Миллиард долларов наличными - Ромов Анатолий Сергеевич (серия книг .TXT) 📗

— Нет.

— Глеб… Ты большой трепач. — Встав, поднялась на яхту. Зайдя ненадолго в каюту, вышла в белом бикини. Взяв шезлонг и книгу, спустилась.

— Ты куда? — спросил Глеб.

— Как куда? С яхтой покончено, я наконец могу позагорать. Буду загорать, смотреть на море, читать книгу. Как оно, это место, называется? За ангаром? Посадочная полоса?

Переглянувшись с Седовым, Глеб сказал:

— Посадочная полоса. Только не советую загорать на посадочной полосе.

— Это еще почему?

— Ну… как бы тебе объяснить. Боюсь, крейсер может сбиться с курса.

— Перестань… Пусть сбивается, мне даже лучше. — Хотела пройти, но Глеб остановил ее:

— Алла, я серьезно. Вон Юра может подтвердить. Посмотрела на Седова:

— Что Юра может подтвердить?

— Юра, скажи — в мичманской кают-компании об Алле говорят?

После некоторого колебания Седов вынужден был подтвердить:

— Говорят.

— Интересно, — Алла посмотрела на него. — И что же обо мне говорят?

— Алла, извини. Давай замнем для ясности.

— Нет, все же?

— Ну… Говорят вещи, которые я не хотел бы повторять.

— Сволочи… Что, серьезно?

— Серьезно.

Глеб снова обнял ее за плечи:

— Алла, ты только не обижайся… На крейсере полно молодых здоровых мужиков. Они не виноваты, что служат на флоте.

— Я тоже не виновата.

— Подожди. Ну вот представь: ты сейчас выходишь на посадочную полосу, ставишь шезлонг, садишься в него. Как есть, в бикини. В белом, которое уже за пятьдесят метров теряет видимость, Откидываешься, начинаешь читать книгу и смотреть на море. Что начинают делать люди на крейсере?

— Пусть делают что угодно, чихать я хотела. Пусти, я иду загорать.

— Аллочка, еще раз не советую. Потому что, как только ты устроишься в шезлонге на посадочной полосе, эти люди все, как один, возьмут бинокли. Причем не просто бинокли, а электронные бинокли, с максимальной разрешающей способностью. И направят эти бинокли на тебя. Все, как один. Потому что им обязательно нужно будет понять, есть ли на тебе бикини или нет.

Топнула ногой:

— Глеб, перестань!

— Больше того, пока они будут смотреть в бинокли, проснутся подвахтенные и, видя, что вахтенные смотрят куда-то в одну точку крейсера в бинокли, пойдут за своими биноклями. Им ведь тоже интересно посмотреть, что вызывает у народа такое внимание. Короче, через какое-то время весь крейсер будет занят делом. Потому что, убедившись, что бикини на тебе все-таки есть, люди начнут обсуждать детали. Естественно, рано или поздно крейсер сойдет с курса.

— Глеб! — Оттолкнула его. — Прекрати! Что, мне теперь нельзя загорать?

— Можно, но не на посадочной полосе.

— А где?

— Есть место на верхнем мостике, недалеко от каюты Петракова. Кстати, там любит загорать Лена. Но покажу я тебе это место только при одном условии: ты наденешь халат. По посадочной полосе ходить в бикини тоже опасно.

— Будь он проклят, этот крейсер. Ладно, подожди, схожу за халатом.

Вернувшись в халате, Алла ушла с Глебом. Седов же, взяв второй шезлонг, расставил его в воротах ангара. Раздевшись до плавок, лег загорать. Того, что кто-то из команды будет смотреть на него в бинокль, он не боялся. Сейчас, лежа в шезлонге и расслабившись, он мог спокойно обдумать все, что должен будет сделать в Джибути.

Сидя за рулем открытого желтого «Феррари», Рустамбек выжимал из мощного мотора все, что мог. Он знал, здесь, на частном приморском шоссе одного из лучших пригородов

Александрии, Розетты, в это время дня он не встретит ни одной машины. На этот раз он был одет щегольски: белый костюм, бледно-голубая рубашка и однотонный синий галстук.

Наконец, у указателя «Розовый берег — 3 км. Частное владение» повернул направо. Остановившись у ворот, за чугунными узорами которых виднелись охранники с собаками, дал сигнал.

