэр, – если вы будете ждать, пока этот старый баран помрет, республика под вами развалится на части.
Вторым тост говорил министр финансов республики Дауд Казиханов. Он был лидер лезгинской оппозиции и тоже очень храбрый человек. Два года назад он ехал по горам совершенно один и напоролся на отряд боевиков. Боевики остановили машину, и их лидер открыл дверцу водителя и поставил ногу на порог. Боевик и Дауд посмотрели друг на друга, и Дауд узнал Басаева, а Басаев узнал Дауда. После того, как Басаев узнал Дауда, боевики передумали отнимать у него машину. Басаев и Дауд поговорили с полчасика и разошлись, как старые друзья.
– Я хочу поднять тост, – сказал он, – за Гамзата Ахмеднабиевича. В это трудное время, которое переживает республика, он, можно сказать, встал у руля и недрогнувшей рукой подхватил знамя нашей государственности. Если бы не он, наша республика погрязла бы в терроризме и коррупции!
Дауд Казиханов выпил бокал и сел. Когда он сел, он наклонился к Федору Комиссарову, и спросил:
– Ну так как там?
Дауд сговорился с Комиссаровым, что его за пятнадцать миллионов долларов назначат новым президентом, и уже отослал два миллиона предоплаты.
– Остались еще кое-какие моменты, – ответил Комиссаров.
Третьим тост говорил глава Госрыбнадзора Саитбек Мирзабеков. Он был очень храбрый человек и лидер демократической оппозиции. Он был в прекрасных отношениях с Арзо Хаджиевым. Их дружба началась девять лет назад, когда люди Хаджиева украли Саитбека и посадили его в подвал. Когда его дядя не захотел платить за него выкуп, боевики даже оттяпали Саитбеку палец. Но когда Арзо увидел, что все равно не получит за этого мусульманина деньги, он отпустил его так. После этого Саитбек остался с Хаджиевым и еще два года бегал с ним по горам.
– Я тоже хочу поднять тост за нашего президента, – сказал Саитбек, – под его правлением наша республика расцвела, как сад! Долгих лет ему жизни.
После этого Саитбек сел и сказал своему дяде, председателю Верховного суда:
– Э, когда же они снимут Ахмеднаби? Я в Москву уже двести килограмм икры отправил, у них скоро там в животе рыба выведется, а они все не назначают меня президентом!
Что же касается Гамзата Асланова, то он мало обращал внимания на весь этот балаган. Он смеялся и пил, и его подвижное, оживленное лицо казалось бы даже красивым, если бы не маленький скошенный подбородок. Гамзат был в одной расстегнутой рубашке с короткими рукавами, и его черные выразительные глаза были слегка расфокусированы от кокаина и водки.
В перерыве между тостами Гамзат перегнулся через стол и спросил Кирилла:
– А где же Кемировы?
– Заур Ахмедович заболел, – сказал Кирилл, – он очень просил его извинить, а его брат остался у него при постели.
Газмат ничего на это не ответил, а лицо Комиссарова, сидевшего рядом с сыном президента, приняло неприятное выражение, и глава Комитета резко заметил:
– Брезгуют, видать, нами. Не любят кяфирам руку подавать. Или мясо у нас тут не халяльное.
И подцепил вилкой кусок золотящейся от жира индейки.
Между тем выступления смолкли, и начались пляски. Номером первым для разогрева гостей плясали какие-то танцоры с огнем. Они набирали в рот бензин, выдували его с силой и поджигали, а гости в это время пили и закусывали. Танцоров встретили аплодисментами, а Гамзат даже вытащил пистолет и стал палить в воздух.
Но главным гвоздем вечера стали женские бои.
Гамзату с недавних пор вообще очень нравилось это развлечение. По условиям боев, девушки должны были драться в одних купальниках и в грязи, и среди участниц боев часто попадались не только проститутки, но и студентки местных вузов.
Надобно сказать, что среди приглашенных гостей не меньше половины были чемпионами и призерами чемпионатов по разным видам восточного мордобоя, и к девичьим боям они относились безо всякого уважения. Никто из них не мог понять, чего Гамзат Асланов находит в этом зрелище.
Но так как Гамзат был всесильный сын президента, большинство этих людей было готово не только смотреть вместе с Гамзатом на женские бои, но и целовать его при этом в задницу, хотя любой из них мог бы порвать эту задницу на восемь лоскутков и даже не вспотеть при этом.
Бои продолжались почти час, и, по правде говоря, это было не очень аппетитное зрелище. Девицы катались в грязи, визжали и рвали друг другу волосы, и так как драться они не умели совершенно, то победительницей оказалась та девушка, которая была крупнее всех.
Она до того вошла в раж, что села верхом на свою противницу, взяла ее за уши и начала бить затылком о грязь. Гамзат и Адам в восторге захохотали, а начальник охраны Гамзата поспешил разнять девушек, чтобы дело не дошло до убийства.
Потерявшую сознание девушку унесли, а победительница стала плясать на ринге, изображая руками что-то вроде боксерских ударов. Подвыпившие мужчины захохотали, а Адам Телаев громко закричал:
– Эй! Иди сюда! Я тебе покажу, как бить.
Девушка перелезла через канаты и с опаской подошла к накрытому столу.