По обе стороны ворот протянулась высокая белая каменная стена, поверх которой вилась спиралью колючая проволока. На стене через каждые десять метров были установлены телекамеры.

Рустамбек видел, что один из охранников говорит по телефону, наверняка сообщая хозяину имения о его прибытии. Наконец, кончив говорить, охранник нажал кнопку. Створки ворот медленно раздвинулись. Рустамбек дал газ и въехал на выложенную полированными гранитными плитами площадку. Спросил у охранников:

— Где хозяин?

— В бассейне, господин Рустамбек, — охранник, говоривший по телефону, почтительно склонил голову.

Нажал педаль газа. Некоторое время «Феррари» медленно передвигался среди клумб и зарослей розовых кустов, совершая своего рода слалом. Наконец, уткнувшись в ухоженный парк, рассеченный асфальтовой лентой дороги, Рустамбек смог бросить машину вперед. Через несколько секунд резко затормозил у входа в белое здание.

Здание представляло собой огромный особняк, стилизованный под оттоманский дворец. Охранник, наблюдающий за входом в здание, стоял чуть в стороне, в тени. При появлении Рустамбека он сделал вид, что не замечает его.

Войдя в стеклянные двери, автоматически раздвинувшиеся при его появлении, Рустамбек прошел через выложенный изразцами холл. Затем, через другие стеклянные двери, также услужливо раздвинувшиеся, вышел к бассейну. Бассейн выглядел пустынным, но Рустамбек уверенно направился к дальнему углу. Талаяти, находясь в бассейне один, всегда сидел там, и приближенный владельца имения отлично это знал.

Он не ошибся. Талаяти в одних шортах сидел в шезлонге, Повернувшись к стене. Изогнутая поверхность в этой части стены была стеклянной; за стеклом в огромном аквариуме медленно плавали рыбы. Излюбленным занятием Талаяти было сидеть здесь и наблюдать за совершаемыми среди колеблющихся водорослей причудливыми движениями тропических рыб, медуз и скатов.

Рустамбек остановился. Повернувшись вместе с шезлонгом к нему, Талаяти спросил:

— Ну как?

— Хозяин, у меня два важных сообщения.

— Первое?

— Первое касается газет.

— Что с газетами?

— По-моему, хозяин, удалось.

— Да? — Талаяти довольно долго молчал. — Ладно. Бери шезлонг, садись. И расскажи, что тебе удалось с газетами..

Придвинув один из шезлонгов, Рустамбек сел. Сказал, выждав небольшую паузу:

— Хозяин, я только что из редакции «Эль-Гумхурии». Они не напечатают ни строчки.

— Это хорошо. Молодец. Но ты ведь знаешь, Рустамбек, «Эль-Гумхурию» читают только египтяне. Самое главное, чтобы ни строчки не появилось в «Нью-Йорк таймс», «Либерасьон» и «Обсервер».

— С корреспондентами этих газет я поговорил в первую очередь. И уже потом занялся «Эль-Гумхурией». Но, хозяин, вы зря недооцениваете «Эль-Гумхурию».

— Это почему?

— Корреспонденты западных газет читают ее от корки до корки. Если бы там появилось сообщение о том, что в Красном море, вблизи территориальных вод Египта, в позапрошлую ночь прогремело тридцать взрывов и пропали без вести около пятисот человек, — это немедленно перепечатало бы большинство газет мира.

— Да? — Талаяти задумался. — Не знаю. Хотя, пожалуй, ты прав. Что — в самом деле они все потонули?

— Нет, конечно. Уцелело восемь катеров, которые подобрали раненых, а также тех, кто оказался в воде. Кроме того, самостоятельно спаслись около ста человек.

— Каким образом?

— Просто доплыли до берега. Но думаю, в живых осталось гораздо больше.

— Больше?

— Конечно. Наверняка какую-то часть уцелевших после взрывов подобрали проходившие мимо суда,

— Черт… Вот где может быть опасность.

— Не беспокойтесь, хозяин. Никто из этих людей, конечно же, никогда и никому не скажет, почему он вдруг оказался в открытом море. Ни те, кто выплыл на берег, ни те, кого подобрали в море.

— Может быть. Но продолжай следить, чтобы и о людях, подобранных кораблями, и о тех, кто добрался до берега, сообщений в газетах не было.

— Буду следить.

— Что за второе важное сообщение?

— Я получил от русских подтверждение, что в Джибути у меня состоится встреча с их представителем.